Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов

разбойники, ворвавшись в помещение, схватили его и выволокли во двор, он, очнувшись от сна, стал искать взглядом мать, но ее нигде не было видно. Разбойники тем временем обшарили все каморки, прихватив и пожитки Сюна, и собрались скрыться с добычей. Но тут Сюн вцепился в одного из них и стал просить:

— За эти тряпки вы и гроша не выручите, зачем вам они? В суме есть деньги, возьмите их себе, а остальное оставьте мне.

Старик-разбойник, которого умолял Сюн, пожалел его. Открыв суму, он нашел там три ляна серебра и портрет Чжао Тинжэня. Деньги и портрет он отобрал, а остальное бросил Сюну. Сюн зарыдал.

— Лучше убейте меня, но не отбирайте портрет!

— А чей это портрет? — спросил разбойник.

Размазывая слезы по щекам, Сюн стал объяснять:

— Я послушник у одного монаха, который странствует в этих местах, нося с собой изображение Будды. Сегодня мы остановились на ночлег в этом доме, а ночью он куда-то ушел. Если я потеряю изображение Будды, он мне этого не простит. И в монастырь мне тогда дороги не будет, и пропаду я совсем, никому не нужный, умру от голода… Пожалейте меня! Возьмите все, только портрет оставьте!

Долго плакал он и молил разбойника не губить его, и тот, посовещавшись с приятелями, вернул Сюну портрет. Сюн поклонился низко, поблагодарил, потом спросил:

— А где же мой наставник, вы не встретили его?

Разбойник махнул рукой.

— Кажется, побежал вон туда, догоняй его!

Сюн снова поклонился.

— Умру, но не забуду вашей доброты. Может, еще встретимся когда, скажите, как вас зовут и откуда вы родом.

— Нечего тебе, сосунку, водиться с разбойниками. А ну, пошел!

Плача и окликая мать, Сюн отправился в ту сторону, куда указал ему старый разбойник. Он шел весь день, до самой ночи, не разбирая дороги, не замечая людей.

Госпожа Ван от волнений и усталости забылась ненадолго возле памятника. То ли во сне, то ли наяву явился к ней ее покойный муж и сказал, что Сюн уже ушел далеко от нее, а она не ведает об этом и спит… Госпожа Ван встрепенулась — откуда-то доносился плач. Она крикнула: «Сюн!» В ответ послышалось: «Я здесь!» Она бросилась к сыну, обняла его, заплакала.

— Как тебе удалось спастись?

Сюн рассказал матери, как у него отняли деньги, как упросил он отдать ему портрет отца и как старый разбойник показал, куда ушла его мать. Госпожа Ван вытерла слезы.

— Ты жив, ты сохранил портрет — какое счастье! А мне удалось убежать от разбойников, потом я уснула, и во сне явился мне твой отец и велел идти искать тебя…

Вскоре пропели петухи, и настал новый день. Мать и сын вышли из-за памятника и только тут обратили внимание, что на каменной плите блестит какая-то надпись. Они вгляделись. Золотыми иероглифами на плите было написано: Вечная слава, вечная память Преданному Вассалу великой страны, военному министру и государственному инспектору Чжао Тинжэню. И ниже — мелкими знаками:

Мудрое Небо карает не зря,

Не оставит злодея в покое.

Смертью оно наказало царя,

Землю Вэй изнурило зноем.

От жары пересохла земля,

Покидают крестьяне селенья,

Оставляют родные поля,

Ищут в дальних краях избавленья.

Император немедля издал

Милосердный и мудрый указ —

В путь отправился верный вассал

И крестьян от погибели спас,

Заменил им родного отца,

Землю Вэй исцелил от недуга,

Навсегда он остался в сердцах —

Беспримерна его заслуга.

Прочитали госпожа Ван и Сюн эту надпись — и словно повидались с мужем своим и отцом. Растрогались они, прослезились, и, казалось, вместе с ними льют слезы реки и горы, камни и деревья, звери и птицы.

— Как оказался здесь памятник отцу? — спросил, успокоившись, Сюн.

— Судя по всему, — ответила госпожа Ван, — мы подошли к границам государства Вэй. Некогда правителем Вэй был Ду Чэнь, человек коварный и жестокий, вроде Цзе{80} или Чжоу{81}, — народ при нем не жил, а мучился. Долго терпел народ невзгоды, потом стал роптать: «Наш правитель называет себя Солнцем; когда же наконец это солнце закатится?» Каждый прожитый день казался народу тремя годами, и разбрелись жители Вэй по всей стране, спасаясь от притеснений Ду Чэня. А в это время Ду Чэнь замыслил напасть на нашу державу и покорить ее. Наслушавшись советов одного даоса{82}, он велел собрать в своей столице пятнадцатилетних юношей и девушек, изрезать их на куски и принести в жертву Небу как частицы ян и инь. А потом он поднял войско и повел его на нашу великую страну. Подошел к округе Поян, и тут настигла его кара Неба: войско его, собранное даосом из всякой нечисти, развеялось по ветру, а сам Ду Чэнь лишился жизни. После того три года в стране Вэй не выпадало ни капли дождя: не уродился рис, и народ голодал. Наш император, озаботившись судьбой несчастных, послал к ним твоего отца: он в ту пору служил помощником военного министра и инспектором провинций. Отец отправился в страну Вэй с богатыми дарами для тамошних жителей. Он раздал им зерно, принес в жертву Небу много волов и баранов, и вот тогда с неба хлынули потоки долгожданного дождя. Впервые за много лет народ страны Вэй наелся досыта, обрел благополучие и мир. И за все это он воздвиг твоему отцу этот памятник.

Сюн вынул из сумы тушь и тушечницу, переписал для себя надпись на плите, поклонился памятнику и стал размышлять, куда же им теперь двигаться — на север, на юг, на запад, на восток? И как дальше жить — ведь за душой у них ни гроша! И решил так:

— Не станем больше ночевать на постоялых дворах, а то опять попадем в какую-нибудь беду. Лучше поищем монастырь!

И они пошли искать монастырь, расспрашивая о нем всех, кто попадался им на дороге. Люди удивлялись: «Монахи, а не знают, где монастырь, спрашивают у мирян!»

Шло время. Сюну исполнилось одиннадцать лет. Был он крепок телом и духом, силой не уступал взрослому мужчине. Однажды прошли они с матерью много ли и за целый день не встретили в пути ни одного человека. Одолели их голод и жажда, уселись они на обочине дороги перевести дух. Вдруг видят: спускается к ним по опасной горной тропе старый монах, опираясь на железный посох, подходит близко, вглядывается в их лица и говорит:

— Вижу, устали вы и проголодались — вот, угощайтесь. — И