Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).
Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). читать книгу онлайн
Автор освещает в третьем томе такие фундаментальные проблемы, как заключение пакта с Германией, дает ретроспективную оценку того, кто оказался в выигрыше от заключения этого пакта – Германия или Советский Союз. Особое внимание уделено раскрытию роли Сталина в достижении победы, его деятельности на посту Верховного Главнокомандующего: здесь, с одной стороны, проанализированы его несомненные стратегические просчеты и ошибки, с другой, – показано поистине колоссальное значение твердости, решительности и железной воли Сталина в достижении победы. История, конечно, никогда не простит Сталину его ошибок и просчетов, связанных с войной. Но в не меньшей степени она никогда не забудет и его вклада в великую победу над гитлеровской Германией. Особое место занимает показ деятельности Сталина в развитии отношений с союзниками, где он продемонстрировал присущую ему способность гибко и в то же время бескомпромиссно отстаивать национально-государственные интересы Советской России. Во многом именно благодаря последовательности и твердости Сталина нашей стране удалось в международном плане закрепить итоги купленной столь дорогой ценой победы.
В томе проанализированы истоки «холодной войны», процесс складывания социалистического лагеря, основные цели и принципы, на которых базировалась внешняя политика Сталина в тот исторический отрезок времени. В целом формирование биполярной системы международных отношений после второй мировой войны – одна из исторических заслуг советского лидера, которая пока еще не нашла адекватного отображения в работах о нем. Отдельная глава посвящена долгосрочной стратегии Сталина в вопросах отношений с новым Китаем.
Из поля зрения автора не выпали ключевые вопросы развития внутриполитических процессов в стране в этот период, в первую очередь в сфере духовной жизни. Достаточно детально освещены послевоенные репрессии, в частности, «ленинградское дело», «дело врачей» и другие ключевые аспекты политической жизни страны на закате жизни Сталина. В томе читатель найдет ответ на вопрос о том, почему Сталин не выбрал и в силу каких причин не мог выбрать себе преемника. Финальная часть тома посвящена смерти вождя. Автор высказывает и мотивирует свою точку зрения на злободневную и в наши дни проблему – умер ли Сталин своей смертью или же ему «помогли» умереть.
В целом третий том как бы венчает собой многоплановый анализ политической и государственной деятельности Сталина. Вся она соткана из противоречий, которым нельзя дать однозначную оценку. Примечательно и признание автора, что и для него личность Сталина, даже после написания трехтомной биографии, по-прежнему остается в определенном смысле загадочной. Иными словами, перед историками проблема объективного и всестороннего исследования жизни и деятельности Сталина остается актуальной и в наше время. История еще не вынесла окончательного вердикта этой одной из самых значительных личностей минувшего столетия. Да и едва ли в ближайшее время такой вердикт будет вынесен. Многие сегодняшние оценки и выводы относительно Сталина, несомненно, будут переосмыслены. В конечном счете, последнее слово принадлежит не историкам, а самой истории, где время выступает в роли неподвластного конъюнктуре судьи.
Но если русские до начала военных действий сами пойдут на провокацию, то это будет означать, что наступил момент открыть как идеологическую кампанию по подготовке к войне нашего народа, наших немецких солдат, так и действия по разложению русского народа. Правда, и в этот момент наши намерения еще должны оставаться в тайне. Должно сохраняться впечатление, будто главной задачей на летний период остается операция по вторжению на острова, а меры против Востока носят лишь оборонительный характер и их объем зависит только от русских угроз и военных приготовлений»[325].
Как видим, дезинформационные планы германского командования проводились неукоснительно в жизнь, в частности, и вариант провоцирования Советского Союза на преждевременное выступление в случае германской провокации. Так что опасения и предупреждения Сталина не выглядят какими-то маниакальными или чрезмерно преувеличенными. Он знал сущность фашизма и прекрасно отдавал себе отчет в том, чтобы избежать ловушки. Однако – и это надо признать со всей откровенностью – чрезмерная осторожность в данном случае сыграла свою роковую роль, ибо боязнь быть втянутыми в провокацию сковала инициативу нашего главного командования и командования приграничных округов.
