Лицом к лицу. О русской литературе второй половины ХХ – начала ХХI века - Олег Андершанович Лекманов

Блокнот не всегда под рукой, смартфон – всегда. Особенно заметно это преимущество в дороге (где стихи приходят в голову чаще, чем на работе или дома). Кроме того, текст на экране – отчетливее и сразу отстраненнее. Мне кажется, это важно для пишущего – возможность взглянуть со стороны на то, что у тебя получается, начиная с самых первых редакций.

А. Кушнер: Стихи пишу только рукой (ручкой). Ощущаю связь между умственным и мышечным импульсом, мыслью и движением руки (ручки) по бумаге. Голос и почерк тесно связаны. Кроме того, необходимо видеть всю страницу, иметь возможность перечеркивать слова и строки – и видеть перечеркнутое, иметь возможность делать поправки и дополнения слева и справа, сверху и снизу, подбирать и записывать рифмы, восстанавливать перечеркнутое, вставлять новую строфу, менять местами строфы и т. д. Текстологи, имея дело с автографом, как правило, читают текст сверху вниз, хотя на самом деле верх мог быть записан позже, побочные записи могли быть сделаны в разное время, точную последовательность создания текста восстановить невозможно. Машинкой не пользуюсь уже лет десять-двенадцать. Текст, перепечатанный на компьютере, помогает в заключительной стадии работы посмотреть на сделанное со стороны, увидеть погрешности, внести исправления.

Л. Лосев: Не знаю. Я привык записывать рукой.

В. Павлова: Нет, никакой. Но я записываю ручкой.

В. Полозкова: Для меня принципиальная – у меня строго определенная любимая ручка и единственный блокнот, и непосредственный, физический контакт с текстом для меня обязательная часть процесса – зачеркивать, переносить, оставлять пустые места для еще не найденного слова и т. д. За жизнь у меня несколько десятков таких блокнотов, никакие электронные архивы с ними не сравнятся.

Л. Рубинштейн: Я думаю, что есть. Потому что поэзия по моим представлениям – искусство в значительной мере телесное, подчиненное и особенностям авторского почерка и авторской артикуляции. Раньше я писал только рукой. А уж потом перепечатывал на машинке. И, кстати, оригиналы (то есть те, которые являются потенциальными объектами выставочных экспозиций или коллекционирования) многих моих картотек 80-х годов существуют именно в рукописном, а не в машинописном виде. Но в последние годы (а в последние годы я стихи сочиняю редко) я пишу на компьютере.

О. Седакова: См. предыдущее. Записывать в конце концов все равно как. А статьи, эссе при этом пишу на компьютере.

Е. Симонова: Разница есть, а вот какая, понятия не имею. Но в разные периоды писала или только карандашом в тетради исключительно в клеточку, или только красной ручкой, или на электрической машинке, сейчас вот – только компьютер. Просто было удобнее думать и записывать только именно так и никак иначе. Но тогда у меня просто еще не было постоянного доступа к компьютеру/телефону и интернету)).

Е. Фанайлова: Машинка – самый медленный способ и годится только для фиксации написанного от руки. В принципе, большой разницы между ручкой и компьютером не вижу.

А. Цветков: Разницы уже не помню. Помню только, что от руки выходило грязно и с помарками, а в компьютере чисто и помарки не отвлекают.

Г. Шульпяков: Как записывать почти готовое лирическое стихотворение – нет никакой разницы. Правда, последнее время я пристрастился печатать готовые стихи на печатной машинке. Но это скорее из ностальгических побуждений. К тому же есть некая связь между усилием слова и усилием, которое нужно, чтобы отпечатать это слово на машинке.

4. Сохраняете ли вы черновики стихотворения? А компьютерные черновики (если вы пользуетесь компьютером)?

М. Айзенберг: Стыдно признаться, но я обычно сохраняю те черновые записи, где остается много не вошедшего в окончательный вариант. Смысл этого действия мне самому не очень понятен: заглядывать туда совсем не интересно.

М. Амелин: Так как я записываю стихи в большие амбарные книги, то естественно их приходится оставлять, поскольку в них часто остаются недоделанные вещи, которые вылеживаются годами, пока не настает их срок. Для некоторых он, возможно, не настанет никогда.

Д. Быков: Боже упаси. Стыд какой.

Д. Веденяпин: Тетрадки с черновиками остаются обычно. Хотя иногда я их выбрасываю, не «трясясь над рукописями». В компьютере черновики не сохраняю.

С. Гандлевский: Черновики на бумаге когда-то сохранял, как сохраняют на память открытку или программку консерватории. Компьютерных черновиков у меня нет, поскольку работа над стихотворением ведется на одной и той же компьютерной странице и рано или поздно беловик вытесняет черновые наброски.

Н. Горбаневская: Записные книжки (иногда с отдельными, очень немногими переделками) сохраняю. Компьютерных черновиков у меня нет, так как записываю стихи сразу в файл, где стоят предыдущие.

М. Гронас: Не сохраняю (но у меня, кажется, нет черновиков как таковых).

О. Дозморов: Черновики (к счастью) не сохраняются. Зато очень удобно записывать наброски и идеи в подзамочных записях в фейсбуке. К ним всегда можно вернуться, даже на телефоне. Если стихотворение в итоге меняется настолько, что появляется смысл сохранить отдельно какой-то вариант, я это делаю. Иногда дело доходит до трех вариантов, но в итоге публикуется один. Если что-то менялось в уже опубликованном в фейсбуке тексте, то в истории изменений остаются все варианты, но специально я не фиксирую изменений.

Т. Кибиров: Черновиков я уже лет двадцать пять не сохраняю ни в каком виде.

М. Кукин: Да, черновики сохраняю. Никогда не знаешь, что из отброшенного может пригодиться, если будешь дожимать это стихотворение, доводить его до конца.

А. Кушнер: Черновики уничтожаю, и рукописные, и компьютерные. Но всю жизнь от руки записываю стихи, по мере из создания, в общие тетради, – их накопилось несколько десятков. Впрочем, разонравившиеся, неудачные стихи из этих тетрадей вырываю.

Л. Лосев: Да, они сохраняются в записных книжках. Иногда к стихотворению, которое сразу не получилось, я, листая записную книжку, возвращаюсь. Иногда даже через годы.

В. Павлова: Черновики уничтожаю. Компьютерных черновиков у меня нет.

В. Полозкова: Рукописные – часто, компьютерные – никогда.

Л. Рубинштейн: Нет, не сохраняю. И раньше, и теперь. За исключением тех случаев, когда черновик (точнее, поэтика черновика) сам по себе не является элементом произведения.

О. Седакова: Почти никогда не сохраняю черновики.

Е. Симонова: Весь хлам выбрасываю. Черновики – это тем более хлам: и потому, что занимает место, которое можно было бы освободить для чего-то полезного, и потому что меня интересует только итог. Много лет – ни одного черновика (и не будет их), и я этим счастлива.

Е. Фанайлова: Бумажные черновики да. Компьютерные крайне редко, как версии.

А. Цветков: Компьютер черновиков не оставляет, в конце работы остается чистовик. Телефонные заметки стираю, если попадут под руку.

Г. Шульпяков: Нет, компьютерные не сохраняю. А других у меня нет.

5. Опишите, пожалуйста, возможно более подробно, как текст стихо творения из Вашей головы переносится на компьютерный монитор (если Вы пишете стихи, используя компьютер)?

М. Айзенберг: См. выше.

М. Амелин: См.