Искусство как выбор. История моей жизни - Зельфира Исмаиловна Трегулова

великого художника, на которой была представлена большая коллекция оригинальных костюмов, сделанных Пуаре для его жены Денизы. Мне посчастливилось оказаться в Нью-Йорке в то время, когда проходила эта выставка. Музеи Кремля в 2010 году вступили в переговоры с Метрополитеном и договорились о выдаче большого количества очень редких образцов творчества этого величайшего кутюрье. Другие костюмы мы должны были получить от наших давнишних партнеров – Музея Виктории и Альберта и Музея моды и костюма в Париже (Дворец Гальера).

* * *

В разгар подготовки проекта осенью 2010 года пришла моя очередь ехать на стажировку в Метрополитен – Елене Юрьевне удалось договориться о программе обмена специалистами со знаменитым американским музеем, и несколько сотрудников Музеев Кремля уже побывали там до меня. Помимо подробнейшего знакомства с музеем и с работой его международного и выставочного отделов, я очень много общалась со знаменитым Институтом костюма Метрополитена, и мы отработали с коллегами все детали нашего будущего сотрудничества по выставке Поля Пуаре.

11 января 2011 года мы получили распоряжение Министерства культуры Российской Федерации о прекращении выдачи разрешений на вывоз в США музейных экспонатов из-за решения одного из окружных судов США в отношении библиотеки Шнеерсона. Вкратце суть проблемы состояла в том, что американское еврейское движение «Хабад» заявило претензии на библиотеку любавических хасидов, живших в местечке неподалеку от Смоленска, обосновывая это тем, что потомки главного собирателя библиотеки Шнеерсона проживают в настоящее время в США. Окружной суд в США принял решение в пользу «Хабада». Возникала опасность ареста государственного имущества России на американской территории. Мы все хорошо знали, что в США решение окружного суда может превалировать над государственной гарантией возврата, выданной Госдепартаментом. Можно было сразу предположить, что неучастие российских музеев в американских выставках повлечет за собой отказ американских музеев выдавать произведения из своих собраний на выставки в Россию. Именно так и случилось, и после отказа Эрмитажа и ГМИИ выдать в США импрессионистов и постимпрессионистов совет попечителей Метрополитен-музея принимает решение разорвать договоренности с Музеями Кремля об участии в выставке Пуаре в Москве. Мы оказались в сложнейшей ситуации, и здесь сработала европейская музейная солидарность: и лондонский Музей Виктории и Альберта, и парижский Музей костюма решили существенно нарастить степень своего участия в выставке Пуаре в Москве и предоставили на нее ряд важнейших экспонатов, которые в какой-то степени смогли заменить костюмы и платья из Метрополитен-музея, срочно подготовили их к выдаче и сделали все каталожные описания для этих предметов. Коллеги из нью-йоркского музея предоставили необходимые для каталога материалы и даже отправили в Москву экспресс-почтой задники, на фоне которых они экспонировали костюмы Пуаре у себя в музее, – они очень пригодились в качестве фона в наших витринах.

Выставка Пуаре, невзирая на все препятствия и сложности, получилась очень хорошей, был издан прекрасный каталог, а я поняла, что искусство моды – это высокое искусство, которое зачастую вступает в противоречие с коммерцией и падает под ее ударами, как это случилось с Пуаре, великим реформатором, который предпочел стать актером и клоуном в маленьких театрах вместо того, чтобы уступить в конце 1920-х натиску pret-a-porter, в отличие от Коко Шанель, прекраснейшим образом использовавшей этот шанс. Этот проект стал для меня настоящей инициацией, и опыт работы над ним позволил мне в 2016 году с головой окунуться в подготовку выставки с первоначальным названием Russia in Vogue в теснейшем партнерстве с Музеем Виктории и Альберта, о чем я подробно расскажу позднее.

За двенадцать лет работы в Музеях Кремля было организовано множество разных выставок, но я хотела бы рассказать еще о двух, ставших для меня особенно важными. В 2011 году в выставочном зале Успенской звонницы открылась экспозиция, впервые собравшая воедино иконы из уникального иконостаса 1497 года из Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря, разбросанные после революции по разным музеям России. Я упоминала об этом иконостасе, когда рассказывала о выставке «Россия!» в Нью-Йорке, где были представлены семь монументальных икон из деисусного чина и несколько икон из чина праздничного. Я прекрасно помнила образы пророческого чина и знаменитое «Успение» в экспозиции Третьяковской галереи в Москве, всегда восхищалась выразительностью, минимализмом и изысканностью иконы с изображением жен-мироносиц у Гроба Господня из Русского музея, но когда в начале 2000-х я впервые оказалась в Кириллове, я не могла оторваться от деисусного чина и от икон праздничного чина, реставрированных Ольгой Лелековой, нашедшей наконец возможность при расчистке сохранять невероятный синий цвет, который можно увидеть только здесь, в экспозиции музея в Кирилло-Белозерском монастыре.

В 2010-м Жанник Дюран, куратор Лувра, с которым мы тесно сотрудничали при подготовке в Кремле выставки «Сокровища французской короны», включил девять икон из деисуса Кирилловского иконостаса в состав знаковой выставки «Святая Русь», ставшей главным выставочным проектом Года России во Франции. Они стали настоящим центром экспозиции этой невероятно успешной выставки, состоявшей из одних шедевров – открывал ее в Париже бывший в то время президентом России Дмитрий Анатольевич Медведев, а общее количество посетителей выставки за время ее работы приблизилось к 300 тысячам человек. Увидев эти иконы в Париже, я решилась прямо на открытии переговорить с директором Кирилло-Белозерского музея-заповедника Михаилом Николаевичем Шаромазовым, с которым была хорошо знакома, о том, чтобы объединить весь иконостас в рамках выставки в Музеях Московского Кремля. Он сказал мне, что мечтал о подобной экспозиции, и я со спокойной душой отправилась разговаривать об этой идее с Еленой Юрьевной. Куратором выставки решили назначить Татьяну Самойлову, которая сделала в Музеях Кремля две блестящие выставки: в 2007–2008 годах «Вера и власть» об эпохе Ивана Грозного и в 2013-м «Великий князь и государь всея Руси Иван III». При всей инновационности и концептуальной продуманности этих двух проектов, где история и подлинные, собранные из множества музеев артефакты сплетались в сложный и визуально очень запоминающийся рассказ, я все-таки продолжаю вспоминать выставку иконостаса Кирилло-Белозерского монастыря как одну из самых интересных для меня в Музеях Кремля.

Мы долго размышляли и обсуждали, как же нам экспонировать эти удивительные памятники иконописи, представляющие разные школы и различные художественные приемы в рамках существовавшего в конце XV века канона: пытаться ли пойти по пути реконструкции иконостаса или дать посетителям уникальную возможность оказаться один на один с каждой из икон, впервые собранных вместе в рамках одной экспозиции? В конце концов было принято абсолютно правильное решение представить иконы по чинам, группами, размещенными на уровне глаз, максимально приближенно к зрителю. Отдаю должное решительности Михаила Николаевича Шаромазова, который решился предоставить на выставку в Москву главные памятники музея, ради встречи с которыми люди преодолевают непростой путь через Череповец и Вологду в Кириллов. Но проект того стоил – каждый раз, когда летом 2012 года я оказывалась в Успенской звоннице, у меня подступали слезы – так невыразимо прекрасно было там, так легко, покойно и светло. В экспозиции, созданной куратором Татьяной Самойловой и музейным архитектором Еленой Тарасовой, не было ничего внешнего, привнесенного,