Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - Карло Вечче

чтения. В качестве ответной любезности фра Лука, отправившись 21 июля 1505 года оформлять доверенность в канцелярию Палаццо делла Синьория, просит Леонардо, работающего в зале Большого совета над «Битвой при Ангиари», присутствовать в качестве свидетеля[718].

Базовые принципы геометрии, как это уже подробно объяснили Леон Баттиста Альберти, Пьеро делла Франческа и Франческо ди Джорджо, являются также основой основ науки о живописи. Именно с них Леонардо заново начинает свой «Трактат о живописи», задуманный еще в Милане. И если раньше он предполагал для книги многословное полемическое вступление о парагоне искусств, то теперь хочет предварить ее несколькими главами, посвященными геометрическим принципам живописи. Однако размышление о нематериальной сущности точки, линии и плоскости быстро приводит его к разложению реальности на все более мелкие частицы, вплоть до парадоксального и тревожного предвидения «сущности небытия», концепция которого, перенесенная по аналогии из пространственного поля, теперь расширяет свою власть на поле временное[719].

Кроме того, Леонардо увлеченно изучает пропорции и пропорциональные отношения. В числе новых книг, попавших ему в руки и особенно трудных для понимания, поскольку они написаны на латыни, есть и большая энциклопедия Джорджо Валлы «О сущностях, к которым надо стремиться и которых следует избегать» – первая в реестре «сундука в манастыре». И это не просто теоретические штудии: своими глазами наблюдая различные природные явления, Леонардо видит, как с течением времени меняются возникающие перед ним фигуры, и предположение о том, что этим процессам можно сопоставить правило, основанное на принципах математики и геометрии, кажется ему весьма увлекательным. Преисполненный гордости, он открывает новую тетрадь, посвященную исключительно такого рода преобразованиям (strasformatione): «Книга, озаглавленная „О преобразовании“, то есть о переходе одного тела в другое без уменьшения или прибавления материи», – и на следующей странице вписывает: «Начата мною, Леонардо да Винчи, в день 12 июля 1505 года»[720]. Ему кажется, будто геометрические фигуры и тела, определенным образом визуализированные в пространстве, живут собственной жизнью, беспрестанно превращаясь в другие, как податливая глина под рукой скульптора.

Другой автор, за чьими трудами художник на протяжении многих лет охотится, – Архимед, легендарный античный изобретатель, ставший для него величайшим примером инженера и исследователя, образцом для подражания и копирования. В эпоху Валентино Леонардо тщетно надеялся заполучить две рукописи, обещанные ему самим Борджиа и его капитаном Вителлоццо, однако вынужден был довольствоваться сборником «Тетрагонизм, или Квадратура круга» – первым изданием Архимедова «Измерения круга», вышедшим в 1503 году в Венеции под редакцией знаменитого астролога Луки Гаурико.

Примерно тогда же младший брат Луки, гуманист Помпонио Гаурико, в своей книге «О скульптуре», изданной 25 декабря 1504 года во Флоренции Филиппо Джунтой при поддержке Бернардо Ручеллаи, высоко оценивает художественный талант Леонардо.

Похвалы Гаурико распространяются не только на сферу скульптуры и живописи, с отсылками к памятнику Сфорца и «Тайной вечере», но и на нынешнюю склонность художника к вдохновленным Архимедом геометрическим и технологическим исследованиям.

Леонардо отнесен к величайшим скульпторам-современникам, работающим в бронзе, он назван прямым наследником старика Донателло через его ученика и подражателя Верроккьо, а ныне по праву «с самим Архимедом талантом сравнимым»: «Ipse Alverochii discipulus Leonardus Vincius, Equo illo quem ei perficere non licuit in Bois maximo, pictura Symposii, nec minus et Archimedaeo ingenio notissimus»[721].

В 1500 году, когда Леонардо и Лука Пачоли жили в Венеции, братья Гаурико, уроженцы Салерно, были студентами Падуанского университета и, вероятно, не могли упустить уникальной возможности встретиться с двумя мастерами. Тем более что бойкий и разносторонний Помпонио не только изучал греко-латинскую филологию и литературу, но и держал небольшую мастерскую, часто посещаемую местными художниками и скульпторами, где осваивал искусство литья из бронзы.

К слову сказать, «Тетрагонизм» Архимеда и «О скульптуре» Гаурико пересеклись на столе художника вовсе не случайно. Как не случаен и тот факт, что вторая из этих книг напечатана именно во Флоренции и именно в тот момент, когда при университете, расположенном близ монастыря Сантиссима-Аннунциата, снова заработали литейни, позволившие впервые после отъезда Верроккьо в Венецию возродить собственное производство оружия и бомбард. И это возрождение после столь долгого перерыва, по-видимому, напрямую связано с возвращением в город Леонардо и работами его юного компаньона, Джована Франческо Рустичи, автора надгробия Сансоне в Санта-Кроче.

Но вернемся к «Архимедову таланту». Одержимость Леонардо трактатом о квадратуре круга со всей очевидностью проявляется в занятии, которому он полностью отдается в этот период: исследовании «лунул», то есть измерении пространственных геометрических форм посредством деления кривых на короткие отрезки, – весьма прогрессивного для того времени метода аппроксимации. Преобразуя по этому методу кривые в набор прямых, Леонардо следует по стопам Архимеда и в ночь на 30 ноября 1504 года полагает, что наконец-то нашел решение задачи, которого не смогли достичь даже древние. Рассказывая об этом мнимом открытии, он пользуется оборотами, выдающими невероятный восторг по поводу божественного озарения, научной истины, пришедшей ему в голову посреди ночи, когда закончились и бумага, и масло в лампе: «В ночь на святого Андрея закончил я квадратуру круга; и когда закончились свет, и ночь, и бумага, на которой я писал, закончил все в течение часа»[722].

Столь высокопарная фраза с навязчивым повторением слова «закончил», похоже, знаменует собой не только завершение долгого и непростого исследования, но и облегчение после бессонной ночи, наступившее с первым рассветным лучом. На самом деле заметка сделана уже утром 30 ноября, что следует из первоначального ее варианта, в котором «утро» позже исправлено на «ночь» – волшебную ночь святого Андрея, наполненную страхом, тьмой и зимней стужей, ночь, когда возможно все: явление духов, гадание на суженого-ряженого, внезапное разрешение загадок.

А впереди у Леонардо – еще одна незабываемая ночь: рождественская, возможно, также проведенная в лихорадочных исследованиях. И, наконец, под утро – новое озарение, решение сложнейшей геометрической задачи о том, как при помощи треугольников вычислить и нарисовать «лунный серп»: «Дано мне было в награду сие изобрете/ние рождественским утром 1504 года»[723]. В награду, то есть в подарок. Подарок на Рождество.

17

Зловещее предзнаменование

Флоренция, 1505 год

После отъезда Микеланджело Леонардо остается один. Нужно торопиться: затянув сроки в Палаццо, он должен будет вернуть все полученное жалованье. Придется написать хотя бы что-то.

Художник решает пожертвовать частью сюжета, закончив лишь те картоны, которые сразу перенесет на стену: центральный эпизод схватки за знамя. Скорее всего, это даст ему небольшую отсрочку, быть может, в несколько месяцев, прежде чем нужно будет приступить к работе красками. Вот только деньги из Палаццо больше не поступают – 24 февраля 1505 года Леонардо снимает со счета в банке Санта-Мария-Нуова еще 25 флоринов[724].

28 февраля 1505 года наконец доставляют колеса для передвижных лесов, изготовленные художником Нунциато, после чего