Королева скандала - Пол Джилл

— Это был хороший поступок. А что вы сказали ей, когда отдали браслет?

Джон тихо усмехнулся и покачал головой:

— Я хотел сказать ей, что, на мой взгляд, она творила большое добро, когда все эти годы навещала герцогиню, и что я восхищен работой, которую она проделала в вопросах противопехотных мин, СПИДа и всего прочего. Все эти слова были у меня на уме, но я стоял как дурак косноязычный. Вблизи она оказалась гораздо красивее, чем я думал, и все, что я смог произнести, было: «Это вам», — и сунул браслет ей в руку.

Рэйчел сочувственно улыбнулась. Она представила себе, какое впечатление производила на людей Диана.

Джон продолжал:

— Она тут же надела его на запястье, поблагодарила и сказала, что он очень красивый и что она будет хранить его. А потом Доди позвал ее в кабинет, и всё. Но она тогда, уезжая, по-особому мне помахала и крикнула еще раз: «Спасибо!»

Рэйчел стало интересно, заметила ли Диана гравировки. Не похоже.

— На сердечке были выгравированы число XVII и буква «Л». Они вам о чем-то говорят?

Он пожал плечами и покачал головой:

— Без понятия. Я уверен, что герцогиня унесла с собой в могилу чертову кучу тайн. — Он умолк и взглянул на Рэйчел. — Простите за мой французский.

Она улыбнулась.

— Уж кто-кто, а я точно не падаю в обморок от грубых слов. — Рэйчел смотрела, как садовник поворошил угли в жаровне, и языки пламени с новой силой взметнулись ввысь. — Это правда, что Диана и Доди встречались здесь с дизайнером интерьеров, потому что собирались восстановить обстановку и жить в этом доме?

— Нет, я читал об этом в каких-то газетах, но это чушь. Диана говорила мне, что никогда не смогла бы жить в этом доме. Слишком уж тут грустно. Кроме того, смотрите, — он показал на край участка, — здесь все просматривается. Папарацци дневали и ночевали бы здесь двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

— Зачем же они тогда приезжали? — самый важный вопрос. Знал ли садовник о картине?

— Она смотрела на кое-какую мебель. Мы отставили то, что ей понравилось, и она думала купить эти предметы в частном порядке.

Это было хорошо. Сьюзи очень обрадуется, когда узнает, что она приезжала не только ради картины. Может, тогда она перестанет винить себя.

— А что это были за вещи? — Рэйчел затаила дыхание.

— Дайте подумать. — Джон замолчал, пытаясь выудить из памяти нужные образы. — Там были резной сундук из спальни, канделябр, бюро из кабинета герцогини, красивые серебряные подсвечники с листочками, которые оплетают вставленные в них свечи… — Он изобразил рукой в перчатке вьющиеся вверх растения. — И еще там была картина, которую она хотела забрать для подруги.

Рэйчел резко отпрянула, поскольку ветер швырнул языки пламени в ее направлении.

— Какая картина?

— Просто портрет. Я не знаю, кто на нем. Диана сразу же нашла его среди других работ. — Пламя метнулось в его сторону, но он не обратил на него никакого внимания. Садовник явно был мастером обращения с огнем. — Она сказала, что этот портрет нужен срочно, и собиралась забрать его по дороге в аэропорт на следующий день. Я хотел почистить и упаковать его для нее, но потом, конечно… — Джон с мрачным выражением лица положил в огонь какие-то рваные покрывала и примял их палкой.

«Теперь ясно, почему Диана и Доди провели в доме всего полчаса», — подумала Рэйчел.

— А что сделали с теми вещами, что отобрала Диана? — Если картина все еще была там, можно было как-то договориться лично, как и планировала сделать Диана.

— Мы отправляем их на хранение до аукциона. Тот фургон, что вы видели, забрал часть. Непривычно видеть это старинное место таким пустым, но после того, как мы разберем здесь всё, мистер аль-Файед заменит старые вещи их копиями, и здесь будет что-то вроде музея.

— Я предполагаю, что та картина тоже пойдет на аукцион? — Если уже не ушла, подумала Рэйчел.

