Пролог. Документальная повесть - Сергей Яковлевич Гродзенский

В ваших переводах слишком много буквы «И», – объяснил Машбаш. Но тут я с ним расстался. Так что не все на этом поэтическом горизонте тепло и ясно. Написал тебе целый трактат.

Привет Н. Е.

В. Ш.

Примечания

1 Зогович Радован (1907–1986) – сербскохорватский поэт, участник войны в 1941–45 годах в Югославии. В 1945 году написал «Песнь о жизни товарища Тито». В изданных на русском языке сборниках стихов Р. Зоговича переводов В. Шаламова нет.

2 Машбаш Исхак Шумафович (р. 1930). Около полувека возглавлял Союз писателей Адыгеи. Автор более 80 книг. В сборнике «Гром в горах» (М.: Советский писатель, 1960) восемь стихотворений даны в переводе В. Шаламова.

3 Джалиль Муса Мустафиевич (1906–1944) – татарский поэт, в 1942 году был ранен и взят в плен. В тюрьме написал цикл стихов «Моабитская тетрадь», за который в 1957 году удостоен Ленинской премии (посмертно), Герой Советского Союза (посмертно, 1956). Шаламов одновременно с ним учился в МГУ и оставил воспоминания о нем.

В. Т. Шаламов – Я. Д. Гродзенскому

27 ноября 1970

Яков.

Сейчас в Москве идет борьба с пьянством, поэтому меня задерживают на улице чуть не ежедневно – в метро, троллейбусах, около магазинов и водят в милицию, где справка Нины Евгеньевны не всегда помогает. Я ведь не могу разъяснить справку спокойно – тогда бы и справки не надо. Я начинаю волноваться, горячиться – и впечатление алкогольного опьянения усиливается, а не уменьшается. Так было уже десятки раз за последние 10–12 лет.

Вчера милиционер близ Краснопресненского метро (той самой станции, где я на выезде с эскалатора упал в первый раз в 1957 году, получив навсегда инвалидность) сказал так, просмотрев эту справку: «Справка справкой, а сейчас вы пьяны, и в метро вам не место. Идите домой». Нельзя ли у Нины Евгеньевны попросить справку более понятную для работников метро и милиции.

Рецепты мои на намбутал на исходе. И если Н. Е. возобновит свою любезность – буду очень благодарен. С такой же просьбой я обратился в Вере Федоровне и жду твоего приезда.

Но все это – не главное. Главное же в том, что я сейчас в срочном порядке, с декабря 1970 года возобновлю хлопоты о пересчете пенсии на основании последних законов, о которых ты знаешь: включение литераторов в писательские списки.

В прошлом году у меня не было заработков, дающих право на успех перерасчета, а в 1970 году я получил по договору в «Советском писателе» за книжку стихов, и как бы ни малы эти деньги (1000 рублей при «одобрении», при выплате 60 % гонорара), я эти деньги уже получил и вместе с другими заработками за 1970 год сумма достаточная для права на успешный перерасчет.

Моисей Наумович [Авербах] согласен мне помочь, но нужно, даже необходимо твое именно присутствие, консультация и информация. Надо рассказать, как оформлялась пенсия тобой (документы, примерные справки, разговоры в собесе: словом, нужен именно твой совет), именно твой опыт – именно потому, что и ты, и Н. Е., и В. Ф. понимаете медицинскую сторону юридической преграды некоторых человеческих прав. Словом, мне хотелось бы по этому крайне важному вопросу повидаться с тобой до подачи заявления в собес.

Когда-то ты будешь в Москве? Напиши, позвони, я приеду на Русаковскую, и мы обсудим перспективы этого моего нового ходатайства. М. Н. [Авербах] не очень ясно представляет себе особенности этого рода хлопот, стоя на гранитной почве классического документа, вроде копии трудовой книжки, тогда как мы с тобой смело вступаем на зыбкую почву медицины и держимся на ней уверенно. Вот это-то я и прошу тебя срочно со мной обсудить.

Сердечный привет Н. Е. Яблочное варенье доедаю и шлю тысячи благодарностей ей. Твой В. Ш.

P. S. Можно провести и другое сравнение. М. Н. стоит на граните социалистического реализма, а мы с тобой предпочитаем зыбкую почву модернизма и держимся на ней достаточно уверенно.

В. Ш.

В. Т. Шаламов – Я. Д. Гродзенскому

8 декабря 1970

Дорогие Нина Евгеньевна и Яков.

Сердечно благодарю за срочную помощь и прошу выразить все мои благодарности Льву Наумовичу, хотя у меня с ним разные мнения о путях прогрессивного человечества. Но – разве в этом дело. Медицинская справка – текст профессора Карлика – в высшей степени улучшила мой проект – и уже применялась в объяснениях с водителями троллейбусов – ибо те имеют те же задания, что и милиция, и служащие метро. Собственноручная профессорская установка приводит их в состояние глубокого благоговения.

Успокой Нину Евгеньевну. Намбутал я принимаю двенадцать лет каждый день, не увеличивая дозы, хотя имею указание от профессора Головина увеличивать, если надо. Но мне – не надо.

Что касается пенсионных дел, то, конечно, новость есть. Эта новость заключается в правительственной заметке об уравнении в правах с писателями трех групп литераторов. Случайно я оказался в числе людей, которые состоят на профсоюзном учете именно в такой организации.

Нужен только заработок. А заработка у меня нет, ибо за стихи платят гроши, и из многочисленных этих публикаций на пенсию не скопишь. 1970 год выходил на справку в Гослите на 2400 рублей. Но оказалось, что надо справку за два года, а не год, как я думал раньше. Но тут же понял, что получить ее так нельзя. Нельзя и жить в Москве на два рубля в день.

Шлю привет.

В. Ш.

В. Т. Шаламов – Я. Д. Гродзенскому

7 января 1971

Яков, как твои дела?

За твои добрые дела тебя следовало наградить бессмертием, но бессмертие вовсе не исключает кратковременных недомоганий, всевозможных кризов?! Если можешь держать перо в руке, ответь в двух словах. Твой В. Шаламов

Карточка Н. Е. и проф. Карлика дает мне необходимую уверенность. Но даже вчера вечером пришлось ее предъявлять прохожему милиционеру.

«Выпил, старик. Ну, иди, иди».

Сердечный привет Н. Е. и профессору Карлику.

В.

Я. Д. Гродзенский – В. Т. Шаламову

12 января 1971

Дорогой Варлам!

Спасибо за новогоднее поздравление и добрые пожелания. Я не мог ни поздравить, ни ответить тебе. В ноябре я был нокаутирован каким-то сердечным ударом. В воздухе висели малоприятные слова, произносившиеся врачами: приступ… стенокардия… инфаркт… ишемия. Но, увы, «хрен редьки не слаще».

Вслед за сердцем начали саботажничать и другие органы. Мне лишь пришлось убедиться в ошибочности Декарта, помещавшего душу в шишковидную железу. Куда ближе к истине армянское радио, утверждающее, что душа располагается в… мочевом