Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов

бюро и президиум бюро кадетской организации. Его избрали также в постоянное бюро Объединения городских гласных в Константинополе. Одновременно он являлся членом Временного Главного комитета Союза российских городов, работал в культурно-просветительском отделе, распространявшем свою деятельность и на военные лагеря.

Но, пожалуй, главным своим делом он считал организацию расселения русских беженцев из Константинополя. Работать приходилось в удручающих условиях почти полного безденежья – порой не хватало денег даже на посылку телеграмм. Первые разведочные мероприятия в целях выяснения возможности расселения беженцев в Абиссинии, Греции в некоторых славянских странах предпринимались, как подчеркивал Долгоруков, «не имея ни копейки на это дело». Особые надежды князь возлагал на возможность заинтересовать иностранцев русскими сельскохозяйственными колониями. В окрестностях Константинополя удалось организовать целый ряд подобных колоний, и при некоторой материальной поддержке большая их часть оказалась жизнеспособной. Одновременно Петр Дмитриевич имел в виду организацию лесорубочных, дорожных и других бригад. Однако финансовая помощь из международных благотворительных фондов скудела, а заручиться поддержкой европейских правительственных кругов не удавалось.

Петр Долгоруков активно поддержал планы создания Русского совета при главнокомандующем генерале Врангеле, надеясь сформировать в лице Совета орган «национального русского средоточия». Для достижения этой цели он настаивал на предоставлении общественности больших властных полномочий. Более того, Петр Дмитриевич предлагал с самого начала взять под контроль общественных организаций дело создания Совета, чтобы он «не превратился в простую подпорку самочинных авантюр». С одной стороны, он предлагал выяснить подлинный вес и авторитет Совета в глазах армии и казачества – «не верхов его, а казачьей толщи». «Если армия и казаки, – говорил он, – придают Совету реальное значение, то отказ от вхождения в него – это разрыв с армией». С другой стороны, он считал возможным попытаться «исправить» Совет.

Будучи главноуполномоченным комиссии по расселению беженцев на Балканах, Петр Долгоруков неоднократно посещал Врангеля в целях решения вопроса о передаче дела расселения армии Совету по расселению гражданских беженцев. Однако бесконечные условия, выдвигавшиеся Врангелем, его явное нежелание идти на уступки в вопросе властных полномочий убеждали Петра Дмитриевича в том, что «возможность соглашения сомнительна». Позднее Долгоруков отошел от контактов с Русским советом.

Выдвинутая П.Н. Милюковым в конце 1920 года «новая тактика», предусматривавшая пересмотр не только тактических, но и программных представлений, а также выбор нового – левого – союзника, поставила все эмигрантские кадетские группы перед необходимостью определить собственную позицию во внутрипартийной дискуссии. Петр Долгоруков, как и его брат Павел, не поддержал милюковский курс. Вместе с тем он болезненно воспринимал все более обострявшуюся в партийной среде полемику, ставящую под угрозу единство партии. Он считал недопустимым вынесение внутрипартийных распрей «на суд всего мира» и в то же время полагал разумным достижение «полной искренности и ясности» в партийных делах, а для этого призывал не «замазывать противоречия», а честно размежеваться по тактическим вопросам. «Лучше дружелюбно разойтись по тактике и быть по ней откровенно противниками» – только так, писал он, можно ослабить удар по партии.

Понимая, что кадетская партия, ослабленная дискуссиями и назревавшими «отколами», не в состоянии выполнять функций интегрирующего центра в эмигрантской среде, Петр Дмитриевич искал иные организационные формы в деле собирания и организации антибольшевистских сил в зарубежье. Он принял участие в проведении съезда Русского национального объединения, проходившего в июне 1921 года в Париже. В качестве представителя от Константинополя Долгоруков был избран в созданный на съезде Русский национальный комитет.

В апреле 1922 года Долгоруков с семьей переехал из Константинополя в Прагу. Это решение, с одной стороны, было вполне естественным, поскольку Константинополь уже объективно утрачивал роль одного из основных центров русского зарубежья, а Прага, напротив, притягивала к себе наиболее жизнеспособные общественные силы эмиграции. С другой стороны, переезд в Прагу свидетельствовал об утрате Петром Дмитриевичем надежд на возможность, находясь в Константинополе, действенно помогать расселению беженцев. По-видимому, князь рассчитывал, что в Праге ему удастся сделать больше для того, чтобы помочь «русским земледельцам» выехать из Константинополя. Правда, его соратники по партии и общественным организациям, в частности Н.И. Астров, настаивали на его возвращении в Константинополь, но Долгоруков уже устал «тянуть лямку почти без денег» и не верил в то, что можно получить достаточные средства из заграницы и «серьезно поставить дело».

В Праге благодаря финансируемой чехословацким правительством широкой программе помощи русским беженцам сформировался крупный центр общественно-политической и учебно-научной жизни российского зарубежья. Петр Дмитриевич активно участвовал в работе многочисленных эмигрантских организаций: возглавил местный Русский национальный комитет, занял пост товарища председателя Объединения русских эмигрантских организаций в Чехословакии, продолжил работу в Главном комитете Всероссийского союза городов за границей.

В Праге действовал тогда созданный в октябре 1922 года небольшой филиал Парижской демократической группы Милюкова. Что касается «старотактиков», в число которых входил и Долгоруков, то они не имели своей организации, и к концу 1922 года это течение переживало период кризиса и резкого упадка активности. Становились все более расплывчатыми, неясными перспективы возвращения на родину, терялись четкие представления о целях и формах партийной работы в эмиграции. 13 апреля 1923 года Петр Дмитриевич принял участие в кадетском совещании в Праге (кроме него присутствовали П.И. Новгородцев, А.А. Кизеветтер, Д.Д. Гримм, М.М. Новиков, П.П. Юренев, А.В. Маклецов, А.А. Вилков и другие). Совещание показало, что течение «старотактиков» исчерпало свои ресурсы, что в его рамках нарастает серьезный раскол между правыми кадетами, тяготеющими к реставрационно-монархическим позициям, и сторонниками умеренных, центристских взглядов (к числу последних относил себя и Петр Долгоруков). Как вспоминал позднее Н.И. Астров, совещание окончательно продемонстрировало невозможность выработки единой линии поведения: «Говорить больше было не о чем; все, что связывало еще недавно, истлело и порвалось. Люди почувствовали, что их больше ничего не соединяет, что им нужно расходиться…»

Непосредственным поводом к окончательному расколу кадетских «старотактиков» явился скандал, вспыхнувший в связи с открытыми выступлениями представителей его правого крыла в поддержку лидерства в эмигрантском антибольшевистском движении великого князя Николая Николаевича, а также участия правых кадетов в промонархическом Совещании, созданном при великом князе в целях обсуждения совместных акций. Следствием явился раскол: группа кадетов-центристов (в числе них и Петр Долгоруков) отошла от правых и конституировалась как самостоятельная «Центральная группа».

Решение о присоединении к «центристам» далось Петру Дмитриевичу нелегко: впервые за почти двадцатилетний период общественно-политической деятельности он оказался разделен со своим братом Павлом Дмитриевичем Долгоруковым рамками разных организаций, проповедующих подчас прямо противоположные взгляды. Так, «центристы», в отличие от «правых старотактиков», настаивали на том, что Русская армия должна прекратить свое существование за границей как военная организация, что надежды на интервенцию также должны быть оставлены и что в связи с этим следует ликвидировать Русский совет, который в качестве рупора правых, по их мнению, не