Великая Отечественная. Военное детство в советской пропаганде и памяти поколения (на материалах Донбасса) - Владимир Юрьевич Носков

и 90,6 % больных возвращались в строй. Историки военной медицины подсчитали, что число возвращенных в строй за все годы войны составило примерно 17 млн человек (для сравнения в 1945 г. Советская Армия насчитывала 6,7 млн чел.).

В Сталино летом 1941 г. на базе лечебных учреждений и медицинского института было сформировано 16 эвакогоспиталей, все они были направлены в места новой дислокации в первой половине октября 1941 г.[504] Когда выяснилось, что М. Н. Подольской не с кем оставить дочь, командование разрешило взять девочку с собой. Эвакогоспиталь № 3433 с 10 октября 1941 г. размещался в г. Анжеро-Судженск Кемеровской области. В этом городе Эна окончила 5-й класс. Здесь в годы войны находилось 11 госпиталей (на 7 тыс. коек), под которые были переоборудованы все школьные и административные здания[505].

В мае 1942 г. госпиталь был отправлен в г. Архангельск в распоряжение Карельского фронта[506]. Эна учится в 6–7 классах, а в свободное от школы время работает в госпитальной библиотеке. Примерно в это время была сделана сохранившаяся в семейном альбоме фотография (рис. 2.7). После прорыва блокады Ленинграда эвакогоспиталь был направлен в распоряжение Волховского, а затем Ленинградского фронта, получив адрес воинской части 70918. С марта 1944 г. по апрель 1945 г. он находился на станции Паша Ленинградской области, выполняя функции сортировочного эвакогоспиталя. С этого времени Эна была зачислена в состав вольнонаемного персонала на должность курьера штаба.

Рис. 2.7. М. Н. Подольская с ранеными красноармейцами[507]

В этом качестве она работала вплоть до расформирования госпиталя, выполняя кроме основных обязанностей различные поручения командования: работала в санпропускнике на первичной обработке раненых, стерилизовала перевязочные материалы и инструменты, дежурила возле тяжелораненых[508].

С 5 апреля по 20 мая 1945 г. госпиталь находился в резерве в г. Рыбинск Ярославской области и уже после Победы был отправлен на Дальний Восток. Во время войны с Японией и после ее окончания он находился на станции Камень-Рыболов Приморского края (рис. 2.9). В г. Сталино мать и дочь вернулись в январе 1946 г. В итоге за годы войны эвакогоспиталь № 3433 фактически дважды пересек всю территорию СССР. Марии Николаевне и Энгелине Петровне была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего, Э. П. Подольская была награждена медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне», «За победу над Японией», орденом Отечественной войны II степени (1985 г.), юбилейными медалями.

Рис. 2.8. Энгелина Петровна Подольская (Червяченко), фото военных лет[509]

Рис. 2.9. Э. П. Подольская с друзьями на Дальнем Востоке (1945 г.)[510]

Следует отметить, что история Э. П. Подольской не являлась уникальной, профессиональная корпоративность медиков часто позволяла сохранять семейные связи в условиях войны. Рядом с военными медиками нередко пребывали их дети. Вместе с родителями прошел войну сын главного хирурга также сформированного в Сталино эвакогоспиталя № 3443 С. А. Верхратского – старшего ассистента клиники факультетской хирургии Сталинского медицинского института. Впоследствии, с 1946 гг. и до выхода на пенсию в 1971 г., С. А. Верхратский заведовал кафедрой госпитальной хирургии Ивано-Франковского (бывшего Станиславского) медицинского института, став одним из наиболее авторитетных советских историков медицины[511].

Актриса Э. А. Быстрицкая была дочерью военного врача-инфекциониста, с 13 лет она на протяжении всей Великой Отечественной войны работала в лаборатории, а затем медсестрой в эвакогоспитале № 3261[512]. Госпиталь дислоцировался в Сталино с 22 сентября 1943 г. по 1 июня 1944 г., именно к этому времени относятся воспоминания Э. А. Быстрицкой: «Фронтовой госпиталь оставил множество отметин в моей душе. Но самое пронзительное воспоминание о войне связано у меня не с медицинской службой. Однажды наш эшелон остановился на станции вблизи города Сталино (это нынешний Донецк). Мне уже лет 15 тогда было… И вот я вижу: черная, обугленная степь, а по ней ветер несет белые треугольники солдатских писем. Перед нашим прибытием фашисты разбомбили эшелон с почтой, и из разбитых вагонов ветер пачками, сотнями, тысячами выдувал в степь весточки с фронта. Я не могу передать своего состояния при виде этой картины. Мы с мамой к тому времени давно не получали писем от отца, и я понимала, как этих писем ждут родные наших бойцов. В госпитале я видела смерть, увечья и тяжелейшие страдания людей, но до сих пор у меня перед глазами стоит именно эта картина войны: тысячи бумажных треугольничков, гонимых порывами ветра по обожженной донецкой степи…»[513].

Специфика дневника как жанра личной хроники, включающей элементы рефлексии, состоит в том, что автор дневника непрерывно осуществляет селекцию сюжетов и впечатлений, заслуживающих отражения в дневнике. Такая селекция никогда не бывает случайной. Показателен как отбор автором обстоятельств, событий, лиц, так и периодическое обращение (и частота этих обращений) к собственному «Я», к миру внутренних переживаний, радостей или разочарований. Детские дневники в этом отношении особенно ценны (помимо своей редкости) именно в силу эмоциональной непосредственности и цельности, незамысловатости словесной формы, избегающей оттенков и полутонов. Это увеличивает ценность дневников как источника для воссоздания синхронного образа военного детства во всей его полноте и своеобразии. Для Эны Подольской дневник персонифицируется, наделяется чертами собеседника и товарища, которому можно довериться. Вот характерные формулы общения с другом-дневником: «Прости, дорогой дневник, что так долго не писала: иной раз времени нет, иной раз нечего писать, а иной просто лень. Но сегодняшний день надо обязательно записать»; «Никак не могу исполнить своего обещания – писать в дневник хоть через день»[514]. Все это – яркое свидетельство внутренней потребности девушки в откровенности с собой, увлечения литературой, склонности к художественному творчеству.

Показателен сам факт обращения юной Эны к дневниковым записям. Очевидно, она, начиная вести дневник, хорошо осознавала масштаб и значимость времени, в котором ей довелось жить, и событий войны, которые воплощались для нее повседневной картиной ран, страданий и смертей сотен и тысяч бойцов, прошедших через рядовой эвакогоспиталь. Девочка воспринимала ведение дневника как свой личный долг – перед собой и современниками, хотя дневник не предназначался для посторонних глаз, ни тем более для публикации. Содержание дневника безоговорочно свидетельствует, что в те годы главным стержнем всей духовной жизни девушки выступает война. Все, что происходит на фронте, является предметом пристального внимания, исполненного личными переживаниями. Эна часто пересказывает сообщения Совинформбюро о боевых действиях, нередко уделяя им больше внимания, чем событиям собственной жизни, посвящает им всю дневную запись: «На фронтах затишье» и «На фронте ничего не слышно»[515]. Важность такой информации подчеркивается ее расположением в начале текста. Эна максимально близко пересказывает сообщение Совинформбюро: «Наши войска после долгих, тяжелых боев овладели первой СТОЛИЦЕЙ УКРАИНЫ городом КИЕВОМ»[516]. Девушка