Паустовский. Растворивший время - Олег Дмитриевич Трушин

Почти сразу же в адрес создателей фильма не прекращающимся потоком пошли письма зрительской благодарности. В одном из таких писем Георгий Дмитриевич Никитин из Ленинграда в конце 1960 года напишет Паустовскому:

«Только что смотрел “Северную повесть”. Не могу быть многословным. Могу лишь сказать: смотрел, сидел и плакал. Спасибо Вам»{333}.

Писем, подобных этому, было много.

Экранизация «Северной повести» подстегнула интерес «киношников» к произведениям Паустовского. Сам же он в общении с ними по-прежнему оставался холоден. Тем не менее предложения посыпались, как из рога изобилия. Вот некоторые из них: 10 августа 1962 года Главная редакция программ для детей и молодёжи Центрального телевидения попросила разрешения на постановку телевизионного спектакля «Созвездие Гончих Псов»; в 1964 году Днепровская студия собралась ставить телеспектакль по рассказу «Снег»; Телевизионный театр Государственного комитета Совета министров Литовской ССР по радиовещанию и телевидению включил в тематический план на 1965 год постановку рассказа «Снег» и просил утвердить сценарий; Крымская студия телевидения в письме от 17 декабря 1965 года сообщала о том, что намерена осуществить постановку повести «Созвездие Гончих Псов» и просила прислать сам рассказ; Киевская киностудия научных и популярных фильмов просила разрешения на постановку рассказа «Растрёпанный воробей»; киностудия «Мосфильм» – на съёмки фильмов по рассказам «Снег», «Дождливый рассвет», «Бриз»… И это только маленькая череда тех предложений, которые поступили в адрес Паустовского за последние годы его жизни.

Самого же Андриканиса охватил такой творческий подъём, что он почти сразу же после выхода в прокат «Северной повести» засел за написание нового сценария по произведению Паустовского. Выбор пал на повесть о Лермонтове, разумеется, не без участия Паустовского, который и в шутку, и всерьёз подсказал эту тему.

Когда сценарий «Лермонтова» был готов, Евгений Николаевич отправил его Паустовскому и вскоре, 27 ноября 1962 года, получил от него следующий ответ:

«Дорогой Евгений Николаевич!

Прочёл сценарий о Лермонтове. Мне он понравился. Но, по совести говоря, моего в этом сценарии так мало, что он совершенно Ваш самостоятельный сценарий. Ваш и по драматургии, и по тексту, и по самой окраске всей вещи. Поэтому ставьте его смело именно от себя. Единственный эпизод мой – это сцены из “Разлива рек”, но их немного и они переформированы (нет цели игры в карты, смерти солдата и т. д.).

Если я соглашусь дать сценарию имя, то это будет просто нечестно. Работа Ваша, а имя – моё. Я же не свадебный генерал. Я совершенно искренне считаю, что сценарий так хорош, что его можно ставить спокойно и будет сильная картина. Только не делайте Лермонтова чуть ли не декабристом. Здесь Вы пережали.

Всего Вам хорошего. Через час уезжаю в Париж»{334}.

Почему Паустовский ответил именно так?

Ведь предложение Андриканиса после успеха «Северной повести» было весьма заманчивым!

Сделаем предположение: Паустовский просто «осторожничал», не пожелал наступать на одни и те же грабли дважды. Одна попытка экранизации повести о Лермонтове уже была. Успеха она не принесла. И всё, что бы ни делалось в этом направлении, проходило бы с обязательной оглядкой назад, а этого Паустовский не хотел.

В своём ответе писателю Евгений Николаевич с сожалением напишет:

«Получив Ваше столь для меня памятное письмо перед Вашим отъездом в Париж, я задумался… <…> Мне фильм о Лермонтове создавать нельзя. И нельзя, прежде всего, потому что без Вас это немыслимо.

В ожидании другого сценария, который может меня зажечь, будет смысл лишь в случае, если в нём будут хоть намёки на традиции Вашей “Северной повести”».

Впрочем, причина отказа Паустовского в работе над сценарием фильма «Лермонтов» по мотивам своего собственного произведения могла быть вовсе не в желании возвращения к уже пройденной теме. Именно в это время Паустовский совместно с актёром Алексеем Баталовым работал в качестве автора и консультанта над сценарием фильма «Тамань. Максим Максимович», создававшегося ими по мотивам романа «Герой нашего времени».

Но Андриканис об этом вряд ли знал.

К сожалению, тогда сценарий Баталова и Паустовского так и не был воплощён в кинематографе. На то были разные причины.

8 мая 1959 года Паустовский, ещё находясь в Ялте, диктует по телефону в редакцию «Литература и жизнь» свою статью «Кому передавать оружие?», в которой, говоря о преемственности в литературе, прямо указывает на ряд молодых литераторов, обладающих подлинным писательским мастерством, которым старшее писательское поколение может, не тревожась, вверить судьбу отечественной литературы. И в этом предлагаемом в статье списке имена Юрия Казакова[39], Юрия Бондарева, Инны Гофф, Владимира Тендрякова, Михаила Коршунова и ряда других писателей, в прошлом не только учеников Паустовского по Литературному институту, но и успевших отметиться в «реакционной» «Литературной Москве».

Конечно, обстоятельство причастности названных Паустовским писателей к «опальному» альманаху не могло быть не замечено, и в свете подготовки к III съезду СП СССР публикация такой статьи была вовсе некстати. О Паустовском вновь заговорили как о возмутителе спокойствия в писательских кругах.

Стоявший у руля газеты «Литература и жизнь» Виктор Васильевич Полторацкий, прочитав полученную от Паустовского статью и явно не пожелавший вступать в конфронтацию с цензурой, «слил» информацию о ней в ЦК КПСС, ну а там, само собой, быстро сделали «правильный и своевременный» вывод: Паустовский, стремясь к либерализации периодических изданий, «продвигал» на руководящие должности писателей из «своего» круга, большинство из которых, ко всему прочему, были связаны с «Литературной Москвой». А это, по сути, – закамуфлированный «идеологический переворот».

Под этот замес тогда попала и статья Паустовского «Бесспорные и спорные мысли», опубликованная в «Литературной газете» 20 мая 1959 года.

Вообще непонятно, как эта статья «прорвалась» в печать.

Статья «Бесспорные и спорные мысли», как и ожидалось, вызвала резкую критику со стороны консервативных сил писательского сообщества, разумеется, при поддержке ЦК КПСС. На Паустовского вновь обрушилась волна «обличительных» резкостей.

Но вот читательские отклики на публикацию статьи в «Литературной газете» были совсем иные.

Заслуживает внимание одно из писем, в котором писатель Аматуни[40], пользуясь лётными терминами, в весьма аллегоричной и красочной форме указал на то, что «автопилот» в «управлении» литературой не допустим.

Приведём это письмо полностью, – оно того стоит.

«Дорогой Константин Георгиевич!

Спасибо Вам за чёткую и очень нужную статью “Бессмертие и смертие мысли” (автор статьи явно ошибся в её названии. – О. Т.). Я молодой член СП – принят только в прошлом году, – но меня всё это волнует и давно, как и Вас.

Моя родная стихия – сказки (литературные)…

Я лётчик Аэрофлота и