Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека - Я. А. Мильнер-Иринин
Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека читать книгу онлайн
Книга посвящена теории и практике нравственной жизни человека – его человечности. Человечность женщины, нравственно себя образующей, в определении автора есть женственность. Человечность же мужчины, нравственно себя образующего, есть мужественность. Женственность и мужественность взаимно дополняют понятие человечности. Но роль женщины в сравнении с мужчиной в нравственной жизни человека более значительна благодаря особенностям женского существа, женской доброты в частности. В доброте женщины с огромной сосредоточенной силой проявляются и все остальные черты женственности: утонченное изящество женщины, ее покоряющая нежность, ее обаятельная застенчивость, ее беспредельная преданность в любви, венчающаяся в великом чувстве материнства.
Текст книги и послесловия приводятся в авторской редакции.
И с научной, и с общечеловеческой точек зрения книга актуальна и может быть интересна широкому кругу читателей.
The book is devoted to the theory and the practice of people’s moral life, that is their humaneness. According to the author the womanhood is the humaneness of a woman who has been forming herself ethically. And the humaneness of an ethically self-forming man is the manliness. The womanhood and the manliness are the mutual complement of the conception of the humaneness. But the woman’s part in comparison with the man’s is much more significance due to the features of the woman’s essence, particularly the woman’s goodness. It is the goodness that with enormous concentrated power has been manifesting all the womanhood features, such as woman’s refined grace, her conquering tenderness, her charming bashfulness, her infinite devotion to the love whose crown is the great sense of the motherhood.
The book is published in the author’s edition.
From both scientific and common to all mankind standpoint the book is topical and interesting to the wide readership.
Истинно прекрасное обретает и соответствующие слова для своего выражения. Вот как пишет о впечатлении, произведенном на англичан гимнастическим выступлением Ольги Корбут, спортивный обозреватель газеты «Дейли миррор» Френк Тейлор:
«Сегодня Ольга Корбут принадлежит миру. А до десяти часов утра 31 августа 1972 года она была просто 16-летней участницей Олимпиады в Мюнхене. После своего выступления там она стала кумиром публики, Брижит Бардо гимнастического мира. Золотая девушка с шапкой пшеничных волос, похожая на беспризорного ребенка, излучающая грацию и женственность, королева-балерина в гимнастике. Подобно Бобби Чарльтону и Пеле в мировом футболе, она шагнула с телевизионного олимпийского экрана прямо в сердце человечества. Ее искусство, покорившее 800 миллионов телезрителей, наблюдавших Олимпиаду, перешагнуло через национальные границы» (см.: Михалев П. Большой бал граций. Комс. правда. 1973. 15 мая. № 112 (14703).
Женщина – существо трудолюбивое и едва ли кто-нибудь рискнет это отрицать: такое отрицание выглядело бы как попрание всех нравственных завоеваний человечества. А ведь общественно-полезный творчески-созидательный труд, к какой бы области он ни относился, – главное назначение человеческого существа. В нем именно и сказывается общественная (общественно-историческая) и творчески- преобразовательная нравственно-революционная природа человека, ибо только в труде рождается новый, очеловеченный мир и новый же, очеловеченный человек. Поэтому не удивительно, что чувством собственного достоинства по-настоящему обладает только и исключительно трудящийся человек – творец жизни и творец истории. В труде женщина-человек, как и человек-мужчина, творит историю не в меньшей мере, чем в борьбе за победу нового строя в революционной, освободительной, справедливой войне. Конечно, в условиях победившей социалистической революции роль труда и человека труда возрастает неимоверно, но в классово-антагонистическом обществе только труд и человек труда творят историю. Стоило бы трудящемуся человечеству прекратить свою трудовую деятельность, как люди одичали бы совершенно. А ведь человека труда в буржуазном обществе третируют почти так же, как и в крепостническом и рабовладельческом обществе.