Факты говорят о том, что несмотря на воинственно-хвастливые заявления Гитлера в узком кругу о том, что шансы Германии на практическую реализацию блицкрига великолепны и уже ничто не в силах опрокинуть намеченный немецким командованием план ведения молниеносной войны против Советского Союза, видимо, где-то в глубине души фюрера все-таки терзали неясные сомнения. По крайней мере, он сознавал, что делает шаг, от которого могут зависеть судьбы Германии. Это в косвенной форме проглядывает в его довольно хвастливом письме своему союзнику по агрессии Муссолини. В письме последнему от 21 июня 1941 г. он писал:
«Я пишу это письмо Вам в тот момент, когда месяцы напряженных размышлений и разрушительных для нервов ожиданий закончились тягчайшим решением в моей жизни. Я чувствую – после внимательного рассмотрения сложившейся в связи с русскими действиями ситуации и после оценки ряда документов, – что не могу взять на себя ответственность и дальше ждать, тем более, что не вижу никакого другого пути для устранения этой опасности: разве что дальнейшее выжидание, которое, однако, обязательно приведет к катастрофе в этом году или, самое позднее, в следующем.
В заключение, Дуче, позвольте мне сказать еще одну вещь. С тех пор, как я пришел к этому решению, я чувствую себя духовно освобожденным. Союз с СССР, несмотря на абсолютную искренность усилий, направленных на окончательное примирение, часто все же раздражал меня, так как казался противоестественным, идущим вразрез с моим происхождением, моими идеями и моими прежними обязательствами. Я счастлив сейчас оттого, что освободился от этих душевных терзаний»[326].
Но все это из области, так сказать, привходящих факторов. Основное течение событий развивалось своим зловещим чередом, и уже ничто не могло изменить его ход.
Вот как описывает развитие ситуации в те дни Жуков. В тот самый злополучный день, когда было предано гласности Заявление ТАСС, Тимошенко и Жуков были приняты Сталиным и поставили перед ним вопрос – дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.
«– Подумаем, – ответил И.В. Сталин.
На другой день мы были у И.В. Сталина и доложили ему о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность.
– Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы это оба или нет?!
Затем И.В. Сталин все же спросил:
– Сколько дивизий у нас расположено в Прибалтийском, Западном, Киевском и Одесском военных округах?
Мы доложили, что всего в составе четырех западных приграничных военных округов к 1 июля будет 149 дивизий и 1 отдельная стрелковая бригада…
– Ну вот, разве этого мало? Немцы, по нашим данным, не имеют такого количества войск, – сказал И.В. Сталин.
Я доложил, что, по разведывательным сведениям, немецкие дивизии укомплектованы и вооружены по штатам военного времени. В составе их дивизий имеется от 14 до 16 тысяч человек. Наши же дивизии даже 8-тысячного состава практически в два раза слабее немецких.
И.В. Сталин заметил:
– Не во всем можно верить разведке…»[327]
Сталин, конечно, мог сомневаться в достоверности разведывательных сведений, которые ложились на его стол. Но он, как высший руководитель страны, был обязан при принятии судьбоносных решений опираться не только на свою политическую интуицию и свой долгосрочный военно-стратегический расчет (кстати, оказавшийся в принципе правильным), но и на огромное количество информации, свидетельствовавшей о непосредственной подготовке немецких войск к нападению на Советский Союз. Он этим явно пренебрег, поставив во главу угла эфемерную цель – не дать Гитлеру повода для начала военных действий. Но последний, вообще-то говоря, как показал опыт всех войн, которые вел фюрер, вообще не нуждался в каких-то предлогах и поводах. Он попросту плевал на них, ибо для него главное состояло в том, чтобы разгромить противника. Потом пусть говорят что угодно! Такова была логика лидера третьего рейха.
Учитывая все это, вполне справедливой и обоснованной выглядит оценка российских военных историков: «Предпринимая меры по повышению боевой готовности войск, военное и политическое руководство СССР не сделало главного: своевременно не привело в полную боевую готовность предназначавшиеся для отражения первого удара противника войска прикрытия, которые находились в более укомплектованном состоянии. Но в то же время на запад выдвигались фронтовые резервы и войска РГК. Вина за это в первую очередь ложится на Сталина и его ближайшее окружение… Естественно, что у германского генерального штаба и военного командования вермахта в целом было большое преимущество перед советским в деле подготовки к войне: немецкие генералы точно знали сроки нападения, поэтому могли более детально рассчитать необходимые силы и средства и время на их подготовку»[328]. Оценивая деятельность военно-политического руководства СССР, и прежде всего Сталина, накануне войны, следует подчеркнуть, что оно допустило ряд просчетов, имевших трагические последствия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
