Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

В 1965 году познакомился с моей нынешней женой. Произошло это совершенно случайно. У меня был билет на концерт польской пианистки Черны-Стефаньски в Большом зале Ленинградской филармонии. Билет был в партер, но я немного опоздал, и пришлось подниматься на хоры. На одном из диванов, расположенных вдоль стен, сидела молоденькая, как мне показалось, девушка, которая боязливо жалась к дивану. Я присел рядом с ней. Во время антракта мы разговорились. Предстояли концерты Артура Рубинштейна, и девушка сказала, что попытается достать билеты. Я понял, что она стеснена в средствах, ей будет накладно купить билеты на нас обоих, и предложил для этих целей небольшую сумму. Она долго не хотела брать деньги, но, наконец, согласилась. Как она потом мне говорила, ее поразило, что я доверил ей, незнакомому человеку, немалую, по ее меркам, сумму денег. Забегая вперед, скажу, что сейчас от этого комплекса она, по-видимому, избавилась. Билеты она не достала, но мы, хотя и изредка, стали встречаться. Была она необычайно робкой и боязливой, а я робел, пожалуй, еще больше, чем она. Так эта волынка длилась два года. Я не говорил ни да ни нет, а она тоже меня дичилась. Летом 1967 года уехал в Ессентуки, а незадолго до этого мы были вместе в Пушкинском театре, но, не досмотрев пьесы до конца, моя спутница покинула театр, сославшись на то, что у нее неотложная встреча.

В Ессентуках довольно часто ходил в концертный зал. Однажды я отправился на симфонический концерт. Дирижировал Темирканов, в качестве солиста выступал Штаркман. Сижу на концерте и неотступно думаю о той, которую встретил. «Чего я жду?» – задавал себе вопрос. Твердо решил по возвращении в Ленинград, наконец, объясниться. Объявили антракт. И вдруг ко мне подходит она. Я был совершенно поражен. У нее сияющее лицо. По дурости решил, что это вызвано встречей со мной. Но она тут же говорит: «Можешь меня поздравить, я вышла замуж. Пойдем, я познакомлю тебя с моим мужем». И она подвела меня к молодому парню, которому я по мужской стати в подметки не годился. Понял, что моя карта бита. Не помню, как досидел до конца концерта. Решил, что все кончено. Вернулся в Ленинград. Но через несколько месяцев раздался ее звонок. Она была в положении. Потом родился сын, а вскоре последовал развод с мужем, и через какое-то время мы вновь начали встречаться. Но встречи были чисто платонические. Наконец, хотя и не без труда, мы сблизились, и встал вопрос об оформлении наших отношений. Однако произошло это лишь в 1975 году, то есть через десять лет после нашего первого знакомства, когда моему пасынку минуло семь лет. А в сентябре 1976 года у нас родился сын, которого в честь Рихтера нарекли Святославом. Так я оказался повязанным узами Гименея.

Мальчик внешне рос очень симпатичным. Когда мне это говорили, я отвечал так: «В детстве я тоже был симпатичным ребенком, а во что это вылилось?» С внешностью моего сына связан забавный эпизод. Кто-то из моих коллег, видимо, из добрых побуждений, как-то сказал: «Какой симпатичный мальчик! Вероятно, у вас жена очень красивая». С взрослением моего сына, как и любого другого ребенка, связаны любопытные эпизоды. Вот некоторые из них. Членов нашей семьи – мать, меня и старшего брата он расставлял по отведенным им местам. На первое место он ставил маму, на второе – брата, которого считал тогда своим кумиром, а третье доставалось мне. И вот однажды он мне сообщил: «Папа, ты теперь на четвертом месте». Я был поражен, думая, что напрочь застолбил за собой третье место на всю оставшуюся жизнь. Спросил сына, а кто же занял мое законное третье место? Он ответил: «Хомяк, папа, хомяк».

Однажды мы отправились в гости к Ирине Сергеевне Ковалевой, дочери Сергея Ивановича Ковалева. Анатолий Васильевич Венедиктов ее боготворил. К моменту нашего визита все близкие Ирины Сергеевны находились на Серафимовском кладбище – и мать, и отец, и Анатолий Васильевич. Она осталась с домработницей Марусей, преданной семье многие десятилетия. Их безрадостное житие-бытие скрашивал пудель Джой. Славик, увидев пуделя, сразу же был им покорен и загнал его под стол, где они совместно обсуждали какие-то общие дела.

Вернувшись домой, я стал замечать, что Славик о чем-то задумывается. Через день-два он сам объяснил мне, что с ним происходит; обратился ко мне с предложением: «Папа, давай обменяем тебя на пуделя». Я сказал, что не против, поскольку Маруся превосходно готовила, но засомневался, согласится ли на это Ирина Сергеевна, которая к пуделю очень привязана. Славик тут же предложил мне ей позвонить и заручиться согласием на обмен. К счастью, она была дома. Когда я позвонил, она буквально стала кричать в трубку, что я сошел с ума, совершенно ей не нужен, а пуделя она ни за что не отдаст.

Славик все это слышал, после чего понял, что его план лопнул, и постепенно успокоился.

В более взрослом возрасте сын отправился в кино, то ли один, то ли с товарищами. Демонстрировали какой-то фильм о жизни восточного правителя и его наложниц. На сына фильм произвел большое впечатление. Он рассказывал, что наложницы, которые устраивали властелина, жили в роскоши и неге. Тех же, к которым он охладевал или были слишком строптивы, он отправлял в корабельный трюм. Условия там, по его словам, были ужасные. Я не удержался и спросил: «Как ты думаешь, где бы была наша мама?» Он промолчал, но потом, заметно помрачнев, ответил: «Ты знаешь, я боюсь, что она была бы в трюме». К сожалению, я не заметил, что мама была дома, в другой комнате, и слышала этот мужской разговор. Она как фурия выскочила к нам и с криком: «Ты чему учишь ребенка!» бросилась на меня чуть ли не с кулаками.

Чтобы не возвращаться более к моим семейным отношениям, скажу, что у меня есть пасынок Сергей, двадцати четырех лет (теперь ему уже сорок пять лет. – Ю. Т.). Несколько лет назад он пришел ко мне и с торжествующим видом говорит: «Ты знаешь, после сорока лет происходит угасание способностей». Понятно, кого он имел в виду. В таких случаях реагировать нужно немедленно. Я ответил: «Не беспокойся, тебе это не грозит».

V. Информация к размышлению

Поговорим теперь, что же в эти годы происходило в стране. Устранением Берии борьба за власть