Стать Теодором. От ребенка войны до профессора-визионера - Теодор Шанин

Шел 1989 год, я летел из Москвы в Англию, но решил по дороге задержаться на несколько дней в Соединенных Штатах и направился в Вашингтон. Перед этим я позвонил знакомому профессору истории из Джорджтаунского университета. Это был Анджей Камински — поляк, делающий очень интересную работу об истории Польши и Украины времен Речи Посполитой. Он сказал: «Остановись у меня и прочти лекцию». Я с радостью согласился и договорился о встрече с ним в аэропорту Даллес в Вашингтоне.

Приземлившись, я встал в очередь на проверку паспортов вместе с сотнями пассажиров со всего света. Меня оттуда вытащили — к этому я привык: были две страны, где меня вытаскивали из очереди и сажали «подождать», — Советский Союз и Америка. Смешно, я был в «списках» политически подозрительных обеих этих стран, и подход оказался очень похожий. В России это был всегда майор в мундире, то есть сначала молодой человек или женщина смотрели мои бумаги, потом говорили мне, чтобы я сел в сторонке. Я садился. После чего появлялся майор. Этот майор спрашивал у меня разные вещи, а затем протягивал мне мой паспорт и говорил: «Желаем вам приятно провести время в Москве». И я отвечал: «Спасибо». В Америке — так же. Но там был «старший» в гражданском. Он задавал мне примерно те же вопросы и так же говорил напоследок, что желает мне приятно провести время в США.

И на этот раз: «Отойдите в сторону», — и я сел поодаль. Один из молодых людей начал заполнять дополнительную бумажку. И где-то рядом сидит дородный иммиграционный офицер в темно-синей форме и странно смотрит на меня. Он подходит ко мне и спрашивает: «А почему вы в списке в нашем компьютере?» На что я ему: «Ваш компьютер — вам знать». — «Я вас спрашиваю, и вы отвечайте! Почему вы в нашем компьютере?!» Язык мой — враг мой, и я ему говорю: «Потому что я сжег Белый дом». Думаю, что в Англии чиновники посмеялись бы или вовсе не отреагировали бы. Но в США было по-другому: «Как-как вы сказали? Вы собираетесь сжечь Белый дом?» — «Нет, все слышали, что я сказал, прошу точности, я сказал, что уже сжег Белый дом». И тут начинается такое! Они меня арестовали, приковали наручниками к креслу, их начальник выскочил и начал метаться вокруг меня. Они мне сказали, что, во-первых, я арестован, во-вторых, они собираются меня выслать обратно в Англию. «Обратно в Англию» было немножко смешно, потому что я не из Англии прилетел, но я пожал плечами и сказал: «Хорошо, отсылайте». Сижу, жду, время идет. И вдруг этот начальник подскакивает ко мне и говорит: «Вам чаю?» Я на него смотрю, будто он упал с потолка. С меня спешно снимают наручники, предлагают чаю. Тут я вижу, что Анджей Камински, оказывается, пришел встречать меня и теперь тут сидит с ними, о чем-то беседуя. В конечном счете, они мне говорят, что я свободен, только еще secret service должен подъехать. Secret service — это служба, которая защищает лично президента. И один из этой secret service приезжает, смотрит в бумаги и говорит: «Меня подняли с постели вот ради этой вашей писанины?» — и далее в этом духе. Словом, меня освободили.

Мы с Анджеем поехали к нему. В пути я его спрашиваю: «Что произошло?» Он говорит: «Понимаешь, они выскочили и говорят мне, что я не обязан говорить, но это им поможет, если я отвечу на вопросы, связанные с тобой. А я изо всех сил стараюсь угадать, что ты им наговорил. Решил, что ты их назвал pigs (свиньи). Потому что в то время левые в Америке автоматически называли всех полицейских pigs». Я на это: «Ты, что, с ума сошел? Я воспитанный человек, я не называю людей свиньями!» — «Далее, когда стали спрашивать, кто ты, я им ответил, что ты серьезный ученый, известный специалист по истории крестьянства, приехал лекции читать в Джорджтаун». (Джорджтаун — самый-самый престижный университет в Вашингтоне, и каждый из этих несчастных зуб бы отдал, чтобы его ребенок мог поучиться там!) Анджей продолжил: «Понимаете, он был в руках КГБ, и его мучили, и с того времени он выходит из себя каждый раз, когда видит людей в мундирах». Вот тогда они и примчались ко мне с чаем, и отпустили меня, и закрыли дело.

Этим история еще не кончается. Когда я приехал домой в Лондон, через несколько дней пошел к моей GP — районному врачу, чтобы получить какие-то пилюли. Врач прописала нужное и после этого смотрит на меня искоса и говорит: «Мы слышали, что у вас были некоторые проблемы в Америке». Я говорю: «Вы слышали? Каким образом это дошло до вас?» Она: «Понимаете, вдруг звонят мне ночью и говорят: „Специальный отдел лондонской полиции. Нам звонили американские полицейские, которые просили проверить, не является ли профессор Шанин сумасшедшим“». — «А что вы ответили?» — «Я сказала, что вы высокоинтеллигентный человек с сухим чувством юмора». «Сухое чувство юмора» — это комплимент у британцев в отношении человека, который шутит с серьезным лицом, без улыбки.

15. Снова мир Англии

How very interesting! (Как интересно!)

Я расскажу еще одну историю, как демонстрирующую важную разницу между поведением англичан и прочих людей, так и выражающую мою благодарность за то, как Англия помогла мне поумнеть. Когда я был в Англии, изучая организацию социальной работы, меня пригласили на «вечеринку», на которой присутствовали высокие чины из Министерства труда. Это была моя первая неформальная встреча с английскими чиновниками, и я там смертно заскучал. Не дают поговорить! То есть хозяин тебя «тасует», переводя с место на место, и в следующей группе тебя представляют опять: «Вы обязательно должны встретиться с тем-то или с сем-то». Только начинаешь говорить — и, трах, тебя захватывают и ведут к каким-то новым чужакам, и опять: «Вы должны встретиться с…» Сопротивляться этому невозможно — законы вежливости не позволяют. Я злился, потому что никак не мог серьезно поговорить ни с кем, единственная возможная тема, которая оставалась, была и впрямь погода. Все стояли со стаканами в руках, и не успеешь войти в разговор, как тебя забирают.

На каком-то этапе меня подвели к группе из трех англичан, очень хорошо одетых, при орденах, — было очевидно, что они во время недавней Второй мировой войны были армейскими офицерами высокого ранга. На приглашении, которое я получил, было написано мелким шрифтом: