Бармен отеля «Ритц» - Филипп Коллен

сколь он, по собственному ощущению, был прост и зауряден. Столь же яркая, публичная личность, сколь он – персонаж фоновый и теневой. Хотя в глубине души так же ранима. Шеф уже показывал ему фотографию супруги, но ни одно изображение не может передать ее грацию: откинутые назад плечи, высоко поднятая голова и ноги, длинные, как летний вечер. Волосы черные, как вороново крыло, белоснежная кожа, очаровательные губы и детское, легкомысленное выражение лица – при сумрачных глазах. Принцесса в изгнании.

Франк Мейер и Клод Озелло знакомы с 1909 г. Общаются без фамильярности, с большим уважением друг к другу. Оба – первопроходцы, первооткрыватели района Оперы, который стал вотчиной американцев в Париже. Оба сумели заработать. Оба прошли Великую войну. Вернувшись с фронта, Клод Озелло стал помощником, а затем главным управляющим роскошного отеля «Кларидж». В 1922 г. там поселилась приехавшая с Манхэттена молодая американская актриса, к тому времени уже снявшаяся в нескольких немых лентах и мечтавшая о дальнейшей карьере. Вскоре девушка с Восточного побережья и импозантный молодой южанин становятся мужем и женой. Брак положил конец мечтам юной Бланш о славе.

Через несколько месяцев Клод Озелло поступает в отель «Ритц» на должность помощника управляющего. Сработала его безупречная репутация, да и сам он давно мечтал о «Ритце» – кто в гостиничном бизнесе не мечтает попасть в этот легендарный отель? Но он наметил себе еще более высокую цель. Вскоре после вступления в должность он попросил Франка о тайной встрече. До него дошли слухи, что вдова Ритц с предубеждением относится к евреям.

Стоял март 1924 г., в Париже было холодно. Они встретились в Кафе де ля Пэ за чашкой горячего бульона Viandox. Озелло открыл Франку, что девичья фамилия Бланш – Рубинштейн, что его жена – дочь супругов-немцев, эмигрировавших в Соединенные Штаты в конце 1880-х годов. Озелло опасался, что это обстоятельство повредит его карьере в отеле, где после смерти великого отельера Сезара Ритца бразды правления крепко удерживала его вдова – Мари-Луиза. Франк никогда не видел Бланш Озелло, но имел контакты, которые могли помочь его новому начальнику. Конкретно – ему сразу вспомнился один завсегдатай его бара, сотрудник американского посольства, за которым числился немалый долг. Для него не составит большого труда исправить ашкеназское происхождение девушки из Нью-Йорка. Направить в полицейский участок заявление об утрате документов, потом с помощью своего человека изготовить и заверить новое удостоверение личности с другой девичьей фамилией, которую никто в Париже проверить уже не сможет. Несколько недель спустя Бланш Рубинштейн превратилась в Бланш Росс, уроженку Кливленда. Типичная юная христианка со Среднего Запада. Франк взял себе комиссионные в десять процентов – столько же он брал, когда делал за клиентов ставки на скачках, получая комиссию в виде чаевых, – а Клод Озелло теперь мог спокойно обдумывать свое восхождение к посту управляющего отелем «Ритц». Он станет им два года спустя.

Первые контакты между Франком Мейером и Бланш Озелло сводились к простой вежливости: они раскланивались, встречаясь в коридорах. Франк знал о молодой женщине очень много, да и Бланш наверняка было известно, какую роль сыграл бармен в получении ее документов. А потом, в один из вечеров 1931 г., незадолго до Рождества, она вошла в его бар. Малый бар Petit Bar открылся в 1931 г. напротив своего старшего собрата – Café Parisien как заведение для женщин: теперь и они могли пить спиртное в общественных местах. Беспрецедентная инициатива в европейском высшем обществе. Клод Озелло был «за», Мари-Луиза Ритц – против. Решили провести месячное испытание под августейшим надзором. Две недели спустя успех Малого бара превзошел все ожидания: прекрасные дамы были просто без ума и от коктейлей Франка, и от обретенной свободы, за которую готовы были щедро платить. Отель сумел пополнить казну, пострадавшую от пришедшего в Европу экономического кризиса, и упрочил свою репутацию новаторского заведения на Старом континенте. Вдова Ритц разрешила Малому бару функционировать при одном условии: строжайший запрет на допуск туда мужчин. Сказано – сделано. И началась золотая лихорадка.

Обычно Petit Bar обслуживал Жорж Шойер, но время от времени там священнодействовал Франк – единственный мужчина, допущенный к богатым модницам.

Бланш Озелло вошла в бар и решительно уселась на высокий стульчик у стойки, как завсегдатай. На ней было платье сиамского шелка в цветочек и синяя фетровая шляпка, лукавый вызов приближающейся зиме. Она заказала коктейль «Драгоценности» – Bijoux – «в ожидании подруги, которую что-то задержало». Франк прямо задрожал: откуда она знала этот старинный рецепт? В «Ритце» никто не заказывал «Бижу», хотя в баре «Хоффман Хауса» он готовил его сотнями порций. Классика начала века, изобретенная кумиром барменов Гарри Джонсоном, канула в Лету во времена Сухого закона. «Бижу» соединял цвета трех драгоценных камней: бриллианта (джин), рубина (вермут) и изумруда (шартрез).

Их изысканное сочетание прекрасно подходило для Бланш Озелло. За два часа она выдула три порции. Долгожданная подруга так и не пришла.

В перерывах между заказами Франк и Бланш обменивались воспоминаниями о Нью-Йорке. Она говорила, как засиживалась допоздна в баре отеля Plaza вместе со своей подругой Перл Уайт, звездой немого кино. Как развлекались, принимая ухаживания молодых брокеров с Уолл-стрит, как ездили по выходным на их роскошные виллы на Лонг-Айленде.

За меланхолией Бланш чувствовалось такое жизнелюбие, что Франку внезапно захотелось помолодеть лет на двадцать и снова оказаться в Нью-Йорке – вместе с ней. Почувствовала ли это Бланш? Она заказала третий коктейль. Словно скрепляя их немой уговор. Немного захмелев, она стала высмеивать пожилых ханжей со Среднего Запада. И чуть позже едва слышно выдохнула: «Франк, мне никогда не отблагодарить вас за то, что вы сделали, если б не вы, старина Клод вряд ли стал бы управляющим…» – а потом призналась, что не сумела найти на карте свой родной Кливленд. Оба рассмеялись. Теперь их связывал общий секрет – подправленный паспорт Бланш. Она еще шепотом добавила: «Как все-таки странно скрывать от других часть себя».

Конечно, она не знала, что Франк и сам еврей. Он почти открылся ей, но вовремя прикусил язык. Теперь, девять лет спустя, он рад, что не признался. Но он помнит тот вечер и свое жгучее желание ее поцеловать.

8

24 июля 1940 г.

– Месье, управляющий отелем ждет вас в своем кабинете. И как можно быстрее, – объявляет Лучано совершенно замогильным голосом.

Франк не задает вопросов. Достаточно взглянуть на физиономию мальчика: случилось что-то серьезное. Он смотрит в зеркало, поправляет воротник и на мгновение задумывается о сыне.

Ну, началось! Видимо, Старуха отдала приказ