Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв

костюме, весь бледный. Он и его бойцы впереди всех заходили в город и первыми принимали удары неонацистов. Фактически, по ним вычисляли огневые точки азовцев. После взятия Мариуполя из всего 9-го полка лишь 20 % осталось в строю.

Брат, браток, братан. Военных принято приветствовать и на расстоянии. Обгоняя военные колонны, проезжая танки, бронемашины и уралы, ты видишь в кузове и на броне солдат и поднимаешь руку с открытой ладонью, таким образом приветствуя их. И тебе бойцы, порой усталые и чумазые, отвечают тем же жестом. Братья, братцы, братишки. На своих плечах они несут тяжёлое бремя войны.

Открытая ладонь при условии, что ты и твоя машина выглядите военными, может стать пропуском на блокпосту. Тебя пропустят без очереди. Ты обгоняешь очередь из гражданских автомобилей у блокпоста и рукой приветствуешь дежурного солдата, или (и) пару раз коротко давишь на клаксон. Тебя приветствуют в ответ, и ты спокойно, не останавливаясь проезжаешь.

Военных приветствуют и местные жители. Помню, когда с боем мы зашли в Талаковку, из ворот одного дома вышла бабушка и перекрестила идущих на Мариуполь солдат. Ну а дети, машущие военным грузовикам, — это повсеместное явление.

Они выбегают гурьбой на обочины дорог и весело машут военным. Дети войны. Наши дети.

Как мы убили Малыша

Французский писатель Франсуа де Ларошфуко писал: «У нас всегда достанет сил, чтобы перенести несчастье ближнего». Но вот хватит ли нас, чтобы смотреть на несчастье лошади? Знаете, это то ещё испытание. Однако всё по порядку.

Донецк. Вечер нетрудного дня. Не трудного для нас, военных журналистов, так как особой работы для таких как мы, шакалов войны, не было. Подумаешь, ВСУ обстреливает окраины Донецка — рутина! Кого можно этим удивить! Каждое утро Донецка начинается с громыхания шагов вражеской артиллерии. Однако к центру эти шаги сегодня не приближались. Вот если б куда-нибудь в центральный район шибануло, например, в гостиницу с иностранными журналистами — это другое дело. Вот, недавно укропы-затейники рассыпали над городом лепестки, чтобы обычным гражданам ноги поотрывало — это был информационный повод. Или пакет града прямо в жилой квартал прилетел — бери камеру и беги.

Позавчера ВСУ обстреляли пивоваренный завод — лучшего для убийства мирных дончан украинские военные пока не придумали! Тут присутствовала определённая фантазия, выдумка с огоньком — украинские снаряды щупали магистраль с аммиаком, необходимым для производства пенного напитка, и в конце концов её пробили — ядовитое облако на несколько часов накрыло прилегающие кварталы.

Поэтому, когда я узнал из чатов, что обстреляли химический завод «Стирол» в Горловке, я немедленно позвонил Владу — нашему оператору.

— Куда ехать? В Горловку? На ночь глядя? — Он как чувствовал, что именно ему в Горловку ехать не стоит. Тем более с бодуна.

— А разве не так поступают настоящие военкоры? — парирую. Мы ведь настоящее военкоры, настоящие независимые журналисты. Не опрятные зомби с госканалов.

Так. Быстро собрались и поехали. Быстро нёсся наш уазик-патриотик по извилистым и ухабистым дорогам. На донбасских дорогах нужно быстро передвигаться — таким образом, статистическая вероятность, что именно в тебя попадёт украинский снаряд или осколок, уменьшается. Ещё нужно быстро ездить, чтобы попасть первым на место события и успеть сделать новость раньше всех. Согласно выложенным местными жителями в инет фото, дым с завода был густой, и резонно было предполагать, что на этот дым слетится куча наших коллег, поэтому мы и гнали изо всех сил.

Так что мчимся, мчимся, мчимся! Закованы в бронежилеты, в руках камеры и мобильные телефоны, на заднем сиденье автомат Калашникова, в бардачке пару лимонок для врага имеется — романтика! Автомобиль трясёт и трясутся в нём наши камеры и наши вестибулярные аппараты. Дымом дымится под машиной дорога, гремят мосты и переезды, все отстает и остается позади.

«Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах?» — так бы Гоголь о нас написал. Да, вихри сидят в наших головах. Да ещё какие.

На подъезде к Ясиноватой видим через поле как три огонька-светляка устремились в вечернее небо — это ПВО наша работает. У-ух! Красота, красотища! Да любоваться некогда, едем-мчим дальше.

Уже через сорок минут мы въехали в город.

Горловка. Стоят пыльные заборы, облезлые дома. Людей немного, дорог нет, перспектив никаких — так с 2014 года на Донбассе все живут. Центральный проспект Ленина в ямах и ухабах — лунная поверхность, которую каждый день с железным упорством преодолевают ржавые маршрутки и автомобили. Горловка — старый шахтёрский город, сталинский ампир вперемешку с хрущёвскими коробками. Время здесь остановилось, краски все выцвели. Город примыкает к линии фронта и нещадно обстреливается украинской артиллерией.

Мы ищем глазами дым, осторожно принюхиваемся. Не пахнет ли в воздухе… ммм… хлором, например? Что тут на заводе производят? От украинских националистов всего можно ожидать. Лепестки и аммиак уже были. Но вроде пахнет только костром… В конце концов, замечаем пламя — справа мелькает между деревьями дымок с огнём. Мы едем туда.

Вдоль бетонного забора завода «Стирол» нашли въезд со сломанным шлагбаумом и нагло, по-нашему, по-журналистски, туда заехали. Выгрузились, достали мобильные телефоны с камерами и пошли на дым. Дым уже не был таким насыщенным, густым и чёрным, как на фото. Он уже был слишком серым для сенсации, пожар догорал. Но мы идём дальше, что мы, зря сюда примчались?

Тут повсюду какие-то клетки… бараны… чёрные козлы какие-то… лошади… ревут ослы… Да тут целый зоопарк! Что все эти животные делают на территории химзавода в военное время?

Оказалось, что это заводской зооуголок — на пути мы встретили местных работников. Они нам всё как на духу рассказали. Было несколько прилётов — чего — сами не поняли. Один попал в шиферный склад, он и догорал за забором. Другой прилёт был в искусственный бассейн с лебедями и утками. Жертв, слава Богу, нет, люди не пострадали. Но среди животных есть раненые — посекло осколками лошадь.

Я поначалу не понял, что с ней. Вижу, стоит в загоне обычный белый пони, чёлка-хохолок. Ведёт себя как и обычно для лошади, хвостом машет, правда, мелированным в крови. Но приглядевшись я заметил, что с морды у него что-то свисает. Я подошёл