Джорджия Ле Карр - Я не твоя собственность-2

— Потрогай себя, — мурлычет он.

Я по шире развожу ноги и ласкаю опухший клитор, погружая палец во внутрь, стону:

— Я хочу тебя.

Он наклоняется ко мне и приподнимает подол моего боди, собирая на талии.

— Сядь на мой член. Я хочу увидеть, как он входит в тебя.

Я направляю его член к своему влажному входу и опускаюсь. Ощущение внезапного проникновения и растягивания, заставляет меня трепетать от удовольствия. Его член движется внутри меня.

— Скачи, — командует он.

Я скольжу вниз, упираясь в жесткие мышцы его бедер. Наклоняюсь вперед, мой пульсирующий клитор касается его лобка, а киска трется о его кожу. Восхитительно. Мне нравится. Я начинаю двигаться быстрее и быстрее, скользя вверх и вниз по его жесткой плоти.

Я уже начинаю чувствовать накатывающий экстаз, опускаясь на него как можно глубже, бедра дрожат, обильно текут соки. Сейчас меня уже ничто не может остановить. Киска пульсирует и сжимается, кожа покалывает и становится горячей. Пусть он думает, что трахает меня, хотя на самом деле, это я трахаю его — ум, тело и душу.

Без предупреждения он хватает меня за талию и стягивает со своего члена.

— Неееееет, — протестую я, но он даже не обращает внимания.

— Я хочу, чтобы ты опустилась своей текущей п**дой мне на лицо. Хочу полакомиться тобой, пока ты не кончишь, — рычит он, усаживая меня к себе на лицо и втягивая носом запах, исходящий от меня, словно опьяняющие духи.

Я опускаюсь ему на рот.

— Моя киска, — бормочет он, ударяя своим мягким, шелковистым языком по пульсирующей промежности, вылизывая соки, и начинает лакать, как кобель, испытывающий ужасную жажду. Я запрокидываю голову назад, двигаясь на его лице. Удерживая меня за бедра, он трахает своим языком. Потом ой, черт побери, начинает сосать клитор. Я громко кричу.

Меня захлестывает оргазм, прямо на его лицо, я выкрикиваю его имя, кончая. Соки текут прямиком ему в рот, по его лицу и шее. Он хватает меня за задницу, еще сильнее удерживая на своем лице, продолжая сосать, трахать и лизать мою киску, продлевая мне оргазм. От судороги у меня дрожат мышцы, его волосы намокли и блестят при свете свечей, он вдруг резко перемещается, опуская меня спиной на кровать, садится сверху, широко разведя мне ноги и погружаясь в мою горячую плоть.

— О да, — хриплю я со стоном. — Возьми меня, Зейн.

— Так? — он высоко поднимает мои руки над головой, удерживая за запястья, вбиваясь в меня все сильнее.

— Бл*дь, да, — хнычу я.

— Или вот так? — спрашивает он, еще жестче вбиваясь. К своему удивлению я чувствую приближающийся оргазм.

Рот сам открывается в хриплом крике.

— Я не могу больше терпеть, — вырывается у меня. — Я сейчас кончу.

— Нет, — говорит он, замедляя свои движения. — Ты кончишь, когда я тебе позволю.

Мое тело судорожно дергается, голова болтается, как у куклы, из стороны в сторону.

— Я на грани, Зейн. Прости. Я больше не могу выдержать.

Он вытаскивает из меня свой член, ждет секунду, потом с рывком входит по самые яйца. Моя киска сама толкается ему навстречу, жаждя его, чтобы встретиться с ним.

— Иди к черту, парень. Я должна кончить, ты должен разрешить мне, — хныча прошу я.

— Еще нет. Это моя киска. Моя. И я сам решу, когда можно.

Он наклоняет голову и кусает меня за сосок. Боль оттаскивает меня от начинающегося оргазма. Он лижет пульсирующий сосок, и тут же невероятное тепло распространяется от соска во всему моему телу.

Я с силой сжимаю внутренние мышцы влагалища вокруг его эрекции.

— Ты настолько чертовски тугая, — содрогается он, начиная с остервенением вбиваться в меня, рыча, пытаясь достичь своего освобождения. Каждый раз, когда его кожа дотрагивается до моего клитора, я корчусь, извиваясь, словно змея под ним. Я пытаюсь удержать свое собственное освобождение, буквально кончиками пальцев, ожидая, когда он скажет: «Да, кончай».

Он вбивается в меня, мышцы плеч и шеи напряглись, вздулись даже вены, и вот оно, звучит разрешение:

— Сейчас давай, — приказывает он... и я сразу же кончаю. Мучительно. Первородно. Дико. Остервенело. Обнаженно и открыто. Мое сердце раскрылось для него.

