Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

Друзья Коры жаждали получить ответы на множество вопросов, однако Криппен отвечал уклончиво и сообщил лишь, что Кора скончалась в Лос-Анджелесе. В конце марта миссис Нэш — под сценическим псевдонимом Лил Хоторн — отправилась вместе с другими артистами мюзик-холла в турне по Северной Америке. Прибыв туда, Нэши направили запрос в Управление полиции Лос-Анджелеса. В ответном письме их уведомили, что в последнее время в городе не умирала никакая женщина по имени Кора Криппен или Белль Эльмор. Вернувшись в Англию, Джон Нэш вызвал Криппена на откровенный разговор[654].

— Он рассказал все ту же историю, но мне что-то не понравилось в его поведении, — сообщил Нэш, описывая свой разговор с доктором, произошедший всего за два дня до визита супругов в полицию. — Мне бы хотелось, чтобы вы навели справки и узнали хотя бы, когда и где Белль умерла. От доктора Криппена нам никак не удается выведать подробности.

После чего супруги погрузились в молчание.

— Вот какая история, мистер Дью, — произнес Фрёст. — Что скажете?

— Думаю, мне стоило бы заняться этим лично, — ответил Дью[655].

Уже в середине дня он приступил к изысканиям. Вместо того чтобы сразу обратиться к доктору, предпочел иной метод — начать с периферии и постепенно продвигаться к центру (то есть к самому подозрительному лицу). Инспектор старался разузнать о чете Криппенов как можно больше — вначале от их знакомых. «Я виделся со многими, — отмечал Дью, — и собрал немало показаний»[656].

Мелинда Мэй, секретарь Гильдии артисток мюзик-холла, сообщила инспектору, что Коре очень нравилось работать казначеем Гильдии и что последние два года она посещала каждое собрание (они проводились по средам).

— В последний раз я ее видела живой на собрании в среду 26 января, — рассказала Мелинда. — Казалось, здоровье у нее — как всегда. Что касается ее обычного настроения, то она была женщина жизнерадостная, и, когда я ее видела в ту среду, она именно так и держалась.

Следующее собрание Гильдии прошло 2 февраля в доме Криппенов (Хиллдроп-Кресент, 39).

— Я ожидала, что там будет миссис Криппен, — добавила Мелинда, — но она не пришла.

Зато присутствовала Этель де Нев (та самая машинистка Криппена), которая передала Мелинде два письма, якобы от Коры. Первое было такое:

Хиллдроп-Кресент, 39

2 февраля

Дорогая мисс Мэй,

из-за болезни близкого родственника мне приходится срочно поехать в Америку, на сборы всего несколько часов, поэтому прошу вас заявить о моем уходе с должности казначея перед сегодняшним собранием, чтобы тут же можно было избрать нового казначея. Вы поймете мою спешку, когда я сообщу вам, что всю ночь не спала, занимаясь укладыванием вещей и подготовкой к отъезду. Надеюсь снова увидеться с вами через несколько месяцев, однако перед отъездом не могу найти время на то, чтобы лично посетить вас. Желаю вам всего самого хорошего. Ждите моего возвращения в Лондон. До свидания, люблю, спешу —

ваша Белль Эльмор

Другое письмо, адресованное управляющему комитету Гильдии артисток мюзик-холла, во многом повторяло первое. Так, в нем говорилось: «Надеюсь, через несколько месяцев я снова буду с вами, пока же хочу пожелать гильдии всяческих успехов и попросить моих добрых друзей и приятелей принять мои искренние и любящие пожелания личного благополучия».

— Я знаю почерк миссис Криппен, — сообщила Мелинда инспектору, — но не могу определить, чьей рукой написано письмо.

Криппен поведал Мелинде, что его жена сейчас «высоко в холмах Калифорнии, прямо-таки в горах» и что с ней трудно связаться.

— В следующем месяце, то есть в марте, я несколько раз виделась с доктором Криппеном, — сообщила Мэй. — Помню, я его видела 23 марта, в среду. Он мне тогда сказал, что миссис Криппен очень серьезно больна, очень серьезно, и что он ждет новостей страшнее[657].

Пол и Клара Мартинетти, та пара, которую Криппены принимали за ужином 31 января, заявили, что в тот вечер не заметили ничего необычного. Они прибыли в восемь и почти весь остаток вечера и часть ночи просидели за вистом.

— Довольно мило провели время, — вспоминала Клара. Она отметила, что Кора вроде бы пребывала в хорошем настроении и состояние ее здоровья было отличное. — Когда мы в половине второго ночи уходили, миссис Криппен стояла на верхней ступеньке лестницы, и я сказала: «Спокойной ночи, Белль» — и, конечно, ее поцеловала. Она хотела спуститься вместе со мной, но я ей сказала: «Даже не думай, Белль, простудишься».

Больше никто никогда не видел Кору за пределами дома Криппенов.

Через день-другой супруги Мартинетти узнали о внезапном отъезде Коры в Америку. Они стали порицать Криппена за то, что он не рассказал им о планах Коры насчет этой поездки. Криппен заявил: все случилось так быстро, у них даже не было времени уведомить друзей. Клара подумала, что Кора могла бы прислать ей открытку, когда доберется до Соединенных Штатов, но ничего не пришло. Криппен продолжал общаться с Мартинетти и часто посещал их квартиру на Шафтсбери-авеню. Во время одного такого визита, в конце февраля или в начале марта, он сообщил, что Кора в Америке занемогла.

— Не могу понять, в чем дело, — заявил доктор. — Получил от своих родственников письмо, где сказано, что она тяжело больна: что-то с одним из легких. Но примерно в то же время получил письмо от самой Белль, где она просит меня не волноваться и уверяет, что ей вовсе не так плохо, как они говорят.

23 марта Криппен сообщил Кларе, что «Белль очень опасно больна» и вряд ли ей осталось долго жить. Доктор добавил: если его жена скончается, то он на недельку отправится во Францию «сменить обстановку». На другой день Криппен отправил Кларе телеграмму с вокзала Виктория: «Белль умерла вчера в шесть… уезжаю на неделю». После его возвращения Клара стала требовать от Криппена подробностей. Он объяснил, что жена умерла в Лос-Анджелесе и что ее кремировали. Вскоре после ее кончины Клара видела ту самую Этель ле Нев — «машинистку» Криппена — в мехах покойной[658].

Поначалу, учитывая «принадлежность участников событий к богеме», Дью счел, что эта история служит «вполне удовлетворительным объяснением» исчезновения Белль. Теперь же, поговорив с ее друзьями, он изменил мнение. «По-видимому, миссис Криппен пользовалась большой симпатией всех, с кем общалась, — писал Дью в отчете по делу, датированном 6 июля, — она всегда была жизнерадостна и, похоже, пребывала в отличном состоянии здоровья, а кроме того, вроде бы не выражала в разговорах с близкими друзьями