Война по обе стороны экрана - Григорий Владимирович Вдовин

удача, и лотерея, и волнение с нотками нелегальщины. То есть тем, кто всем этим занимается, подходит идеально.

Командир поясняет какой-то важный параметр с передка, речь, видимо, о какой-то чересполосице: «Размазаны как говно с маслом, масло – говно, говно – масло».

Из радиообмена: «Коала, ответь Монаху».

Просят включить телевизор: «Включи уставной канал, а то вдруг там ”Лебединое озеро”, а мы его прое…м». Уставной канал при этом – это наш канал.

Понятий «Икс» и «Игрек» нет. «Харитон» и «Ульяна».

Из радиообмена с минометчиками 120-миллиметровых: «Подготовь еще пять штук по тем же координатам!» – «Не прошло, повтори». – «Подготовь еще десять штук по тем же координатам!» – «Есть подготовить еще десять штук по тем же координатам!»

«Где хозяин курятника?!» – это куда-то отошел старший офицер БПЛА.

Чур

– Позывной?

– Позывной Чур.

С моим собеседником мы идем вниз по широкой и прямой улице Соледара, одной из центральных, ярко светит солнце. Когда я спрашивал про позывной и получил ответ, я не знал, как это запишется на камере. Всегда просишь представиться того, с кем говоришь, в начале или в конце интервью, и это скорее технический момент, чтобы потом не запутаться. Я не знал, что с этого записанного криво-косо эпизода я начну потом сюжет про этот день и про этого человека, который последние свои минуты на этой земле провел с нами, и все, что мы планировали сделать, мы так и не сделали. А он потом планировал ехать домой, всего через несколько дней у него завершался контракт. Он из Саратовской области, из города атомщиков Балаково. Но вот Соледар стал для него последней точкой на этой земле, теперь он на небесах, а у меня снова еще один день рождения, уже третий. Первый – в паспорте, второй – в Дейр-эз-Зоре, третий – вот теперь в Соледаре.

А все, что я напишу дальше, посвящается ему, Чуру. Бережной Олег Витальевич – позывной у него теперь небесный, а по земному паспорту его звали именно так.

Собственно, работа сапера подразумевает опасность. Ведь ты сам постоянно, день ото дня, берешь в собственные руки смерть. Ведь ТМ[8] разрывает танк. А он и его подразделение ночами минировали направления, где был возможен прорыв. Противопехотные мины, противотанковые – разных типов. Все это он нам показывал – где лежит и как работает. Интересно, конечно, но лично мне было довольно страшно. Краем глаза я даже подсмотрел, как размещено подразделение – все показалось довольно грамотным.

При этом сам Соледар сейчас место чрезвычайно взрывоопасное. В городе не проводили сплошного разминирования, только очаговое, так что валяется и осталось всего навалом. Кроме того, какое-то время здесь стояли, как мы помним, «музыканты», а их саперы – одни из самых суровых саперов, которые после себя очень много чего оставили, и в том числе – явно показывая, куда они не хотели бы, чтобы кто-то лез. Разгадка таких взрывоопасных ребусов – одна из задач, которые приходится сейчас в Соледаре решать простым, обычным, не музыкальным саперам.

В прошлом Чур был майором милиции, причем застал еще времена не только ОБЭП, но и ОБХСС. На пенсии сидеть не стал, пошел добровольцем. Бывает так, что с человеком мгновенно возникает чувство эмпатии – мы шли и разговаривали, обсуждали то, что видим по сторонам. В своем саперном подразделении он обладал непререкаемым авторитетом – опять же, как командир он и представлял собой это подразделение. И тем более в безвоздушном пространстве оказались его ребята, когда его вдруг в одночасье не стало. У суровых парней и даже мужчин на глазах наворачивались слезы, когда они рассказывали о количестве дней, которые остались Чуру до отъезда домой. «Как же так, ну как же так?» – никто не мог этого понять. Но это война, логику того, как и кого она забирает, когда – проследить или предсказать невозможно.

Мы выпустили сюжет о Чуре из того материала, который успели снять. Это то, что мы можем сделать в память о нем. Сюжет этот я выкладывал в своем канале, и я полагаю, его нашли взрослые сын и дочь Чура. Они с очень большим самообладанием и в то же время эмоциональностью написали тогда, что гордятся своим отцом, знают, что жизнь свою он сложил за правду, которая на нашей стороне. Я же лишь еще раз могу сказать о нем, что он был очень достойным человеком, до последней секунды спокойно и уверенно смотревшим опасности в лицо. И конечно же, с легкой иронией.

Мексиканец

На «уазике» мы несемся на бешеной скорости по улицам Соледара в сторону одной из окружающих деревень, где начинается прям уже передок-передок. Происходит все реально на огромной скорости – в повороты мы входим в контролируемом заносе и, когда водитель переключает скорость на пониженную, завершаем мы эту дугу уже с буксом.

Некоторые места я узнаю по прошлой поездке и понимаю, что количество сгоревших единиц техники прибавилось, причем и легковушек тоже.

Обычный «уазик» ехать так явно не может, с ним что-то явно сделали, хотя кузов старый и видавший виды, запыленный, ржавый и мятый. Задаю вопрос – так и есть, двигатель стоит от «тойоты».

В эту поездку мы пообщались и с танкистами, и с медиками, и с бойцами в окопе – прямо вдоль дороги на Славянск, до которого всего 22 километра. Тут же и интересный рассказ разведчика с позывным «Мексиканец»: удалось посадить вражеский коптер. И с него получили интересные съемки – этот аппарат должен был сопровождать в атаку БТР с пехотой. Их старт к светлому будущему он и снял, но с одним интересным происшествием. Перед атакой один из бойцов в момент погрузки на БТР увильнул в кустики и прилег там. В атаку его товарищи поехали без него. «Боятся…» – так резюмировал Мексиканец.

Поговорили и с пленными. Их было больше, но для общения нам выделили четверых. История эта эмоционально довольно непростая всегда, потому что видишь перед собой таких же людей, как и ты сам, как и те, кого ты знаешь. В плену весь лоск «не-русскости» слетает быстро, хотя один упорно твердил: я украинец, я украинец. При этом говорил на чистейшем русском, а сам из Николаева. Какие там украинцы, понимает любой, кто хоть немного интересовался вообще происходящим в этой стране.

В один голос заявляют, что воевать не хотели, их заставили и так далее. Я записываю слова, которые войдут в сюжет: «Бригада ”Ветераны” молодцы, все четко сделали: раз – и все, и я уже в плену». – «Сколько ты провоевал,