О «детях революции» - Юрий Михайлович Барыкин
О «детях революции» читать книгу онлайн
Ниже мы приведем описание трагических судеб из истории революции в России. Мы поговорим о восьми деятелях, чей вклад в успешное завершение в пользу большевиков октябрьского переворота и Гражданской войны сложно переоценить и чью жизнь прервала «освященная официальным приговором» пуля.
Затем мы добавим к перечисленным еще восемь столь же ярких исторических персонажей, чья смерть до сих пор носит некий не до конца разгаданный характер. Поскольку все шестнадцать историй тесно переплетены друг с другом и на протяжении всего нашего повествования будут действовать практически одни и те же лица, можно будет легко представить себе «жизнерадостную» атмосферу, в которой жили советские руководители 20–30-х годов.
Ну а в конце нашего небольшого исторического исследования каждый читатель сможет сделать самостоятельный вывод: применима ли фраза «революция пожирает своих детей» не только к персонажам французской истории конца XVIII века, но и к деятелям истории России первой половины ХХ века.
Как мы теперь знаем, в обоих случаях Запорожец, минуя своего непосредственного начальника, сразу докладывал в Москву Ягоде о задержании Николаева. Тот давал команду освободить его.
Помощник Кирова М.В. Борисов (1881–1934), который был в курсе задержаний, возмущался действиями руководства УНКВД, но ему было рекомендовано «не совать нос не в свои дела».
1 декабря 1934 года Николаев вновь появился в Смольном. С тем же самым портфелем, в котором лежали револьвер и записная книжка.
На этот раз все было предусмотрено. Получив пропуск, Николаев благополучно миновал охранников у входа и без помех проник в Смольный. А там в 15 часов началось совещание в кабинете второго секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) М.С. Чудова (1893–1937), на котором присутствовал и Сергей Миронович.
Николаев целый час болтался на запретном для себя этаже и, сидя на подоконнике, поджидал Кирова. В коридоре не оказалось никого из охраны, обязанной дежурить у кабинета Кирова и его заместителей. К тому же буквально пропал сотрудник, который должен был находиться в коридоре совершенно независимо от того, в Смольном Киров или нет (11, 56).
А.Орлов уточняет:
«Там никого не было, кроме человека средних лет, по фамилии Борисов, который числился личным помощником Кирова. В перечне работников Смольного он фигурировал как сотрудник специальной охраны НКВД, однако не имел ничего общего с охранной службой.
Борисов только что приготовил поднос с бутербродами и стаканами чая, чтобы нести его в зал заседаний, где как раз собралось бюро обкома. Заседание бюро шло под председательством Кирова, и Николаев терпеливо ждал. Войдя в зал, Борисов сказал Кирову, что его зовут к прямому кремлевскому телефону. Спустя минуту Киров поднялся со стула и вышел из зала заседаний, прикрыв за собой дверь.
В тот же момент грянул выстрел. Участники заседания бросились к двери, но открыть ее удалось не сразу: мешали ноги Кирова, распластанного на полу в луже крови. Тут же распростерлось тело другого человека, неизвестного членам бюро. Это был потерявший сознание Николаев. Рядом с ним валялись револьвер и портфель. Кроме убитого и убийцы, в коридоре не было ни души» (28, 32).
Итак, убийство произошло в 16 часов 37 минут. Следовательно, Николаев, который «целый час болтался на запретном для себя этаже», проник в Смольный в 15 часов с минутами, уже после начала заседания.
Услышав выстрелы, из кабинета Чудова выбежали «хозяйственник» М.В. Росляков, председатель исполкома Ленинградского городского совета И.Ф. Кодацкий (1893–1937) и другие. Кирова перенесли в его кабинет. Появилась доктор санчасти Смольного М.Д. Гальперина (1903–1966). Пострадавшему стали делать искусственное дыхание, была наложена давящая повязка, введены камфора, кофеин. В Смольный прибыла еще группа врачей, а в 17:40 — известный хирург профессор И.И. Джанелидзе (1883–1950). Заключение медицинских специалистов гласило: «Смерть наступила мгновенно от повреждения жизненно важных центров нервной системы. Патологоанатомическое вскрытие подтвердило это заключение» (20).
