Великая Отечественная. Военное детство в советской пропаганде и памяти поколения (на материалах Донбасса) - Владимир Юрьевич Носков

рисунке, датированном 16 апреля 1942 г., мы видим погибшего юношу, сжимающего в руке бутылку с зажигательной смесью (рис. 2.6). Вероятно, мы видим одного из участников подполья, подвиг которого остался неизвестен.

Руководитель организации С. Г. Матекин был арестован в августе и после двух месяцев пребывания в гестапо казнен 7 октября 1942 г. Ему удалось передать жене несколько записок, в одной из которых писал: «Я умираю спокойно и стойко. Когда найдешь нужным, объясни все детям – за что и как…»[499]. В дальнейшем работа организации продолжалась, однако в 1943 г. немцам удалось арестовать актив группы. И. И. Кекух смог избежать ареста, и сразу после освобождения Сталино, в сентябре 1943 г. вступил в Красную Армию. Его боевой путь связан с 101-й танковой бригадой, где он служил наводчиком в роте противотанковых ружей. За участие в освобождении Приазовья, Крыма и Прибалтики И. И. Кекух дважды был награжден медалями «За боевые заслуги»[500]. Его братья также проходили службу в Красной Армии, но не вернулись с войны. Старший Андрей Игнатьевич, лейтенант – зенитчик умер от ран в госпитале в Нальчике в 1941 г. Младший – Николай Игнатьевич, боец 1117 стрелкового полка, погиб 1 января 1945 г. во время боев в Курляндии.

В наши дни школа № 68 г. Сталино – ныне Донецкая школа I–III ступени № 139 носит имя С. Г. Матекина, при ней создан Музей боевой славы «Никто не забыт, ничто не забыто». В Буденновском районе г. Донецка установлен памятник руководителям организации «Непокоренные», мемориал на месте казни участников группы[501].

Подводя итоги, можно заключить, что сложное взаимодействие образов событий и образов состояний определило структуру и содержание синхронного образа военных реалий в сознании детей Донбасса в 1941–1945 гг. Важную роль также играли возрастные особенности, которые влияли на характер соотношения указанных элементов.

Глава третья. Образ военного детства в жизненной истории донецкого подростка (на материалах личного дневника Э. Подольской)

В основе многих исследовательских работ по военной истории лежат источники личного происхождения. Два трагических документа стали одними из самых пронзительных символов Второй мировой и Великой Отечественной войн. Это детские дневники Тани Савичевой, не пережившей последствий блокады Ленинграда и умершей в июле 1944 г., и Анны Франк, 25 месяцев прятавшейся вместе с семьей от фашистов в тайном убежище в Амстердаме и умершей в Освенциме весной 1945 г. В целом же дневники военного времени – памятники достаточно редкие, ведь возможность вести их в военных условиях имели немногие (в действующей армии они вообще были запрещены), а написанные детьми – просто уникальны. Одним из таких раритетов является дневник Энгелины Петровны Подольской (в замужестве Червяченко) (1929–1998 гг.), который она вела в годы Великой Отечественной войны. Дневник сохранился в домашнем архиве семьи ее дочери – главного хранителя Донецкого республиканского краеведческого музея Марины Викторовны Горбовой, которая и передала его для публикации.

Рассматриваемый дневник представляет собой ученическую тетрадь в линию объемом 32 страницы. Записи сделаны чернилами, а наиболее важные с точки зрения автора – обведены красным карандашом и записаны прописными буквами[502]. Сохранившаяся часть дневника содержит записи с июля 1943 г. до марта 1946 г. (с перерывами от недели до года) в г. Архангельске (1943 г.), на ст. Паша (1944 г.), в г. Рыбинске (1945 г.) и затем г. Сталино (1946 г.). Возобновляя записи, девочка, как правило, возвращалась к наиболее важным и ярким событиям, происшедшим в ее жизни со времени предыдущей записи. На протяжении трех лет можно проследить даже изменение почерка: сначала – крупные округлые буквы, тщательно выведенные рукой прилежной ученицы, в конце почерк становится мельче, сказывалась и необходимость экономии места – часто на одной линейке теснится до 5 убористых строк. Следует отметить содержательность текста и довольно высокий уровень грамотности юного автора дневника. При цитировании сохраняется авторская орфография и пунктуация.

Полнота анализа дневника как исторического источника и адекватность интерпретации в значительной степени зависит от понимания личности автора, учета особенностей его биографии. В данном случае биографическое исследование базируется на устных источниках (свидетельствах членов семьи Э. П. Подольской-Червяченко, близких друзей и коллег), а также документах из семейного архива Червяченко-Горбовых.

Э. П. Подольская родилась в г. Сталино и получила имя Энгельсины в честь Ф. Энгельса. В паспорт же она попросила вписать сокращенный вариант имени – Энгелина, близкие и друзья с детства называли ее Эной (коллеги – Эной Петровной). Весь ее трудовой стаж связан был с Донецкой областной научной библиотекой им. Н. К. Крупской. Здесь Эна Петровна прошла путь от библиотекаря читального зала до заведующей отделом абонемента, всегда привлекая читателей знанием дела и любовью к книге, отзывчивостью и общительностью.

Мать Эны – Мария Николаевна Подольская (1904–1982 гг.) – врач, выпускница Сталинского медицинского института, в июле 1941-го была мобилизована и до декабря 1945 г. проходила службу в эвакогоспитале № 3433 – сначала старшим ординатором, затем начальником медицинского отделения (рис 2.7). О душевных и профессиональных качествах Марии Николаевны дает представление пронзительное письмо красноармейца Кузнецова. Письмо сохранилось в семейном архиве, написано оно на двух небольших блокнотных листах, к одному из которых приклеена фотография маленькой девочки. Именно лечащему врачу боец доверяет свое горе и приносит клятву: «Товарищ Подольская! Поздравляю Вас с международным днем 8-го Марта и от всей души желаю Вам успехов в Вашей доброте. А я после выздоровления работая в тылу или воюя на фронте, буду мстить заклятым фрицам за гибель моего семейства и в том числе за гибель моей любимой дочки Кати во время налета фашистской авиации на г. Сталинград. Ей было всего лишь 5-ть лет. С приветом. Гвардии красноармеец Кузнецов».

В период Великой Отечественной войны советской медициной была разработана система этапного лечения раненых и больных с сортировкой и последующей эвакуацией по назначению. В прежних войнах руководствовались принципом эвакуации любой ценой, вывозили раненых в тыл без лечения, так что зачастую пострадавшие либо выздоравливали, либо умирали в пути. В соответствии же с новыми правилами помощь раненым начинала оказываться на поле боя санинструктором, затем они концентрировались на эвакуационном пункте. Квалифицированная медицинская помощь оказывалась в медико-санитарных батальонах (медсанбатах или просто санбатах) и передвижных полевых госпиталях (ППГ). Тяжелораненых и инфекционных больных направляли в госпитали для оказания специализированной медицинской помощи. Созданная в самом начале войны, система специализированных эвакогоспиталей в 1942 г. приобрела законченный вид: появились специализированные эвакогоспитали (нейрохирургические, челюстно-лицевые, для лечения ранений органов грудной и брюшной полостей, глазные, ушные и др.) и сортировочные госпитали. Общий итог деятельности эвакогоспиталей таков: 57,6 % раненых возвращены в строй, 4,4 % отправлены в отпуск, 36,5 % – уволены в запас и демобилизованы, 1,5 % умерли[503]. В целом же благодаря героическому труду военных медиков 72,3 % раненых