Лицом к лицу. О русской литературе второй половины ХХ – начала ХХI века - Олег Андершанович Лекманов

много сделал и для живых, и для мертвых писателей. Многие ли из тех, кто достиг такой степени известности, могли похвастать тем же? Составленная Евтушенко с помощью Евгения Витковского антология «Строфы века» познакомила сначала подписчиков журнала «Огонек», а потом и читателей книжного варианта со многими и многими отечественными поэтами XX века, чьи имена, казалось бы, навсегда канули в Лету.

Я еще ничего не сказал о главном – о стихах Евтушенко, а ведь это именно он вместе со своими товарищами в послесталинскую эпоху вернул в поэ тический обиход такие важные и простые слова, как «женщина» и «любовь». После нескольких страшных лет пребывания в состоянии клинической смерти русская литература заново училась говорить, и Евтушенко тогда был среди первых учеников. Особо следует упомянуть те его стихотворения, которые в России стали больше, чем просто поэтическими текстами (перефразируя самого Евтушенко) и справедливо воспринимались как почти материальное оружие интеллигенции в борьбе с косностью и злом. Это «Бабий Яр», «Наследники Сталина» и «Танки идут по Праге».

У всех нас, даже у тех, кто совсем не любит стихи, хранится в памяти изрядный запас строк и строф Евтушенко, песенных, но не только. «Хотят ли русские войны?», «Со мною вот что происходит, ко мне мой старый друг не ходит», «Мои нервы натянуты, как провода, между городом “нет” и городом “да”», «Постель была расстелена, и ты была растеряна»… Список цитат можно продолжать долго, почти до бесконечности. Чего уж там, если даже Иосиф Бродский, к Евтушенко относившийся более чем прохладно (про «колхозы» ведь все помнят), в разговоре с Соломоном Волковым признавался, что знает на память «двести-триста» его строк.

Про многие стихотворения Евтушенко мне сейчас трудно понять, хорошие они или плохие, но вот что куски из них засели в мое сознание навсегда, стали неотъемлемой частью меня – это я знаю точно. А по крайней мере две строки Евтушенко мне и сейчас кажутся поэзией очень высокой пробы, я их со своего раннего детства помню, я ими девушек очаровывал, я их мысленно твердил, переминаясь в карауле, на посту в армии, в тридцатиградусный мороз:

Идут белые снеги,

Как по  нитке скользя…

Тут и причудливое для сегодняшнего читателя и обычное для языка XVIII века слово «идут» (с ударением на первом слоге), и странное существительное «снеги» (встречающееся, впрочем, у русских поэтов – от Тредиаковского до Есенина, восклицавшего в «Сельском часослове»: «Снеги, белые снеги – / Покров моей родины»), и сравнение снежинок с бусинками, скользя щими по нити, – все это меня до сих пор не просто волнует, а трогает почти до слез, и я гляжу за окно, а там как раз и лежит белый снег, задержавшийся на московских улицах до начала апреля. Не в память ли о воспевшем его поэте?

Прощайте и простите, Евгений Александрович! Без Вас жить будет гораздо скучнее.

«На все вопросы отвечает Rambler», или Современный русский поэт перед компьютером: 20 вариантов

Вместо эпилога к этой книге я бы хотел познакомить читателя с плодами еще одного своего партизанского набега в область современной русской поэзии.

Это будут ответы двадцати авторов на составленную мною анкету. Ее тема – взаимодействие в XXI веке поэта и компьютера. Увы, двоих из опрошенных авторов уже нет с нами.

Отвечающие подбирались более или менее по произволу составителя анкеты – я исходил из собственных представлений о самых интересных и/или известных русских поэтах современности. Ответы расположены по алфавиту фамилий авторов. Датируются они промежутком с 2005 по 2021 год.

1. Используете ли Вы компьютер, когда пишете стихотворение? На какой стадии создания стихотворения он Вам пригождается?

Михаил Айзенберг: Никогда не использую.

Максим Амелин: Нет, при сочинении стихов никогда не использую. На компьютере пишу статьи, эссе, делаю некоторые переводы (Пиндар, например). Пригождается уже после всей основной работы в качестве печатающего и воспроизводящего устройства.

Дмитрий Быков: Почти всегда. Пишу от руки, только если рядом нет компьютера.

Дмитрий Веденяпин: Компьютером я пользуюсь на самой-самой заключительной стадии: просто чтобы напечатать беловой вариант… Ясное дело, что он может оказаться черновым, но это другая история… Впрочем, иногда – так тоже бывает – мне хочется (важно) взглянуть на напечатанный (именно на напечатанный, а не на написанный от руки текст), но тут подошла бы и пишущая машинка, которой я, конечно, давно не пользуюсь…

Сергей Гандлевский: Использую, но по большей части задним числом, когда замысел приходит в движение и есть что записать. Многократное устное повторение и переписывание (в прошлом – от руки, сейчас – на компьютере и в распечатке) всегда было важной составной частью работы. Будто я надеюсь (и, как показывает опыт, не напрасно), что, читая или переписывая уже готовые строки снова и снова, я проскочу место, где стихотворение застопорилось. Похоже на поведение человека, сбившегося с пути: вернуться в пункт, где ты еще не потерял ориентации, и попробовать, как впервые, выйти к месту назначения. Или, может быть, на поведение заики: проговорить фразу заново – с разгону.

Наталья Горбаневская: Только для записи. Вообще «пишу» стихи устно, бормоча, и обычно в движении, т. е. на ходу или в транспорте. Иногда записываю по дороге ручкой целиком или начало (чтобы не забыть), но на компьютер – уже готовое, крайне изредка переделывая какую-нибудь мелочь на этой стадии.

Михаил Гронас: Обычно не использую, пригождается когда надо записать.

Олег Дозморов: Да, использую для записи текстов. Пишу я в уме, а затем фиксирую то, что запоминаю из сочиненного, на компьютере. Затем текст дорабатывается, шлифуется уже в файле или в фейсбучных записях.

Тимур Кибиров: На компьютере я, как правило, набираю уже написанное стихотворение, как в свое время на машинке.

Михаил Кукин: Да, использую. В последние 5–7 лет почти всегда (практически перестал писать рукой). Про стадии: от самого начала – первые слова, первая строка – до финальной стадии.

Александр Кушнер: Компьютером пользуюсь лишь при перепечатке уже написанного стихотворения, как пишущей машинкой.

Лев Лосев: Нет. Черновик стихотворения сочиняется в голове, потом я записываю его в записную книжку, там же делаю поправки.

Вера Павлова: Нет. Набираю стихи, когда собираюсь послать их в журнал или издателю.

Вера Полозкова: Всегда пишу в блокнот и только готовое перепечатываю.

Лев Рубинштейн: С некоторых пор да, использую. Причем повсеместно. Вот просто сижу и пишу на компьютере.

Ольга Седакова: Когда все уже готово и записано рукой на бумаге.

Екатерина Симонова: Уже много лет пишу