Что касается убийцы, то пришедший в себя Николаев начался биться в истерике. Как пишет доктор Гальперина, «он кричал и кричал», и медикам пришлось оказывать ему медицинскую помощь (20).
Арестованный Николаев очень быстро убедился, что стал жертвой чекистской провокации. Вызванный в кабинет Запорожца, он мгновенно опознал в нем «сослуживца» своего «друга».
Несмотря на потрясение, Николаев все же заявил, что доволен удавшимся террористическим актом, так как он открывает эру борьбы с привилегированной кастой партийных бюрократов. Сам разговор закончился следующей сценой: из кабинета Запорожца послышался крик, дверь распахнулась, и «ответственный товарищ» с бледным лицом выскочил в коридор, преследуемый Николаевым с поднятым над головой стулом. Расправе помешали дюжие охранники, дежурившие возле кабинета (28, 34).
Кстати, имя упомянутого «друга» Николаева так и осталось неизвестным. Лишь известно, что пережить самого Николаева ему не удалось.
А что же происходило в эти часы в Москве?
По свидетельству Е.П. Фролова, в 1934 году заведующего Отделом промышленности при ЦК партии, Сталин и Ежов (будущий «сменщик» Ягоды, а в тот момент член ЦК и оргбюро ЦК ВКП(б), ближайшее доверенное лицо Иосифа Виссарионовича) сутки просидели у телефона прямой связи с Ленинградом и после звонка с сообщением об убийстве Кирова практически сразу выехали туда (12, 151–152).
О том моменте, когда в Кремль было сообщено о смерти Кирова (около 18 часов), свидетельствует В.М. Молотов: «Я был в кабинете у Сталина, когда позвонил Медведь, начальник Ленинградского ОГПУ, и сказал, что сегодня в Смольном убит товарищ Сергей. Сталин сказал в трубку: “Шляпы!”» (44, 310).
Кроме Молотова, при разговоре присутствовали Л.М. Каганович, К.Е. Ворошилов и А.А. Жданов.
Итак, в Ленинград Сталин с сопровождающими прибывает 2-го утром. Сначала отправляются в больницу имени Свердлова, где находится тело Кирова, потом к вдове, потом в Смольный.
Очевидец вспоминает: «Вижу, идет группа лиц. Смотрю, в середине — Сталин. Впереди Сталина — Генрих Ягода с поднятым в руке наганом. Он командует: “Всем лицом к стенке! Руки по швам!”» (34, 56).
Первым, кого Сталин вызвал к себе, был Филипп Медведь, начальник Ленинградского управления НКВД. Этот вызов был чистой формальностью, так как Сталин прекрасно знал, что тому ничего не известно об убийстве Кирова. Медведь был быстро отпущен, и сразу последовал вызов Запорожца, с которым вождь говорил с глазу на глаз более часа.
Затем Сталин распорядился доставить на допрос арестованного сразу после убийства шефа Борисова, а пока того нет — привести Николаева.
Разговор Сталина с фактическим убийцей происходил в присутствии Ягоды, Миронова, начальника Экономического управления НКВД, и оперативника, доставившего Николаева из камеры.
«По свидетельству Миронова, когда Николаев, голова которого была забинтована, вошел в кабинет, Сталин сделал ему знак подойти ближе и, всматриваясь в него, спросил:
— Зачем вы убили такого хорошего человека?..
— Я стрелял не в него, я стрелял в партию! — ответил Николаев...
— А где вы взяли револьвер? — продолжал Сталин.
— Почему вы спрашиваете у меня? Спросите у Запорожца! — последовал дерзкий ответ.
Лицо Сталина позеленело от злобы. “Заберите его!” — буркнул он» (28, 35).
Теперь ждали Борисова, который мог рассказать много интересного про первые задержания Николаева. Однако тут случилось удивительное.
В отличие от других арестованных, Борисова
