Евгений Шварц - Михаил Михайлович Кунин

сделаем московской карьеры, когда все московские театры в стадии перетряски, потом будет поздно. <…> Вы здесь везде звучите прелестно».

О работе Шварца над новой пьесой знали и в московском Камерном театре. «Дорогой Евгений Львович! Как Вы, вероятно, знаете, Камерный театр вернулся в Москву и скоро открывает сезон – сообщал завлит театра Николай Оттен в начале ноября. – <…> Ваша идея пьесы нам очень нравилась, на Вас мы очень рассчитывали, и поэтому большая просьба, немедленно отписать, как у Вас движется работа и насколько достоверно ее завершение в ближайшем будущем. Я очень прошу Вас о быстром ответе вне зависимости от всех формальных к тому оснований, сроков договора и всего прочего, потому что в этом случае, как и в работе вообще, это дело второстепенное, а самое важное, чтобы пьеса реально вышла и была поставлена. С нетерпением жду ответа. Крепко жму руку. Н. Оттен». И далее следовала приписка руководителя театра: «Где пьеса? Жду с нетерпением. Сердечный привет. А. Таиров».

Забегая вперед, отметим, что в Камерный театр Шварц пьесу не передал – вероятно, решив, что в первую очередь она должна быть поставлена в театре ее вдохновителя Акимова. А впоследствии, когда пьеса была запрещена, то вопрос о ее постановке в других театрах отпал сам собой.

В тот раз Акимов вернулся из Москвы в Сталинабад только в конце октября. И тут выяснилось, что Шварц за прошедшие два месяца не только не закончил «Дракона», но даже почти не продвинулся. «Сначала мне казалось, что ничего у меня не выйдет. Всё поворачивало куда-то в разговоры и философию, – отмечал Шварц в дневнике. – Но Акимов упорно торопил, ругал, и пьеса была кончена, наконец. 21 ноября я читал ее в театре, где она понравилась…»

Таким образом, за месяц работы Евгений Львович сумел собраться и выполнить всю оставшуюся работу. Впрочем, влияние Акимова и здесь трудно переоценить. Он не столько торопил и ругал Шварца, сколько действовал как строгий начальник и буквально запирал Евгения Львовича дома во избежание непродуктивной траты времени и отвлеченных философских разговоров. В конце дня следовали проверка сделанной работы и обсуждение.

Об этом вспоминал, в частности, актер Павел Суханов, фрагменты выступления которого на вечере памяти Шварца в 1971 году мы уже цитировали ранее. Вот что он рассказал тогда же о сталинабадском периоде в жизни писателя: «Началась война, эвакуация, и мы встретились с Евгением Львовичем в Сталинабаде, куда его зазвал Николай Павлович, чтобы дописывать “Дракона”. Первый акт был готов, второй – в фрагментах. Акимов сразу же засадил Евгения Львовича писать пьесу. Но он не мог писать по заказу, он отнекивался, сопротивлялся. Я был свидетелем их споров, споров жарких. Жаль, что я их не записал, это были весьма интересные беседы, они содержали в себе много мыслей и много остроты. Один убеждал, другой – сопротивлялся, и неизвестно, кто из них сильнее защищал свои позиции. Доходило до того, что Николай Павлович, сердясь на Евгения Львовича, запирал его у него дома.

Был такой эпизод. Он жил в районе Комсомольской улицы и Лахути. Я прохожу и слышу меня зовут: “Павлуша!” Смотрю – Евгений Львович сидит у окошка, грустный. “Зайди, – говорит, – ко мне, только сперва зайди в магазин, купи чего-нибудь”. – Я прихожу, Евгений Львович говорит: “Через дверь не ходи, я заперт, давай через окно”. Я забрался через окно, за что потом мне очень попало от Николая Павловича. На другой день Евгений Львович принес третий акт, хотя в нашей беседе мы говорили обо всем, о чем угодно, только не о пьесе. Мы были удивлены. Вот как хорошо иногда побеседовать ни о чем. “Ты ушел, – говорит Шварц, – и у меня всё пошло гладко”».

* * *

Несмотря на комические подробности процесса работы Евгения Львовича над новой пьесой, эта вещь стала одним из самых мощных произведений эпохи. В первую очередь стоит отметить, что Шварц начал работу над пьесой уже после начала Второй мировой войны, а наиболее активная фаза этой работы проходила в период самых ожесточенных боев Красной армии с немецко-фашистскими захватчиками. Однако на этот раз Шварц написал пьесу не о войне, что было совсем нетипично для того времени, а вложил в нее глубокий философский смысл. Социально-политический контекст «Дракона», по сути, превращает это произведение в сатирический памфлет, в котором легко узнаваемы реалии не только своего, но и любого другого времени.

Основное содержание пьесы – это поединок странствующего рыцаря Ланцелота с Драконом, сотни лет правящим городом, в который пришел Ланцелот. Дракон имеет свойство превращаться в человека, поочередно меняющего головы, и принимает обличье летающего ящера только в последнем акте пьесы. Оказавшись в городе, Ланцелот заговаривает с Котом, который рассказывает ему о трагедии в семье архивариуса Шарлеманя – о том, что Дракон, который ежегодно берет себе в жены местную девушку, на этот раз выбрал Эльзу, дочь Шарлеманя. Узнав, что жены монстра вскоре погибают «от омерзения», Ланцелот решает избавить Эльзу и город от Дракона, но сначала знакомится с Шарлеманем, Эльзой и другими местными жителями.

К огромному удивлению Ланцелота, все они уговаривают его отказаться от своего намерения – они уже не представляют своей жизни без Дракона и считают, что «единственный способ избавиться от драконов – это иметь своего собственного». Все привыкли не только к варварству Дракона, но и к тем удобствам, которые привносит его присутствие в жизнь горожан. Он, например, вскипятил воду в озере, и все теперь пьют кипяченую воду. А также истребил всех цыган – «страшных людей», как думают в городе, чьи «песни лишены мужественности, а идеи разрушительны». Даже те горожане, которые внутренне сочувствуют Ланцелоту, не только боятся Дракона, но и в некотором роде даже любят его. Удобно, когда Дракон забирает себе в жены одну девушку – ведь другим девушкам после этого становится легче. А о той, которую выбрал себе Дракон, родные поплачут дома. И вроде бы не нужно принимать никаких решений и совершать отважных поступков – ведь во всех происходящих кошмарах виноват Дракон, а не горожане, которые ни за что не отвечают. «Меня так учили», – скажет в конце пьесы сын Бургомистра Генрих, подлый и расчетливый негодяй. На что Ланцелот резонно возразит: «Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?»

Изменить мировоззрение Шарлеманя и других жителей города Ланцелоту не удается. Вскоре в доме архивариуса появляется Дракон в образе обычного человека, и Ланцелот вызывает его на поединок. Рассерженный Дракон принимает вызов, а на следующий день, когда Ланцелот приходит на городскую площадь, приказывает Эльзе убить его. Однако Эльза объясняется в любви к Ланцелоту и отказывается выполнить приказ