Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

в кремлевском руководстве не кончилась. Рассказывают, что когда начался первый виток борьбы за устранение с политической арены Маленкова и его стали обвинять во многих грехах, он сказал: «Я склоняю голову перед партией». В ответ на это Молотов бросил реплику: «Кому нужна такая дурная голова!»

В 1957 году была разгромлена антипартийная группа Маленкова, Кагановича, Молотова, затем был отправлен в отставку маршал Жуков. На несколько лет власть в своих руках сосредоточил непредсказуемый Хрущев, которого при жизни Сталина едва ли кто-либо назвал бы его преемником. Впрочем, так всегда и бывает. Вряд ли кто мог подумать, что преемником Ленина на долгие годы будет Сталин. Экономическая политика Хрущева внутри страны характеризовалась метаньями и шараханьями из стороны в сторону. Мы не успевали опомниться от одной реорганизации, как тотчас же попадали в непривлекательные объятья другой. То же можно сказать и о внешней политике, для которой также характерны метанья. В конце концов Хрущев восстановил против себя почти всех: и технократов, и командный состав армии, и творческую интеллигенцию. Именно поэтому дворцовый переворот в 1964 году был бескровным и прошел сравнительно легко.

К власти пришел Брежнев, который вроде бы устраивал всех как безликая серая фигура. Во времена Хрущева произошло обострение наших отношений с Китаем. Брежнев вызвался отправиться в Китай, чтобы на месте урегулировать с китайским руководством возникшие разногласия. Никита Сергеевич так отреагировал на это предложение: «С такими бровями, как у тебя, нужно за бабами ухаживать, а не налаживать отношения с Китаем». Правление Брежнева было ознаменовано двумя крупнейшими внешнеполитическими авантюрами – грубым вмешательством во внутренние дела Чехословакии и ведением необъявленной войны в Афганистане. Последствия этих авантюр мы расхлебываем до сих пор. Внутри страны махровым цветом расцвела коррупция, охватившая высшие эшелоны власти, в том числе и ближайшее окружение Брежнева, продолжался рост бюрократии, которая стала поистине всесильной, усилились гонения на инакомыслящих, из страны был выдворен Солженицын. Все больше зерна приходилось закупать за границей за твердую валюту. В экспортных поставках все больший удельный вес занимали нефть, газ, лес, марганец, что само по себе свидетельствует о том, что в экономике страны далеко не все благополучно. Сам Брежнев в последние годы правления впал в маразм и выполнял постыдную роль Петрушки в кукольном театре, которого дергали за веревочку все кому не лень.

И вот, наконец, в 1982 году последовала его смерть. Приход к власти Андропова вселил какие-то надежды, поскольку система, которую он представлял, при всех связанных с нею кошмарах была коррумпирована менее, чем другие. Но похоже, что и у него не было четкой программы вывода страны из кризиса, а если и была, то он не успел ее реализовать, поскольку находился у руля немногим более года. Пребывание у власти Черненко едва ли заслуживает внимания, поскольку страна, в сущности, топталась на месте. Да и он оказался недолговечен.

После смерти Черненко состав Политбюро был таков, что кроме Горбачева ставить по существу было некого. Это поняли даже такие столпы режима, как Громыко, Соломенцев и Чебриков, которые способствовали водружению Горбачева. Начался период перестройки.

Горбачеву досталось тяжелое наследство. Война в Афганистане, коррумпированный государственный аппарат, беспробудное пьянство, явное отставание страны в экономическом соревновании с Западом, повсеместное падение нравов – вот лишь немногие из тех язв, которые предстояло лечить. В довершение ко всему в течение первых лет своего правления он был явным заложником аппарата, из недр которого вышел, и его в любой момент могли скинуть, совершив очередной дворцовый переворот. В этих условиях ему не оставалось ничего другого, как маневрировать, что он и делал. В области внешней политики к моменту прихода Горбачева к власти, да и в первые годы его правления мы, по существу, придерживались теории перманентной революции, считая нашу страну с ее материальными и людскими ресурсами оплотом и подспорьем социальных перемен, которые якобы должны произойти во всем мире. Стоило в какой-то точке земного шара выкинуть кому-то псевдосоциалистический лозунг или объявить себя борцом против мирового империализма, как мы тотчас бросались ему в объятья, начинали помогать и валютой, и продовольствием, и оружием. Невозможно подсчитать, во что обошлись нам Вьетнам, Куба, Никарагуа, Эфиопия, Ангола и многие другие бастионы свободы, как мы их тогда называли, но которые на поверку оказывались не чем иным, как рассадником широкомасштабного терроризма и не несли своим и другим народам ничего, кроме голода, бесправия и нищеты. Все это делалось за счет ограбления собственного народа и бездумного выкачивания природных ресурсов, которые нашим недальновидным вождям казались неисчерпаемыми.

Туч на внешнеполитическом небосклоне было бы значительно меньше, если бы мы не следовали заветам незабвенного Льва Давидовича, а придерживались, по крайней мере, трех заповедей: ни одна страна не прощает той помощи, которую ей оказывают; в чужую страну значительно легче влезть, чем из нее вылезти; прежде чем учить других, как нужно жить, необходимо навести элементарный порядок в своем собственном доме. К сожалению, все они были преданы забвению.

Тот строй, который утвердился у нас в стране, можно было бы охарактеризовать как военно-феодальный полицейский империализм. Милитаризация страны во много раз превышала сколько-нибудь разумные пределы. Социальный организм сверху донизу был пронизан атрибутами феодально-крепостнической системы. Здесь и отношения вассалитета, и широко разветвленная система иммунитетов и привилегий, которые распределялись строго по ранжиру, и прикрепление колхозников к земле без какого бы то ни было Юрьева дня, и разрешительная система прописки, и многое другое.

То, что мы жили в полицейском государстве, видимо, ни у кого не вызывает сомнений. Никто не чувствовал себя в безопасности, за каждым могла быть установлена слежка и он мог быть вывернут наизнанку, лишен работы, отправлен в психбольницу или лагеря, депортирован и т. д. Наконец, наш строй по существу был империалистическим, поскольку мы явно стремились прибрать к своим рукам другие страны, в какой бы части света они ни находились, сделав их своими сателлитами. Правда, обходилось это недешево (достаточно вспомнить Остров свободы), но чего не сделаешь ради утверждения социалистических идеалов!

В течение многих десятилетий мы жили в обстановке сменявших друг друга кампаний. В их числе заметное место занимала кампания по участию общественности в охране правопорядка. На предприятиях и в учреждениях были созданы добровольные народные дружины по охране общественного порядка – ДНД. Некоторые из них существуют и поныне. Доктора и кандидаты наук должны были в свободное от работы время фланировать по улицам с повязками дружинников и пресекать нарушения общественного порядка. Многие из них к этому явно не были подготовлены. В одну из таких дружин попал муж сестры моей жены, инженер-судостроитель,