Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

рассказывал Магон, — то по-прежнему был в сильном расстройстве. Волновался, что не смогу исполнить свои намерения и обезглавить тело[940].

Магазин на Виктория-стрит принадлежал компании Staines Kitchen Equipment Co. Продавец опознал Магона по фотографии и подтвердил, что продал этому покупателю «десятидюймовый поварской нож и мясницкую пилу» 12 апреля, в час дня с минутами, — а вовсе не 17-го числа, как утверждал Магон. Теперь у инспектора имелось доказательство того, что речь идет о заранее обдуманном убийстве.

«Через два дня после того, как он завел новое знакомство [речь идет о знакомстве с Этель], — писал Сэвидж, — [Магон] вознамерился разрезать на куски тело девушки, которая в тот момент поджидала его в истборнской гостинице и рассчитывала, что оттуда они вместе отправятся в бунгало на пляже Крамблз»[941].

Сэвидж как мог восстановил цепочку событий, приведших к кровавой трагедии в бунгало. Версия Магона явно содержала крупицы правды: в частности, то, что Эмили была страстно увлечена им, подтверждали ее письма и показания ее друзей. Однако что касается случившегося в самом коттедже, тут инспектору приходилось полагаться лишь на слова Магона. Известно, что 13 апреля Эмили еще была жива: жилец{96} соседнего бунгало видел ее в окно. 14 апреля ее видел молочник, проходивший своим обычным маршрутом.

А после этого Эмили уже никто не видел живой.

Точнее, почти никто. Лишь два человека знали наверняка, что случилось в бунгало; один из них выжил, но оказался патологическим лжецом. Вот что произошло — по версии Магона.

* * *

Патрик Магон отправился на поезде в Истборн вечером в субботу, 12 апреля. Приехав, он поужинал с Эмили в гостинице «Кенилуорт-Корт», где она остановилась. Затем они вызвали такси и двинулись к бунгало, куда прибыли в половине одиннадцатого вечера. Но не успели устроиться в гостиной (с веселенькими желтыми обоями в голубой цветочек), как между ними вспыхнула ссора. Эмили ожидала, что они скоро поедут в Париж, а оттуда — в Южную Африку, и рассердилась, когда узнала, что у Магона даже нет заграничного паспорта. Эмили потребовала, чтобы они вместе съездили в Лондон, где Магон сможет получить нужный документ. Он согласился, и 15 апреля, во вторник, они отправились туда на поезде. На вокзале Виктория их пути разошлись: Эмили отправилась по магазинам, а Магон — за паспортом. Следует отметить, что никаких независимых подтверждений этой поездки получить не удалось.

Час спустя Магон на том же вокзале встретился с Эмили и заявил, что получил документ. Впрочем, по дороге обратно в Истборн признался, что не сделал этого. Снова разгорелся скандал; Эмили требовала, чтобы он оформил паспорт, а Магон упорно отказывался. Был уже вечер, когда они добрались до Истборна и вернулись в бунгало. Приморский воздух казался пронизывающе-холодным, но еще сильнее охладели отношения между любовниками. Магон занялся разведением огня в маленьком камине гостиной. Когда он разбивал крупные куски угля топориком, хранившимся рядом с очагом, Эмили продолжила разговор.

— Пат, я твердо решила сегодня вечером решить этот вопрос так или иначе, — якобы заявила она. — По всем моим поступкам видно, что я сожгла свои корабли.

Магон предположил, что Эмили имеет в виду свое переселение из клуба-общежития.

— Для меня теперь нет обратной дороги, — продолжала Эмили. — Неужели ты не понимаешь, Пат, как сильно я тебя люблю? Ты же для меня — все. Я никогда не смогу делить тебя с другой.

Выпрямившись, Магон положил угольный топорик на журнальный столик, находившийся рядом. Он отлично сознавал, что «грядет кризис», и попытался разрядить обстановку, отправившись в постель. Идя по направлению к спальне, он слышал, как Эмили что-то бормочет за его спиной. Он вовремя повернул голову — как раз успел увидеть, как она хватает топорик и кидает в него.

— Я едва увернулся, а то он угодил бы мне в правое плечо, — рассказывал он Сэвиджу. — Топор попал в притолоку двери. Меня ошеломила внезапность этого нападения. Она в несколько прыжков пересекла комнату и принялась полосовать мне лицо ногтями.

Если верить Магону, между ними завязалась отчаянная схватка. Стиснув друг друга в злобном объятии, они проковыляли по гостиной и зацепились за кресло с откидной спинкой, стоявшее слева от камина. Эмили пошатнулась, упала и сильно ударилась головой об угольное ведерко.

— Казалось, она потеряла сознание, — продолжал Магон. — Было часов двенадцать, около полуночи. Я попытался привести ее в чувство, но у меня не получилось. Остывая после нашей схватки, я стал с ошеломительной силой осознавать возможные последствия.

По словам Магона, он, спотыкаясь, вышел в сад и некоторое время сидел там «в состоянии, близком к помешательству». Лишь через несколько часов более или менее пришел в себя и набрался храбрости вернуться в бунгало. Уже близился рассвет. Войдя в коттедж, он перетащил тело любовницы в одну из спален и накрыл его шубой. Кроме того, подложил под голову Эмили кое-что из ее одежды, чтобы умерить поток крови, еще лившейся из раны на голове. Солнце уже взошло; оно заливало бунгало холодным светом нового дня. Магон успел проголодаться, поэтому покатил на такси в Истборн, чтобы позавтракать[942].

В этот момент его истории еще раз появляется Этель Дункан, та самая женщина, с которой он познакомился дождливым ричмондским вечером. В середине дня 15 апреля (возможно, того самого дня, когда Эмили умерла) Этель получила телеграмму от своего нового знакомого: «Чаринг-кросс, завтра в семь. Точно. — Пат». Хотя Магон 15-го числа якобы находился вместе с Эмили в Лондоне (чтобы получить паспорт), телеграмму отправили в 15:49 из Гастингса, менее чем в 20 милях от Истборна. Эта телеграмма стала еще одной уликой против него — в придачу к покупке пилы и разделочного ножа тремя днями ранее. Отправляя телеграмму, «Магон явно не ожидал, что его жизнь и дальше будет отягощена присутствием Эмили Кэй»[943].

Как было условлено, Этель и Магон встретились вечером 16 апреля в ресторане вокзала Виктория. Он явился с бинтом на правом запястье и объяснил обеспокоенной Этель, что поранился, помогая одной старушке, которая чуть не упала с подножки автобуса. За ужином упомянул, что живет в бунгало близ Истборна — «очаровательный домик, принадлежит одному приятелю», — и предложил Этель приехать туда к нему в ближайший уик-энд который как раз был пасхальным. Она согласилась. На следующий день Этель получила от Магона телеграфный перевод (подписанный фамилией Уоллер): он галантно посылал ей деньги на дорожные расходы[944].

Четверг, 17 апреля, стал в коттедже днем ужасов. Здесь показания Магона приближаются к истине. Вооружившись мясницкой пилой и разделочным