Джон покачал головой:

— Аукционисты отказались брать ее, потому что она принадлежит кисти художника-любителя, и никто не знает, кто изображен на этом портрете. У герцогини он никогда нигде не висел за все то время, что я работал тут. Он был спрятан где-то в шкафу, поэтому заплесневел и поблек.

— Он все еще здесь? — Рэйчел едва сдерживала нетерпение.

Ее тон не остался не замеченным садовником.

— У меня почему-то такое впечатление, что вы о нем что-то знаете? — спросил он.

Ничего не поделать, Рэйчел пришлось объяснить, что она знакома с внучкой художника — Сьюзи Харгривз, которая очень хотела бы вернуть этот портрет и подарить его на сотый день рождения своей бабушке — жене художника.

Джон кивнул:

— Именно эту фамилию Диана и называла — Харгривз. Я уверен, что картина в той куче на утилизацию. Помните буфетную, через которую мы проходили? Сходите посмотрите там. Я не могу оставить огонь без присмотра.

Рэйчел быстро зашагала по траве к дому, проклиная свои дурацкие тонкие каблуки, цеплявшие на себя пучки травы. Она поняла, что не знает толком, что будет искать, но надеялась, что опознает, если портрет где-то ей попадется.

Буфетная была размером с ее гостиную, и в ней были свалены в кучи самые разнообразные предметы: полосатые шезлонги, деревянные ящички для чая, древний пылесос и треснутая керамическая раковина. Пахло старьем. Рэйчел осознала, что даже не представляет, какого размера была картина. Если это была миниатюра, то можно даже не надеяться ее найти. Она вспомнила картину, висевшую на стене за головой Сьюзи в тот день, когда Алекс брал у нее интервью, и предположила, что этот портрет был примерно такого же размера: метр двадцать в высоту и около девяноста сантиметров в ширину. У стены она увидела стопку полотен и начала просматривать их. Большой паук удирал по полу.

Портретов среди тех картин не оказалось, и Рэйчел пошла в глубь помещения. Она подпрыгнула, когда из угла послышался скребущий звук. Рэйчел глянула туда, надеясь, что это только мышь, а не крыса, и в этот момент увидела оборот картины примерно того размера, что искала. Она потянулась к ней через какие-то коробки и, развернув полотно лицом к себе и увидев изображение, так и остолбенела. На картине была изображена невероятной красоты женщина в изумрудно-зеленом платье с глубоким вырезом.

В помещении было темно, поэтому Рэйчел перенесла портрет поближе к задней двери, чтобы рассмотреть его получше. У женщины были накрашенные рубиново-красной помадой губы и гладко зачесанные темно-рыжие волосы с пробором посередине и аккуратными завитками по бокам. Но самое главное — это зеленые глаза незнакомки. Они захватывали и не отпускали. Женщина улыбалась и смотрела прямо на зрителя, будто приглашая вместе посмеяться над какой-то шуткой. В углу была подпись: «Р. Харгривз ’36». Неудивительно, что жена художника хотела вернуть портрет. Он был прекрасен.

Рэйчел вынесла картину на улицу и направилась в сторону Джона Старки, на ходу решая, как быть. Может, предложить ему деньги? Но если так, то сколько? Она понимала, что Сьюзи не сможет возместить ей большую сумму.

Садовник поднял глаза и увидел приближающуюся Рэйчел.

— Он самый. Так значит, вы знаете Харгривзов, да? Тогда, я считаю, вам нужно забрать его. Если бы вы пришли на день или два позже, велика вероятность, что я бы уже сжег его. Некоторым вещам суждено сбыться.

— Вы уверены? — Рэйчел охватило возбуждение. — Я бы с удовольствием. Не могу вам описать, как она будет счастлива.

— Это, если хотите, было одним из последних желаний принцессы, поэтому я счастлив, что могу помочь вам исполнить его. Принесите-ка мне вон тот рулон скотча с кухонного стола, и я вам заверну картину.

Он приложил к полотну два больших куска картона, чтобы оно не попортилось в дороге, а когда закончил обматывать его скотчем, сказал:

— Вы ведь не из-за программы приходили, правда? А из-за картины. — Он понимающе посмотрел на Рэйчел. — Означает ли это, что Алекс ничего не заплатит мне?

Рэйчел понятия не имела, на какую сумму они договаривались, но решила, что, если понадобится, заплатит ему сама.