Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).
Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). читать книгу онлайн
Автор освещает в третьем томе такие фундаментальные проблемы, как заключение пакта с Германией, дает ретроспективную оценку того, кто оказался в выигрыше от заключения этого пакта – Германия или Советский Союз. Особое внимание уделено раскрытию роли Сталина в достижении победы, его деятельности на посту Верховного Главнокомандующего: здесь, с одной стороны, проанализированы его несомненные стратегические просчеты и ошибки, с другой, – показано поистине колоссальное значение твердости, решительности и железной воли Сталина в достижении победы. История, конечно, никогда не простит Сталину его ошибок и просчетов, связанных с войной. Но в не меньшей степени она никогда не забудет и его вклада в великую победу над гитлеровской Германией. Особое место занимает показ деятельности Сталина в развитии отношений с союзниками, где он продемонстрировал присущую ему способность гибко и в то же время бескомпромиссно отстаивать национально-государственные интересы Советской России. Во многом именно благодаря последовательности и твердости Сталина нашей стране удалось в международном плане закрепить итоги купленной столь дорогой ценой победы.
В томе проанализированы истоки «холодной войны», процесс складывания социалистического лагеря, основные цели и принципы, на которых базировалась внешняя политика Сталина в тот исторический отрезок времени. В целом формирование биполярной системы международных отношений после второй мировой войны – одна из исторических заслуг советского лидера, которая пока еще не нашла адекватного отображения в работах о нем. Отдельная глава посвящена долгосрочной стратегии Сталина в вопросах отношений с новым Китаем.
Из поля зрения автора не выпали ключевые вопросы развития внутриполитических процессов в стране в этот период, в первую очередь в сфере духовной жизни. Достаточно детально освещены послевоенные репрессии, в частности, «ленинградское дело», «дело врачей» и другие ключевые аспекты политической жизни страны на закате жизни Сталина. В томе читатель найдет ответ на вопрос о том, почему Сталин не выбрал и в силу каких причин не мог выбрать себе преемника. Финальная часть тома посвящена смерти вождя. Автор высказывает и мотивирует свою точку зрения на злободневную и в наши дни проблему – умер ли Сталин своей смертью или же ему «помогли» умереть.
В целом третий том как бы венчает собой многоплановый анализ политической и государственной деятельности Сталина. Вся она соткана из противоречий, которым нельзя дать однозначную оценку. Примечательно и признание автора, что и для него личность Сталина, даже после написания трехтомной биографии, по-прежнему остается в определенном смысле загадочной. Иными словами, перед историками проблема объективного и всестороннего исследования жизни и деятельности Сталина остается актуальной и в наше время. История еще не вынесла окончательного вердикта этой одной из самых значительных личностей минувшего столетия. Да и едва ли в ближайшее время такой вердикт будет вынесен. Многие сегодняшние оценки и выводы относительно Сталина, несомненно, будут переосмыслены. В конечном счете, последнее слово принадлежит не историкам, а самой истории, где время выступает в роли неподвластного конъюнктуре судьи.
В первую очередь, это просчет в определении вероятных сроков нападения Германии, который как при планировании, так и особенно при принятии мер по повышению боевой готовности вооруженных сил сыграл роковую роль. В итоге планирование оказалось нереальным, а проводимые накануне мероприятия запоздалыми. Конечно, в какие-то считанные дни и даже недели устранить допущенные просчеты, а главное – принять действенные меры по устранению последствий, проистекавших отсюда, было нереальным.
Объективный анализ обстановки той поры диктует один единственный вывод: война для Советской России и для Сталина лично не была какой-то внезапной и неожиданной. Тезис о внезапности понадобился вождю, чтобы как-то оправдать перед лицом народа свои серьезные просчеты и ошибки кануна войны. Но если в этом и можно было кого-то убедить, то историю такими доводами не обманешь. Ибо факты убедительно говорят о том, что, в целом правильно оценивая перспективы развития мировой ситуации и в первую очередь перспективы войны с Германией, Сталин допустил ошибку исторической значимости в определении сроков фашистского нашествия на Советскую Россию. И в этом его вина перед страной и перед историей.
В данном контексте, возможно, для читателя представит определенный интерес один весьма любопытный факт. В своем дневнике Г. Димитров делает 21 июня 1941 г. такую запись:
«…В телеграмме Джоу Эн-лая из Чунцина в Янань (Мао Цзе-Дуну) между прочим указывается на то, что Чан Кайши упорно заявляет, что Германия нападет на СССР, и намечает даже дату – 21.06.41!