Однако сколько ни стремились унизить чувство собственного достоинства в трудящемся человеке, в особенности же в трудящейся женщине в классово-эксплуататорском обществе, в этом нисколько не преуспели – до того оно неразрывно с трудом и трудолюбием. А ведь нравственное правило собственного достоинства – необходимое душевное качество для образования себя в духе этического принципа внутренней, духовной, или нравственной, свободы, без коей всякая внешняя свобода, общественная и гражданская, превращается в пустой звук: к чему эта внешняя свобода, если отсутствует внутренняя потребность в ней? Я не говорю уже о том, что внутренняя, духовная, нравственная свобода человека – необходимое условие борьбы за завоевание общественной и гражданской свободы; она тождественна революционному самосознанию. Чувство собственного достоинства развито в женщине очень сильно, оно усиливается в ней еще высоким сознанием своей материнской миссии, и тесно связано не только с рассмотренными уже нравственными правилами, но и с теми, что нам еще предстоит рассмотреть – в плане анализируемой в этой главе неотъемлемой черте женственности – доброты. Чувство собственного достоинства делает женщину особенно непримиримой к тунеядству, несправедливости, малодушию, преступному легкомыслию, лживости. Оно делает ее так же непримиримой к чувству зависимости и унижению человеческого достоинства в ком бы то ни было, как и непримиримой, забегая несколько вперед, к соглашательству (оппортунизму) всякого рода, к жестокостям, самомнению и безответственности. Если непримиримость к лживости, легкомыслию, малодушию, несправедливости и тунеядству стоит в прямой связи с нравственными правилами правдивости, серьезности, самоотречения (самоотвержения), справедливости и трудолюбия, а непримиримость к соглашательству, жестокости, самомнению и безответственности стоит в такой же прямой связи с теми нравственными правилами, которые нам еще предстоит здесь (в этой главе) рассмотреть, – с нравственными правилами последовательности, сострадания (солидарности), скромности и ответственности, – то непримиримость к рабскому чувству, к чувству зависимости и к унижению человеческого достоинства в ком бы то ни было является уже прямой оборотной стороной самого рассматриваемого нами сейчас нравственного правила собственного достоинства.
Всякий безнравственный поступок оскорбляет чувство собственного достоинства в человеке. В женщине же он оскорбляет это чувство вдвойне, ибо в ней оно стоит в прямой связи не только с обсуждаемой нами чертой женственности – с добротой женщины, – но и с разобранными нами в предыдущих главах чертами женственности, каковы изящество, нежность, стыдливость, любовь, материнство. Всякая безнравственность есть прежде всего жестокость, а жестокость и изящество, жестокость и нежность, жестокость и стыдливость, жестокость и любовь, жестокость и материнство – вещи несовместимые. Не приходится, разумеется, доказывать, что жестокость и доброта – антиподы. Это самоочевидно. Но ведь не менее очевидно, что жестокость не вяжется и с изяществом женщины, как оно нами было определено выше, а именно как органическое единство физической и духовной красоты, идет вразрез с ее нежностью, противоречит присущей ей стыдливости, дисгармонирует с любовью, контрастирует с материнским чувством. А ведь перечисленными чертами исчерпывается женственность как таковая. Так сама природа женственности исключает безнравственность в принципе. И это понятно, ведь женственность определена нами как человечность в женщине, как истинная человечность в ней, тогда как безнравственность есть самая настоящая бесчеловечность.
Нравственное правило собственного достоинства немыслимо без нравственного правила последовательности, составляющего необходимую душевную атмосферу для образования себя в духе этического принципа благородства. Принцип этот как один из принципов истинной человечности, образующих в своей целокупности нравственный закон совести, требует от человека нравственной гармонии целей и средств: как цели, так и средства должны быть одинаково нравственными и недопустимо достижение нравственных целей безнравственными средствами. Простое чувство последовательности в его этической интерпретации, иными словами, последовательность как нравственное правило подсказывает человеку столь же простую, как и само это чувство, истину: ежели он не допускает безнравственного в цели именно как безнравственного, то не должен допустить его и в средстве. Совершенно понятно, что чувство собственного достоинства, не мирящееся с какой бы то ни было безнравственностью как жестокостью и столь острое в женщине как существе добром, столь естественно следующее из самой доброты как неотъемлемой черты женственности, не мирится с низменными – безнравственными и жестокими средствами, – пусть даже и ради достижения высокой, т. е. самой по себе нравственной, цели.
Эта проблема целей и средств с особой остротой встала перед деятелями «Народной Воли» на заре революционного движения в России, когда марксизм в лице В. И. Ленина еще не обрел в ней своей второй родины, когда революционная мысль еще только металась в поисках научной теории как руководстве к действию. И народовольцы сделали главным средством борьбы за свои социалистические идеалы индивидуальный
