Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв

Фазан

— Мы только что фазана сбили!!

— Саш, успокойся, сбили и сбили, едем дальше, — мы ехали из Дебальцево, когда под колёса нашего бронированного фургона попал цветастый фазан. Наш броневик был настолько бронированный, что ДТП с фазаном я не почувствовал, будучи с головой погружённым в прорубь своего айфона. Я монтировал на коленке репортаж, снятый только что в городе, а Саша сменил меня за рулём.

Сбитие фазана на донбасских дорогах — дело обычное. После начала СВО, когда мы стали ездить по Донбассу, то я сразу приметил мелькающие на обочинах и в лесопосадках серые тушки.

— Что это? — спросил я сопровождающего меня военного, когда в первый раз их увидел.

— Это? Так это фазан, — несколько недоумённо посмотрел на меня военный — он был родом с Донбасса, поэтому фазанам в отличие от меня, приезжего, не удивлялся.

Фазаны стали мне попадаться на глаза всё чаще. Я стал уже разбираться в семействе фазаньих. Догадался, что серыми были самки фазана. Природа устроила их такими невзрачными. Фазан-мужик имеет яркий, пёстрый окрас, чем и привлекает самок. Очевидно, фазаньих курочек в природе больше, чем мужиков, фазан ценнее, поэтому и ярче. Так, во время большой войны становится больше и свободных женщин. Многих мужчин война забирает и женит на себе.

Фазан красив…

— Может, вернуться, забрать? — у щуплого и впечатлительного Саши эмоция «птичку жалко» сменилась хозяйственным расчётом «чего добру пропадать».

Но возвращаться было лень, да и не будем же мы, интеллигентные жители российских столиц, Москвы и Питера, ошпаривать и ощипывать фазана, чтобы его съесть. Я снова углубился в свой репортаж, его нужно быстро выкладывать в сеть, чтобы на пару десятков эксклюзивных минут опередить коллег.

Шёл четвёртый день референдума о присоединении Донецкой Народной Республики и других бывших частей бывшей Украины в состав настоящей России. Первые три дня мы с Сашей снимали в Донецке, потом для разнообразия решили поехать в Дебальцево. Там группа приглашённых иностранных наблюдателей наблюдала выбор народа Донбасса, они смотрели, проходит ли его волеизъявление демократично. Ни в донбасцах, ни в приглашённых из зарубежа гостях сомневаться не приходилось. Иностранцы, понятное дело, были «правильными» и, хотя и были «независимыми», симпатизировали приглашённой стороне. Они настолько были независимы от принятого в их странах западного тренда на игнорирование молодых русских республик, что зачастую у себя на родине слыли маргиналами, и из-за своей позиции подвергались остракизму.

Жители же Донбасса хотели жить с Россией уже больше восьми лет. Ни постоянные обстрелы, ни ракеты, ни снаряды, ни мины, выпущенные украинской стороной, не могли поколебать их выбора. В Донецке голосовали везде, где возможно. Один из первых мобильных пунктов голосования открылся в подъезде одной ничем не примечательной хрущёвки Калининского района. Шёл дождь («Градом» ударяли по рынку неподалёку только позавчера), у подъезда собрались группа репортёров с разных изданий. Рядом стоял припаркованный легковой автомобиль, и женский голос из колонки на заднем сиденье зазывал:

— Уважаемые жители Калининского района! Все на референдум!

И «все» стали подходить. Пенсионерки в малиновых беретах, мужчины в облезлых кожанках, молодёжь в спортивных штанах, старики и взрослые, жители соседних домов, прохожие — случайные и неслучайные — всем давали право проголосовать.

Лично я привёл бабушку с палочкой. Услышав, что в соседнем подъезде проходит референдум, она спустилась вниз и несмотря на мелкий дождь пошла по двору прямо в халате и домашних тапочках. Проводив её, я осторожно поинтересовался с целью формирования своего экзит-, а точнее, энтренспула, за кого же она собирается голосовать.

— Ну не за фашистов же! — Ответ был исчерпывающим.

Члены комиссий ходили и по квартирам. Как правило, группа состояла из трёх человек плюс боец ВВ, вооружённый автоматом Калашникова — добро должно быть с кулаками, а народная власть вооружена. Бравая тройка плюс «человек с ружьём» заходили в подъезд, поднимались на этаж. Тук-тук-тук-тук! Тук-тук-тук-тук! — сразу обстукивались все квартиры на площадке. Это в двери стучала Россия. Бывало, двери открывались одновременно, и из разных квартир выглядывали какой-нибудь мужик, бабушка, тётенька и девушка.

— Референдум! Будете голосовать?

— Я вас так ждала, так ждала! Думала уже звонить вам! А можно я двадцать раз распишусь? — запричитала на радостях одна старушка.

Многие не могли сдержать слёз. В подъезде одной многоэтажки Киевского района на лестничном пролёте мы стали свидетелем небольшого домашнего митинга из проголосовавших. Одна женщина взяла слово и произнесла по торжественному поводу речь. Она говорила, что несмотря на запугивание Украины, они 8 лет ждали настоящего момента. Что они благодарны России — стоящие сзади соседи одобрительно кивали — благодарны России, которая 8 лет их поддерживала, несмотря на всё мировое давление. И вот, наконец, мы будем жить вместе. Несколько раз женщина останавливалась, давя слёзы. Честно скажу, я сам чуть расплакался. Как можно не признать такой референдум?

Это были самые народные выборы, на которых я когда-либо присутствовал. Люди голосовали на улицах, во дворах, в подъездах, на дому.

— Референдум! Референдум! Спускайтесь! — кричали члены избиркома, приходя в очередной двор. Жители домов выглядывали в окна, одевались и спускались вниз, чтоб проголосовать за Россию.

Проголосовать мог любой, кто волею случая оказался на пути мобильных избирательных групп. Основанием служил любой документ, который удостоверял принадлежность к Донбассу. Сначала избирателя пытались найти в выданных на руки членам избирательной комиссии списках. Списки были составлены по домам, но странным образом: отсутствовала сортировка как по номерам квартир, так и по фамилиям. Женщины скрупулёзно проверяли каждую строчку. Но если человек в списках не находился, не беда — его тут же вносили.

Забавно выглядело в Донецке соблюдение принятых в мире демократических процедур. Например, «тайны» голосования. Понятное дело, что тайны в том, что люди как в Донецке, так и во всей Донецкой Республике, хотят жить в России, никакой не было.

Но процедура есть процедура.

— Нет-нет-нет! — запротестовала при мне женщина из избиркома, когда одна бабушка прямо перед ней на столе, поставленном во дворе, стала выводить галку в окошечке «Да» на бюллетене, — отойдите к колёсику, там