Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв

рыбу уже забирали наши товарищи, именно они и попали под обстрел «Градами» на рынке. Тогда жертв не было, Богородица всех спасла. Ну, а кто ещё спасает Донецк?

На моём пути к храму участок через рынок был самый опасным. Но дошёл я благополучно. Храм был открыт, служба в храме шла. И для военного города там собралось внушительное количество людей. Лица, что у священнослужителей, что у прихожан, серьёзные, сосредоточенные. Присутствовало много военных, молодых бойцов. Ещё отличительной особенностью являлось отсутствие детей. Это была самая суровая Пасха, которую я встречал. Она приходила не только под колокольный перезвон, но и под глухие раскаты артиллерийских разрывов.

На всенощную я не остался, после крёстного хода отправился домой. И опять мой путь проходил рядом с крытым рынком. Но в итоге вернулся я домой без происшествий. Происшествия наступили потом — через пару часов рынок и собор снова обстреляли из «Града», одна женщина погибла, пять человек было ранено. Это были не первые и не последние жертвы обстрела центра Донецка.

На примере соседства языческого и христианского зданий можно ещё сказать о таком диалектическом феномене, как археомодерн, который имеет место быть в Донецке. Это понятие ввёл в философский обиход ныне живущий русский философ Дугин — я тут приобрёл на «Большой земле» и привёз сюда последнее переиздание книги об археомодерне, и теперь она очень по-диалектически умещается в кармане моей военной горки. Если по-простому, по-нашему, по-пацански, то археомодерн — это когда два совершенно различных, разновременных, существующих по своим законам и отрицающихся друг другом явления из разных исторических парадигм, архаики и модерна, сцепляются в болезненной связке и представляют собой странную, но устойчивую конструкцию отжившего и пришедшего ему на смену. Это сочленение может иногда принимать самые шизофренические формы. Ну, то есть это когда русские герои произведений Платонова, имея архаичное сознание, оживляют паровозы, и относятся к ним, как к живым существам — этот пример приводит Гельич в своей книге.

Этим нас не удивишь. Подобных примеров на Донбассе пруд-пруди — вот, Зять, командир Сомали, с танками разговаривает. И танки его слушают. Заводятся, когда нужно, когда нужно рычат и когда нужно хуярят по украинским неонацистам.

Но прежде всего археомодерн заметен во внешнем облике города. В самом центре Донецка явлен яркий пример — стоит памятник Ленину, а рядом флагшток с царским триколором. Это стало возможно только в Донецке, после Русской весны 2014 года. Элементы русского мира, в своём времени, на стыке парадигм отрицающие друг друга, крепко сцепились во времени настоящем. Их объединила русская идея, живущая и мерцающая в веках то тускло, то ярко, и за неё на Донбасс приехали воевать и казаки с монархистами и поклонники Советского Союза.

Да кто сюда только не приехал. Прогуливаясь по Донецку, очень неожиданно для себя я обнаружил на стене одного из домов граффити с Будановым. Полковник Буданов безусловно принадлежит к русскому миру, и упоминаний достоин. Тем более он первым предложил «ебашить по xоxлам», все помнят его рождественско-артиллерийское поздравление для украинцев, которые воевали в Чечне по ту сторону. Но Донецк живёт по своим правилам, по своим законам, и первые российские военные, которых я здесь встретил, были чеченцами.

Это произошло в гостинице «Донбасс Палас» — самой дорогой гостинице города. Здесь селятся приехавшие на Донбасс чиновники и депутаты, патриотические бизнесмены, иностранные гости, провластные волонтёры, журналисты ведущих каналов, богатые авантюристы всех мастей, штабные разнообразных подразделений, ну и, естественно, всеразличные спецслужбы — например, в первые месяцы СВО в барном зале рядом с фойе постоянно сидела эффектная блондинка с пышными формами, которые не угадывались, а выпирали из-под ярко-красного платья, и находилась она там всегда, когда я по своим делам посещал «Донбасс Палас».

Я смотрел, задумавшись, на блондинку, и ждал лифта, когда подошёл высокопоставленный чеченский военный с вооружёнными телохранителями — обойдёмся без имён, чтобы никого не смущать. Я изъявил готовность пропустить его с охраной вперёд, а сам готов был дождаться следующего лифта, но он предложил ехать вместе, и я не мог отказать. Не откажешь же чеченцам, я помнил, что Ахмат — сила. Пока ехали в кабине, я весьма остроумно заметил, что приятно наконец-то встретить в ДНР российских военных. Высокопоставленный чеченец оценил мою иронию, разулыбался. Российские войска действительно ждали на Донбассе с самого начала Русской весны 2014-го. Но никто не предполагал, что сюда приедут чеченцы. Да и не только они. А также буряты, башкиры, осетины и другие народы нашей орды. Но что тут поделаешь, диалектика. Наша, русская.

Гостиница «Донбасс Палас» находится по правую руку от главного городского Ленина с триколором. А смотрит Ильич на фаллос недостроенного модернового небоскрёба, выросшего за Домом Советов. Парламент ДНР располагается в доме с огромными колоннами, построенном в классическом стиле сталинского ампира. Незаконченный небоскрёб примыкает к нему с левой стороны, а с правой — моя первая гостиница «Централь», куда я первоначально поселился. Тогда, будучи пронырливыми журналистами, мы пытались пробраться на стоящий рядом недострой, ведь оттуда наверняка открывался хороший обзор. Нас не пустили. Сказали, что обзором уже пользуются компетентные люди, и нам от них нужно разрешение.

Хороший обзор у главного донецкого пропагандиста Андрея Руденко. Поэтому его информация точна, оперативна и объективна. Он работает в другом большом стеклянном небоскрёбе, другой прямоугольной формы, расположенном рядом с другой, более престижной гостиницей «Донбасс Палас», которая находится за правым плечом главного Ильича. Редакция Руденко расположена в офисе на одном из высоких этажей. Высоко сижу, далеко гляжу — услышав прилёт, Руденко встаёт из-за стола, подходит к окну, высматривая дымок. Его трудно не заметить с такой высоты, весь Донецк из окна как на ладони. Увидев дым, Руденко достаёт свой смартфон и фиксирует на видео или фото последствия прилёта. Возвращается к своему столу и выставляет фото в интернет. Комментирует, что опять неонацисты нанесли удар по Донецку. «Мрази, подонки, ублюдки!»

Как можно понять, в Донецке царит и процветает эклектика в архитектуре. Эклектика — визуальный образ археомодерна. В столице ДНР найдёшь, причём вперемешку, и имперские сталинские здания — арки, колонны, портики, балконы с кеглями и балясинами, и простые, строгие добротные двухэтажные дома, выстроенные ещё немецкими военнопленными, и кирпичные коробки хрущёвок, и модные многоэтажки с вычурными крышами в виде башенок и корон. Также среди всего этого разнообразия имеются улицы частного сектора,