– Слухи о предстоящем нападении множатся со всех сторон.
– Надо быть начеку…
– Звонил утром Молотову. Просил, чтобы переговорили с Иос. Виссарионовичем о положении и необходимых указаниях для Компартий.
– Мол.: „Положение неясно. Ведется большая игра. Не все зависит от нас. Я переговорю с И.В. Если будет что-то особое, позвоню!“»[329]
Словом, сигналы, даже в самые последние дни, поступали из самых разных источников и из самых разных кругов. Ссылка на Чан Кайши в данном случае любопытна, поскольку покрыта завесой неизвестности одна деталь: откуда он мог получить такие сведения? Возможно, это была намеренная утечка информации из дипломатических кругов, нацеленная на то, чтобы хотя бы за несколько часов до нападения поставить об этом в известность Москву. Впрочем, все это детали, не меняющие сути общей картины событий тех дней и ночей.
Остается вкратце остановиться на том, как немецкая сторона поставила в известность советское правительство с запозданием на два часа (нападение началось в З ч. 30 м., а заявление о начале войны было сделано германским послом в 5 ч. 30 м.). Шуленбург был принят Молотовым по указанию Сталина. Посол сделал следующее заявление: «Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, Германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры»[330].
По получении ноты германского правительства Молотов спросил: что означает эта нота?
Шуленбург отвечает, что, по его мнению, это начало войны.
«Тов. Молотов заявляет, что никакой концентрации войск Красной Армии на границе с Германией не производилось. Проходили обычные маневры, которые проводятся каждый год, и если бы было заявлено, что почему-либо маневры, по территории их проведения, нежелательны, можно было бы обсудить этот вопрос. От имени Советского правительства должен заявить, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству. Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и тем самым фашистская Германия является нападающей стороной. В четыре часа утра германская армия произвела нападение на СССР без всякого повода и причины. Всякую попытку со стороны Германии найти повод к нападению на СССР считаю ложью или провокацией. Тем не менее факт нападения налицо»[331].
В соответствующей литературе на эту тему имеется любопытная и даже пикантная деталь, призванная представить советское руководство в виде каких-то идиотов, не способных оценить даже факт начала войны. Молотов якобы в состоянии крайней растерянности спросил Шуленбурга: «Чем мы это заслужили?» Писатель Ф. Чуев в своих беседах с Молотовым спустя чуть ли не полстолетия со времени этого события поставил перед ним вопрос: соответствует ли это действительности? Молотов так ответил на него: «Если вы берете из книги Верта – это выдумка. Он же не присутствовал, откуда он мог знать? Это чистая выдумка. Конечно, я такой глупости не мог сказать. Нелепо. Абсурд. От кого он мог это получить? Были два немца и мой переводчик… У Чаковского тоже много надуманной психологии, когда он описывает этот эпизод. Но Шуленбурга принимал все-таки я, а не Чаковский…»[332]
Некоторые авторы, в том числе и историки, с непонятным легковерием воспринимают данный, сочиненный с неведомо какими намерениями эпизод, впервые появившийся в воспоминаниях одного из высокопоставленных немецких дипломатов. Более того, историки и публицисты частенько ссылаются на него как на вполне достоверный. Цель – показать, каким беспомощным и даже смешным до нелепости выглядело советское руководство, ибо только крайне наивный человек, тем более отвечающий за вопросы внешней политики, мог проявить подобную реакцию на официальное объявление войны. Ведь надо иметь в виду, что это была не какая-то частная беседа двух людей, а официальный акт, знаменовавший совершенно новую полосу в отношениях между двумя странами.
В действительности документальными данными этот эпизод не подтверждается. Вечером 21 июня Молотов принял посла Германии и изложил ему позицию Советского правительства. Вот как выглядит это заявление Молотова в изложении самого Шуленбурга: «Существует ряд свидетельств тому, что правительство Германии недовольно советским правительством. Даже в настоящее время ходят слухи о неизбежной войне между Германией и Советским Союзом. Они питаются тем фактом, что на заявление ТАСС от 13 июня не было никакой реакции со стороны Германии. Это заявление даже не было опубликовано в Германии. Советское правительство не может понять причины недовольства Германии. Если югославский вопрос вызвал такое недовольство, то он – Молотов – был уверен, что своими прошлыми объяснениями разъяснил его и, как бы там ни было, это уже вопрос прошлого. Он будет благодарен, если я смогу сказать ему, что послужило причиной нынешнего положения германо-советских отношений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
