Славянское колесо года. Похороны мух, весенние заклички и золовкины посиделки - Екатерина Мокрушева

Обычно христославов ждали, охотно пускали в дом. Младшего часто сажали на вывернутую мехом наружу шубу, чтобы куры высиживали больше цыплят:

«Тут выступили вперед две хозяйки. Одна… наскоро разостлала на лавке черный бараний тулуп, шерстью вверх, ласково сказавши:

— Вы у нас первые Христовы славельщики — присядьте в почете, чтобы куры наши неслись подольше и дали выводок побольше.

И трое ребят, из стоящих вблизи, быстро прыгнули на шубу, крикнув:

— Нам, тетушка, по кокурке (кокурка — лепешка с запеченным внутри яйцом. — Прим. Н. А. Соловьева-Несмелова), чтобы водились у тебя куры без переводу!..

<…>

А другая хозяйка, постарше, посумрачнее лицом и нарядом, вынесла и поставила в сторонке квашню, накрытую чистой пестрядью, и тихо сказала:

— Присядьте, родные, и на мое рукомесло, чтобы тесто водилось и сусеки не были пусты!..

И два паренька так ловко уселись спинами друг к другу на широкой, приземистой квашне, тут же ответив бледнолицей Катерине:

— Хлебу — воду и твоему, хозяюшка, роду быть без переводу! Нам по лепешке, а твоим деткам по караваю!..»[241]

Славильщикам, как и колядующим, давали пироги, козули, калачи, витушки (обрядовое печенье в виде спирали), пряники, баранки, реже — муку и деньги[242].

По домам могли ходить и церковнослужители. Они обходили дворы с рождественским фонарем, который также использовали во время крестного хода в ночь на Рождество. Служители церкви в каждом доме читали молитвы и исполняли религиозные тексты, соответствующие празднику, а хозяева угощали их и одаривали продуктами.

Мальчик из вертепа. Гравюра Каэтана Чашинского. 1837 г.

National Museum in Krakow

На городских улицах и в господских домах можно было увидеть вертепы — переносные театры, в которых с помощью кукол разыгрывали рождественские сценки: «В то время на Рождественских праздниках по деревням ходили какие-то странствующие не то музыканты, не то певцы древних народных былин, с бандурой и каким-то маленьким театром, в котором, при помощи марионеток весьма грубой работы, давались представления духовного содержания. Назывались эти театрики “вертепами” — очевидно, от той пещеры, в которой изображалась сцена Рождества Христова и поклонение волхвов. “Вертепы” эти, кажется, были впоследствии запрещены по распоряжению духовного начальства и в настоящее время они повсюду уже вывелись, но в то время каждый помещик считал своею обязанностью принять в дом “вертепщика”»[243].

В барских усадьбах театр устанавливали на столе в самой большой комнате. Рядом садился бандурист и исполнял несколько песен духовного содержания. Затем на сцене театра появлялся царь Ирод в красной мантии, короне и с мечом в руках, и представление начиналось: с помощью кукол «вертепщик» разыгрывал сюжеты об избиении младенцев, бегстве из Вифлеема, поклонении волхвов. «Вертепщик» пояснял происходящее, а бандурист продолжал играть.

Ряженые

Ряжеными, кудесами, окрутниками называли людей, которые надевали маски, костюмы или каким-либо другим образом изменяли внешность и ходили по домам, устраивая игры. Среди самых популярных персонажей были животные: журавль, медведь, коза/козел. Также использовали легкоузнаваемые образы людей: старик/старуха, цыган, невеста, нищий и не совсем человеческий персонаж — мертвец. Ряженые часто надевали маски, они же — «личины», «хари», «рожи», «лица косматые». Их использовали, чтобы создать узнаваемый образ или чтобы просто скрыть лицо. Женщины, как правило, маски не носили, они закрывали лица платками, косынками, перекидывали вперед волосы, мазались сажей, свеклой и белилами. Также ряженые прятали лицо за ситом или за травой от надетого на голову венка[244]. Костюмы ряженых были несложными: их делали из подручных средств, которые встречались в каждом доме. Одним из самых распространенных нарядов был вывернутый наизнанку тулуп или шуба — так создавался образ мохнатого зверя. В ход шла старая одежда и рваная обувь. Встречались и более сложные костюмы. Для них ряженые использовали ходули, вырезали из овощей большие зубы, которые вставляли в рот, чтобы получился страшный оскал мертвеца. В качестве дополнительных устрашающих аксессуаров ряженые брали косы, вилы, кочерги и даже печные заслонки. Если у девушки были распущенные волосы и венок на голове, значит, это русалка, весна или невеста; надетый наизнанку тулуп обозначал деда, лешего, черта, а лохмотья — нищего. В общем, ряженые старались вовсю: «Бабы одеваются стариками, парни — старухами, девки — цыганками, и все-то подчас так оденутся, что просто ни на что не похоже; но главных условий два: первое, чтоб нарядиться как можно уродливее и смешнее, а второе, чтоб наряженного не скоро могли узнать». Для этого под одежду на спине подкладывали солому — получался горб, делали всклокоченную бороду и торчащие в разные стороны волосы из пакли. Если надеть мешок, а на голову в качестве парика пристроить кусок мочала, получался костюм домового[245].

Святочная медвежья потеха.

Всеволодский-Гернгросс В. Н. История русского театра: в 2 т. Л.: Теакинопечать, 1929

Ряженые часто специально искажали речь или меняли голос: визжали, говорили басом, невнятно бормотали, коверкали слова, использовали несуществующие слова и нецензурные выражения.

У каждого персонажа был характерный набор действий, в разных местностях он отличался, но общий смысл оставался. «Медведь» плясал, кувыркался, пугал собравшихся и охотился за девушками, позволяя себе такие вольности, которые в обычное время были под запретом, например: подкатывался к девушкам и хватал их за ноги под подолом или валил девушку на пол, прижимал к себе и перекатывался с ней. В Нижегородской губернии во время святочных посиделок ряженый в костюме медведя сидел в углу избы и указывал на девушек, которые должны были поочередно подойти и поцеловать его. Если «медведь» считал, что девушка плохо справилась, он мазал ее сажей, а затем обхватывал и катался с ней по полу.

Также медведь мог разыгрывать забавные сценки: «Любимыми экземплярами ряженых для деревенской публики являются медведь, ломающийся и показывающий, как бабы ходят по воду, как девушки глядятся в зеркало, как ребятишки воруют чужой горох, и журавль, то есть представляющий из себя подобие журавля». Упомянутый «журавль» тоже был не так прост — ему тоже разрешалось хулиганить: он старался ударить клювом-палкой собравшихся девушек, а они бросали ему пряники и орехи, чтобы откупиться. Ряженым разрешались и эротические игры. В восточнославянской традиции такие персонажи, как «дед», «медведь», «покойник», «бык», «черт», могли гоняться за девицами, кататься с ними в обнимку по полу, задирать им юбки, заставлять целовать себя[246].

Такое поведение персонажей относится к ритуальным бесчинствам, о которых упоминалось в главе о Масленице. Недаром действия ряженых часто обозначаются глаголами со значением «хулиганить», «чудить» и сходными по значению выражениями[247]. Так что ряженые не