Он продолжает изливаться в меня, когда не задумываясь я шепчу: «Я люблю тебя».

Он видит, как моя сжимающаяся киска выдаивает из него последние капли семени.

Что-то появляется в его глазах, он опускает взгляд, хотя и слышал меня.

Я поднимаю его подбородок и смотрю на него, пока его взгляд не встречается с моим.

— Хорошо. Ты можешь мне ничего не говорить в ответ.

Он смотрит на меня с ужасной мукой, и я задаюсь вопросом, что заставляет его испытывать такие мучения. Затем он опускается на мои губы. Поцелуй несет в себе столько чувств и нежности, что я вдруг понимаю.

Он пытается передать мне поцелуем то, что не может сказать словами.

15.

Александр Маленков

Мама приходит, чтобы помочь мне подняться с постели.

— Я в порядке, — говорю я.

— Я принесу тебе чай? — спрашивает она.

— Нет, со мной все хорошо.

Я смотрю на нее, ее лицо белое, как мел. Годы изменили ее, она стала более молчаливой. Ее дух сломлен, он сломал ее.

— Мама, почему мы не можем уйти от него?

У нее дрожат губы, она с усилием сжимает их.

— Некуда идти. У меня нет денег, — говорит она.

— Я смогу работать. Я уже достаточно взрослый.

— Тебе всего лишь двенадцать.

— Я могу драться с другими за деньги. Я смогу победить даже взрослых мужчин.

Она хватает меня за руки и энергично начинает трясти, отрицательно качая головой, отчаянным взглядом глядя на меня.

— Нет. Ты не будешь драться, а пойдешь в школу и будешь учиться, чтобы выбиться в люди. Со мной все будет хорошо. Только не вмешивайся, когда мы спорим, мой дорогой сынок.

— Я никогда не позволю ему обидеть тебя, — сердито отвечаю я.

— Он не делает мне больно. Бьет всего лишь несколько раз, но ничего серьезного. Такие вещи случаются между взрослыми.

— Я ненавижу его, — бормочу я.

— Тише. Никогда не говори так, — с грустью замечает она.

— Почему? Он ужасен.

— Я всегда буду благодарна ему.

Я с недоумением смотрю на нее.

— За что?

— За то, что он подарил мне тебя.

Я в отчаянии закрываю глаза.

— И потому что у него никого больше нет. Когда с ним все было в порядке, еще до того, как ему повредили голову, он был очень хорошим человеком. И с этим человеком я пообещала оставаться в болезни и в здравии. Но теперь он болен, Александр. Все что он делает это результат болезни, и я не могу бросить его. Я дала обещание хранить ему верность, и я не могу нарушить свое обещание, — она убирает прядь волос у меня со лба и с нежностью целует. — Когда-нибудь ты очень сильно влюбишься и тогда поймешь — тебе будет совершенно неважно, что делает твоя половинка, ты не сможешь не любить ее, чтобы она не совершала.

— Я никогда не влюблюсь, — с горечью клянусь я. — Никогда.

16.

Далия Фьюри 

Спустя два дня после его дня рождения я просыпаюсь утром, и Зейн вдруг говорит мне:

— Мы едем в Рим.

— Что? Когда? — спрашиваю я с глупой улыбкой, растекшейся по моему сонному лицу.

— Сегодня.

— Да? Зачем?

Он небрежно пожимает плечами.

— Наступили выходные.

— Почему ты не предупредил меня?

— Это сюрприз. Типа твоего сюрприза-вечеринки, которую ты мне устроила.

— Хорошо.

— Мы поедем инкогнито.

Моя улыбка тут же угасает.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы отправимся в путешествие в качестве мистера и миссис Живанецких.

Я ошеломлено смотрю на него.

— То есть мы воспользуемся поддельными паспортами?

Он тянется к прикроватной тумбочке и берет два паспорта. Открывает первый, потом передает мне второй. Я смотрю на страницу — моя фотография, которую Юрий сделал в целях безопасности, и рядом имя — Далия Живанецкая, 24 года.

— Я не могу даже выговорить эту фамилию, — шепчу я.

Он медленно повторяет ее несколько раз.

Я с подозрением прищуриваюсь.

— Зачем нам нужны фальшивые паспорта? Мы будем контрабандистами, переправляющими наркотики или еще какую-нибудь лабуду?

— Не наркотики. Ты переправишь бриллианты на общую сумму 15 миллионов евро.

Паспорт выпадает у меня из рук.

— Что? — резко выдыхая, спрашиваю я.

На самом деле он смотрит на меня смущенно, словно упрашивать кого-то незаконно перевести бриллианты на 15 миллионов евро — это просто глупо.

— Не беспокойся, — добавляет он примирительным тоном, — нас не поймают. Мы полетим на частном самолете, и я знаю людей в аэропорту.