И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский

1889 году, в Одессе, закончила гимназию, увлеклась театром. И поехав в Москву, занималась в Первой студии МХАТ у Станиславского. Вышла замуж, посаженным отцом был Станиславский. Но брак не был удачным. Вернулась в Одессу, играла в городском театре, а с началом Первой мировой – на фронт, сестрой милосердия.

В дни революции в Одессе матросы, ворвавшись в банк, убили отца Анны, банковского служащего. Дом, жизнь четырёх детей – на плечах матери.

После войны Анну пригласили в Киев, в театр.

Она осваивала искусство чтеца. С увлечением со сцены читала «Двенадцать» Блока. Играл на фортепиано Генрих Нейгауз. После концерта Александр Дейч сказал ей, что с ней хотел познакомиться талантливый писатель.

Так она познакомилась с Сигизмундом Доминиковичем. И тридцать лет жизни – с 1920 до его смерти в 1950 они жили друг другом, поддерживая в тягостях друг друга…

Расписались лишь через двадцать лет, в 1940-ом…

А тягостей было ой как много. По заказу Сергея Прокофьева он пишет новое либретто оперы «Евгений Онегин». Не пропускают. Пишет пьесы по заказу Таирова – не выпускают. Его повести «Клуб убийц букв», «Странствующее «Странно» возвращают из редакций…

А вокруг арестовывают друзей. А он поляк, а он не работает на службе…

Не сдается – пишет в стол.

И так до 1950-го года. Когда сразила тяжкая болезнь. Он забыл буквы. Не мог складывать слова…

Все эти годы в Москве Анна Гавриловна преподавала. В студиях. Затем создала детскую студию при Дворце пионеров. У неё сотни учеников.

И приводила в порядок рукописи мужа. Всё перепечатала в нескольких экземплярах, всё сохранила. И в Одессе перечитывала рукописи Кржижановского…

После смерти Анны, её сестра все рукописи, привезенные в Одессу…

Признаюсь, я вжался в кресло, ждал, что в испуге сожгла, выбросила, уничтожила.

Оказалось, прозаичнее, но безнадёжнее – передала в литфонд УССР, так как рядом был Дом творчества литфонда УССР…

А в литфонде, конечно, слыхом не слышали, глазами не видели.

Но и тут случаются чудеса. Прошло время и после сотой попытки Вадим Перельмутер в каких-то совсем не тех папках обнаружил и эти рукописи…

Это я знаю уже сегодня.

А тогда я узнал, что Анна в двадцатые-тридцатые часто приезжала повидаться с родными, и дважды в 1937 и в 1939 годах с нею приезжал Кржижановский. Ежедневно ходил на море, ездил в город, много писал. И написал записки об Одессе…

И я дождался.

В 1991 году на прилавках появился уже третий том прозы Кржижановского. «Сказки для вундеркиндов». И здесь, наряду с «Возвращением Мюнхгаузена», «Собирателем щелей» большое эссе «Хорошее море» – признание в любви Одессе, поэтичнейшее (но и фантасмогоричнейшее) её описание – и рыб, и зданий, и парикмахеров…

Думаю, что сейчас в любую хрестоматию об Одессе, наряду с Бабелем, Паустовским, Катаевым нужно включать и это восприятие Одессы 1937 года…

Но этот текст сейчас доступен всем ценителям Кржижановского, а мне для публикации в газете «Всемирные одесские новости» Вадим Перельмутер и Вера Калмыкова нашли и прислали письма из Одессы, которые в дни их кратких разлук писала Анна Бовшек – Сигизмунду и ещё одно эссе «Золотой берег», написанное Кржижановским в Одессе в 1939 году.

Я опубликовал и письма и эссе в 63 номере газеты. Любопытствующие могут найти и прочесть целиком, я же перепечатываю фрагмент, чтоб вы почувствовали живое слово писателя.

«Ну вот, трусики мои высохли. Белеет парус, но он не ищет страны далекой, а возвращается назад к берегу. Я подымаюсь по крутой дороге к трамвайной станции. Слева киоск со всякого рода водами. Но над окошком привычное, в одно слово: ВОДЫНЕТ.

Местные жители так и говорят: «В водынете воды нет».

Дальше идут куцые дачки. На одной из них – надпись пожелтевшая и ободранная: «Если вы страдаете запахом ног и их потением, можно избавиться из одного раза и навсегда. Просьба убедиться. Одесса, Средняя ул., 11».

Подымаюсь к станции трамвая, там сходятся большефонтанные и одесские вагоны. Тут, у стыка, два крохотных буфета. Официантка перебегает от стойки к стойке: «Веранда, вы, веранда, разменяйте рубль». На грязноватых подмостках – грязнущие бутерброды с надписью: «Домашка – 67 коп. за одну». Под домашку запрокидываются стаканы с водкой. Старик-рыбак закусывает не только домашкой, но и хамсой.

На крутом подъеме от моря к трамвайной станции – длинный, стоящий боком к пляжу дом. Тут вода всегда есть, потому что это заведение морских ванн, трубы которого глотают влагу прямо из моря. И полная краснолицая женщина, заведующая ванными процедурами, в день особого – чаще всего по праздникам – наплыва посетителей то и дело вторгается в длинную очередь у окошка кассы и кричит: «Товарищ касса, прекратите билеты. Ну, хоть на четверть часа, их столько, что на них Черного моря не хватит!

Лето 1939».

Вот в поисках Сигизмунда Кржижановского и Анны Бовшек я повёл вас с собой на Дачу Ковалевского.

Ведь и вправду – вся Одесса очень велика.

И в этом никакого преувеличения…

Ближние Мельницы

У всех на слуху – Молдаванка, Пересыпь, Аркадия, Большой Фонтан…

Есть районы Одессы, которые знают меньше, прелесть которых ощущали только их старожилы. К таким принадлежат – Ближние Мельницы.

Прописку на литературной карте Одессы им дал Валентин Катаев в повести «Белеет парус одинокий», где всезнающий Гаврик объяснят недотёпе Петьке, что искать на Ближних Мельницах мельницу, так же разумно, как на Большом Фонтане искать фонтан.

А ведь мельницы были. И много. Ветряные, затем паровые. У купца Федора Пишенина было три большие мельницы. Поэтому и улица называлась – Пишенина. После революции – Советская, после Эдуарда Гурвица – Ивана и Юрия Липы. А в народе до сих пор – Пишенина…

Именно здесь на Ближних Мельницах, в доме 35 по улице Пишенина жила в юности прославленная журналистка, проработавшая 50 лет собкором «Известий» Татьяна Тэсс, которую Исаак Бабель называл «дочь Ближних Мельниц».

Это ещё один адрес, где в двадцатые годы был «открытый дом», где собиралась творческая молодежь.

Было время, когда Татьяна Тэсс была известна не меньше, чем прозаики и поэты. Её очерки читала вся страна. Сегодня уже нужно рассказывать – кто это…

Татьяна Тэсс – псевдоним, ставший фамилией. Она – Татьяна Николаевна Сосюра.

Так она подписывала свои стихи в Одессе. Но, когда пришла в журналистику, уже гремел, был известен её двоюродный брат Владимир Сосюра, поэт. И написав для журнала Максима Горького «Наши достижения» свой первый очерк о планетарии, это было в 1929