Война по обе стороны экрана - Григорий Владимирович Вдовин

земля, стены и развалины гулко подпрыгивают, уши заложены, невольно испытываешь животный ужас, и хочется бежать, прятаться. Мы и прячемся в одном из подъездов, и сопровождающие наши тоже. Если бы построек не было, надо было бы слиться с землей, представлять из себя макимально меньшую площадь в горизонтальной проекции. Я присаживаюсь прямо на пол между двумя толстыми стенами в коридоре, подальше от внешних стен здания, гул падающего «Града» нарастает, звуки эти и ощущения ни с чем не спутать и сложно передать. Длится это вроде и секунды, но вроде и часы. Сколько на самом деле, в астрономическом исчислении, наверное, и не скажешь. Все будет ошибкой.

Подразделение, в которое мы приехали, – это бригада «Невский», и с нами привезли каких-то очень специальных товарищей. У меня работает камера «гоу-про», товарищи категорически не готовы попадать в ее объектив, поэтому все время находятся с нами, не снимая балаклав, неодобрительно сверкая глазами на красный огонек в районе моего плеча (камера закреплена у меня на груди). Но «гоу-про» я не выключаю – произойти может все что угодно, и это хотя бы должно быть снято. А там – разберемся. Кстати, потом я выяснил, зачем приезжали в бригаду эти ребята. Функция очень интересная, неожиданная и при этом довольно прозаическая, но и необходимая. Но об этом я расскажу когда-то потом, возможно, после войны.

Снимать разрешается

Заходим в помещение, на входе в которое нас очень внимательно изучает постовой – делает он это полностью по-боевому, не формально, а вполне серьезно. Мы находимся у него на линии огня, пока точно не установлено, что все пришедшие – свои. Обстановку я сразу угадываю – штабной воздух воюющего подразделения густой, его психологическая температура и густота не меняются в зависимости от времени суток, иногда накаляясь и начиная звенеть, когда на участке ответственности происходят какие-то серьезные события. Нас знакомят с командиром – видно, что он не спал последние сутки точно, интервью, понятно, не сейчас, он просит поспать. Тут же он ложится в углу гудящего штаба и мгновенно крепко-крепко засыпает. Но я успеваю спросить: можно ли тут снимать? Обычно такое снимать не разрешают, и это понятно почему. Слишком многое врагу тут знать совершенно необязательно. Сейчас же – на удивление – нам разрешают работать без ограничений, и я не верю своим ушам. Разумеется, кроме очевидных вещей – оперативной карты крупным планом и тому подобного.

В штабе, как на капитанском мостике корабля, находятся все необходимые специалисты. «Летчики» – это БПЛА, метеомен, парочка группы управления артиллерией, офицер группы связи. Постоянно поддерживается связь с соседями справа и слева. Все друг другу помогают артиллерией, синхронизируется через довольно любопытный алгоритм общая для сектора сетка целей. К тому же моя совесть в этом случае чиста – еще перед тем, как командир выключился на своей кушетке, мы успели проговорить, что никаких публикаций и эфиров не будет, пока он сам, лично, не отсмотрит готовый материал. И любопытный момент: как я узнал потом, нас использовали немного втемную – мы должны были кое-что снять, ну мы и сняли, и в репортаж это включили. То, что надо было специально показать врагу. И как показало дальнейшее развитие оперативной игры, на эту такую простую уловку противник купился, то есть наши репортажи и мои тутошние вирши там отслеживают. Так что прекращайте это дело, товарищи украинствующие русские, сопротивление бесполезно.

Кстати, стала понятна и серьезная настороженность «вратаря» на входе. Из радиоэфира я слышу, что по городу передвигается троица ДРГ, в нашей, советской форме. Один из них представляется позывным «Святой». Ну а мы не святые, слава богу.

Лукич и Вилли

В штабе один персонаж колоритнее другого. Сразу по наметанному взгляду я угадываю коллегу-телевизионщика, он сидит на связи и очень точно и метко помогает нам найти нужные акценты и выстроить работу, неожиданно и приятно было почувствовать подставленное плечо коллеги на этой локации. Кстати, он ведет телеграм-канал «Оренбургский военкор». Хотите посмотреть на жизнь штаба изнутри – подпишитесь.

Но выделяется и приковывает к себе взгляды, конечно, как вопросили бы Ильф и Петров, «кто этот мощный старик?», причем без нотки комизма. Это Лукич. Он сидит одновременно на пяти рациях и командует всей артиллерией бригады. Командует уверенно, со знанием дела и потрясающе громко (вспоминается даже анекдот: он что, по телефону позвонить не может?) Когда впоследствии мы писали интервью командира в соседнем помещении, довольно далеко от Лукича, он вполне уверенно своими командами обеспечивал нам интершум во время интервью. Командир, к слову, поспал как Штирлиц, ровно сорок минут.

Лукич – преподаватель артиллерийского училища в Коломне. Конечно, отставной, в последнее время – учитель географии и пенсионер. Но сколько поколений артиллеристов он вырастил; не исключаю, наверное, что чуть ли не каждый второй кадровый командир батареи в зоне СВО – его выпускник. Я спрашиваю, конечно: встречал ли выпускников своих, как научил? Он смущается – да, встречал, и научил вполне хорошо.

Передо мной классический полковник на пенсии, причем полковник-интеллектуал, чувствуется огромная начитанность. Аккуратный, подтянутый, четко понимающий, что и в какой последовательности он делает. «Лукич, с направления Ы54 по позиции ЗЮ6 работает миномет» – цифробуквы, разумеется, условны – это связист передает донесение передовых разведчиков, которых указанный миномет в эти минуты кроет мина за миной. Лукич смотрит на карту, прикидывает там что-то штангенциркулем или чем-то похожим, потом пододвигает к себе электронный планшет, где на физической (спутниковой) карте нанесены разноцветные точки – цели и позиции. Офицер-связист шепотом мне поясняет, что сейчас он выберет, чем и откуда может накрыть этот миномет, исходя из того, что у него есть «под рукой». Рядом с Лукичом сидит офицер Вилли – это его правая рука, он быстро делает необходимые расчеты, но сейчас я вижу, что можно пообщаться – интервью выйдет живым, и в кадре мы увидим, как над вражеским минометом сгущаются тучи – погода, что называется, начинает портиться.

Вилли рассказывает, что он системный администратор, компьютерщик. К слову, и Вилли, и Лукич одеты в штатную форму ВКПО, без раздолбайства и тактикульного улучшайзинга. Чье это решение – очевидно. И напомню, что в «Невском» все, кто служит – люди, принявшие это решение самостоятельно и инициативно вступившие именно в это подразделение.

«Раньше я никогда бы не подумал, что в окоп можно попасть с двадцати километров, – рассказывает мне Вилли, – а вот к Лукичу пришел, и он меня научил». Разведчики через связиста орут: где там ваш Лукич, чего он копается? Все на нервах, понятно, ситуация серьезная.

Связист Лукичу: