Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека - Я. А. Мильнер-Иринин

вовсе и не стремясь оказать такого рода воздействие. Тем вернее это воздействие, что зачастую совершается бессознательно для нее самой. Ею руководит при этом этический такт: лучшее средство воспитания других – воспитание себя самого. Навязчивость же (стремление навязать другим свой образ мыслей и действий, каков бы ни был этот образ мыслей и действий, пусть это даже будет самый благородный образ и мыслей и действий) – скорее мужская, нежели женская черта. Она противоречила бы утонченности женской натуры, о которой у нас идет речь.

В самом деле, как не быть тонкой женской натуре, если уже самый акт совокупления, столь полный чисто животного наслаждения и столь мало стоющий мужчине, связан для нее с раздумьями, и раздумьями, как и все женские раздумья, серьезнейшими, ибо таит для нее в себе опасности. Это для женщины, пока еще не решившейся иметь ребенка. Ведь каждому известно, что в женщине естественно желание хотя бы немного «пожить», прежде чем возложить на себя хотя и бесконечно желанный, радостный и блистательный, но ведь бесконечно же трудный и тяжелый венец материнства. И если мужчина предается наслаждению целиком и с полною безмятежностью, то для женщины оно чревато опасностью забеременеть, и это при всем совершенстве противозачаточных средств, хотя и очень значительно уменьшивших такую опасность, но не исключивших ее вполне. И жизнь женщины, бывшая и дотоле сплошной цепью переживаний, переживаний, связанных в частности с радостями и печалями любви, вступает в новую стадию переживаний, которые отныне будут сопровождать ее до конца дней, хотя и будут разнообразиться по содержанию, переживаний, так или иначе связанных с материнством: некоторые боятся сделаться матерью, некоторые боятся ею не сделаться, переживания, сопряженные с беременностью, родами, послеродовым периодом, с воспитанием детей и т. д. и т. п.

Я предчувствую, читатель, что вы и на этот раз не сдержитесь, – я уже давно, с самого начала нашего повествования, заметил в вас это очень критическое отношение к моему сочинению, точнее, скептическое отношение к самой его теме, которое, правда, по мере ее развертывания, как мне кажется, ослабевало; – вы спросите: ну и хорошо, жизнь женщины – сплошная цепь переживаний, ведь к этому сводится все ваше рассуждение, но разве не является таковой и жизнь человека вообще, что же в том примечательного? Вы не правы, читатель и на этот раз: речь идет именно о переживаниях женщины как женщины, а не о ее переживаниях как человека вообще, которые, разумеется, ее тоже не обходят стороной, свойственны ей сполна, а такие, чисто женские ее переживания отнюдь не маловажны для нас, коль скоро мы задались целью разобраться в природе женственности, т. е. женского начала в его нравственном смысле и значении. Я не оговорился: уже само понятие «женственность» содержит в себе нравственный смысл, как и понятие «человечность», ведь женственность и есть человечность в женщине. И если мы говорим о нравственном значении женского начала, то говорить о нравственном значении женственности излишне: женственность и есть нравственное в женщине. Следует только иметь в виду то, о чем уже говорилось выше (в главе «Существо женственности»), что речь у нас идет об истинной женственности, как и об истинной, специфичной, человечности, ибо не секрет, что в понятие «человечность», как и, соответственно, в понятие «женственность» нередко вкладывается содержание, прямо противоречащее его собственному, истинному, нравственному, идеальному смыслу, даже и в литературе по этике, вкладывается решительно всё, что так или иначе связано с человеком, в том числе и родимые пятна, унаследованные им от животного состояния, характеризующие в нем животное начало и составляющие слабости «человеческой природы». Специфические переживания женщины и образуют психологическую основу нравственной значимости женского начала, порождают и формируют такую важную черту женственности, какова доброта, представляющая из себя подоснову тех душевных качеств, воспитание которых в себе составляет душевную атмосферу для образования себя в этических принципах истинной человечности, тех именно душевных качеств, которые названы нами нравственными правилами. Оборотной стороной этой доброты и является нравственная ранимость женщины, ее повышенная нравственная чуткость – сравнительно с мужчиной. Эта особая женская чуткость без всякого сомнения связана с тонкостью всего ее душевного строя, на формировании которого, как уже говорилось, сказываются ее чисто женские переживания, сопровождающие уже первый акт полового общения. И под знаком такого страха, примешиваемого к наслаждению, проходит для женщины каждый решительно акт соития, вся жизнь женщины до беременности. Мы увидим из дальнейшего, что это тревожное состояние духа не только не покидает женщину в дальнейшем – и до и во время и после родов, – но, напротив, неизменно усиливается, обостряя в ней все чувства. Коротко говоря, женщина никогда не бывает спокойна, и это налагает особенную печать на весь ее нравственный облик, ведь существо самой совести – в нравственном беспокойстве.

Женщина забеременела – и начинаются новые переживания, нарастающие и усиливающиеся к моменту самих родов и завершающиеся родовыми муками – разрешением от бремени. Пусть не скажет читатель, что я смотрю на вещи глазами мужчины, что, мол, на самом деле не так страшен черт, как его малюют, что ни одна женщина не перенесла бы их, если бы родовые муки и в самом деле были такими, как их изображают, что природа на самом деле и здесь помогает женщине. Тем не менее переживания остаются переживаниями и страдания страданиями, и женщина переносит их, ибо иначе быть не может. А то, что природа не такая уже заботливая мать, каковой она кажется, но каковой безусловно будет наша героиня, когда она разрешится от бремени, свидетельствуют уже сами эти родовые муки, которые вошли в поговорку, с которыми отождествляют всякие вообще муки, когда хотят подчеркнуть их невыносимость и которые, кстати говоря, не все женщины и выдерживают. Так что уймите свой критический пыл, читатель, и постарайтесь вместе со мной, хотя бы на протяжении одной только этой главы, и в самом деле превратиться в женщину – мысленно, разумеется. Я уверен, что перед читательницей такие вопросы не возникнут, как перед вами, читатель. А теперь уж давайте выслушать до конца, замечания же позже, и только в письменной виде – обоснованные.

Мое глубокое убеждение, что стойкость характера женщины – такая важная особенность женственности, как таковой, – ее удивительная, нередко поистине стоическая стойкость перед невзгодами жизни, перед грозящею опасностью, перед страданиями и мучениями, выпадающими на долю всего живущего, стало быть, и на ее долю, эта легендарная стойкость складывается именно в период беременности, требующей от нее огромной силы выносливости, осторожности, выдержки. Именно здесь характер женщины получает ту нравственную закалку, которая так необходима будет ей, когда она