Редактор. Закулисье успеха и революция в книжном мире - Сара Б. Франклин

Тахо в Калифорнии, и к тому времени, как Джудит заменила Куинн в качестве редактора Олдс, уже подружились. По просьбе Джудит Бристоль прочла рукопись Олдс. Она сказала, что тема сборника могла бы стать «невыносимой», но Олдс сделала ее одновременно притягательной и доступной с «очевидной силой и большой смелостью»[867]. Бристоль писала: «Ее ковыряние в ране болезненно, но детально». Именно это Джудит и хотела услышать и в июле 1991 года приобрела «Отца» Шэрон Олдс для «Кнопфа»[868].

Когда пришло время вносить в сборник заключительные штрихи, Джудит пригласила поэтессу к себе домой на деловой обед. «Я не ожидала когда-либо туда попасть, – призналась мне Олдс. – Я обрадовалась, что она предложила мне вино, потому что оно успокоило мои нервы». Пока редактор готовила им еду, поэтесса отметила ее «элегантность и красоту». По словам Олдс, Джудит была «сильно привлекательной, раскованной и экономной. Она двигалась по кухне грациозно, будто в танце». За обедом Олдс поразило, «какое удовольствие ей доставляла еда и как блестели ее глаза». Тогда-то она и поняла, что ее новый редактор «тоже чувственный человек»[869].

Джудит с большим наслаждением столь внимательно работала над стихотворениями. Для нее они состояли из дыхания и ощущений. Жгучего желания. Нежной боли хранимого горя. Даже больше, чем тексты о готовке и еде, поэзия была для нее попыткой запечатлеть свой опыт посредством языка. Джудит дала Шэрон четкие замечания и советы по поводу тем, которые поэтесса раскрывала в своем творчестве, а также стиля. «Ее сострадательная натура не переходила грань сентиментальности, – говорила Олдс. – Она была очень красноречива, очень умна». Олдс была благодарна за мудрую «критику [Джудит], которая никогда не бывала жестокой. Она умела ее ясно формулировать». Поэтесса видела, что редактор склонна к замкнутости. «Она не говорила обо всем, что видела. У нее было большое самообладание», – сказала она мне[870].

«Отец» с большим успехом вышел в 1992 году. «Хвалите “Отца”. Хвалите Шэрон Олдс, – писал Адам Марс-Джонс в журнале The London Review of Books. – Восхваляйте автобиографический уклон американской поэзии, ее риски и вознаграждения. Хвалите прямоту, смешанную с преуменьшением, резкость, смешанную с туманностью, которая все равно способна выбить читателя из колеи»[871]. Олдс приписывала успех сборника во многом опыту и компетентности Джудит как редактора, а также ее врожденной восприимчивости и чувствительности. «Она много знала о чувствах, – сказала Олдс. – Я обожала ее редактуру»[872]. На распечатанном на отдельном листе стихотворении «Протестующий» (The Protestor), которое она подарила Джудит, Олдс выразила свое восхищение и благодарность: «Джудит, мудрому наставнику, элегантному хранителю, щедрому и открытому, чье нежное сердце любит и видит. С любовью, Шэрон»[873].[874]

В последующие годы Олдс и Джудит продолжали работать вместе и укреплять свои отношения[875]. Они начали проводить время вне работы в небольшой группе, связанной «Кнопфом», поэзией и Вермонтом. В конце 1990-х годов Гэлуэй Киннелл и Бобби Бристоль поженились. Подобно Дику и Джудит, они жили между Нью-Йорком и Северо-восточным королевством. С начала 1960-х годов Гэлуэй ремонтировал старый фермерский дом в Шеффилде на северо-востоке от Брин Тега. Иногда Шэрон навещала Гэлуэя и Бобби в Вермонте по работе – Гэлуэй и Шэрон давно были близкими друзьями и коллегами и вместе основали Программу креативного письма Нью-Йоркского университета (New York University’s Creative Writing Program) в 1981 году. Когда летом Шэрон приезжала в Шеффилд, то они с Бобби, Гэлуэем, Джудит и Диком вместе ужинали и часами болтали, выпивая по нескольку бутылок вина. Джудит и Гэлуэй остервенело играли в крокет на лужайке, пока остальные недоуменно за ними наблюдали.

Однако больше всего Олдс трогало неизбывное внимание Джудит к ее творчеству. Редактор осаждала поэтессу, которая присылала ей одно стихотворение за другим, написанные от руки и испещренные замечаниями на полях. Олдс также восхищала смелость и непоколебимость Джудит. Иногда критики плевались ядом, а читатели присылали гневные письма, но редактор никогда не переставала поддерживать поэтессу и оставалась верной ее творчеству и сверхъестественной силе языка. «Джудит было ничем не напугать», – сказала Олдс[876].

В конце 1995 года Джудит отправила пятый сборник Олдс, «Источник» (The Wellspring), в типографию. «Кнопф» поставил его в график на май следующего года. Джудит и Дик купили билеты, чтобы в начале весны 1996 года поехать в Париж в гости к Ротам, самым близким друзьям их французского периода. К выходу книги они должны были вернуться в Нью-Йорк. Джудит отправила сигнальный экземпляр канадскому поэту и романисту шри-ланкийского происхождения Майклу Ондатже. Тот написал, что новые стихотворения Шэрон Олдс – «настоящий огонь в руках – опасные и готовые упасть, но в итоге взлетающие. Я в восторге от грубости, юмора, хвастливости, нежности и завершенности ее творчества, в котором она проводит читателя сквозь покои, полные страсти и потерь»[877].

В конце января 1996 года Дик встал посреди ночи, чтобы сходить в туалет, упал и ударился головой о раковину в их квартире в доме № 139 на 66-й Восточной улице. К тому моменту у него уже было несколько микроинсультов. На следующее утро Джудит отвезла мужа к врачу, который выявил у него перелом шеи. Дика отправили в больницу Ленокс-Хилл, где решили, что лучшим вариантом будет операция на переломе и установка головного фиксатора, который должен был удерживать его шею в ровном положении, пока она не заживет. Но во время операции Дик впал в кому и уже из нее не вышел. Он умер 4 февраля, спустя неделю после того, как попал в больницу. Официальной причиной смерти обозначили пневмонию. Ему было 80 лет.

На поминках в Брин Теге собрались родные и самые близкие друзья пары. Джудит развеяла прах мужа над зеленеющими в предвкушении весны холмами. Гэлуэй Киннелл запечатлел этот полный боли день в стихотворении:

Джудит словно танцует

на морских волнах в облаке

пыли и праха этого пылкого мужчины,

который, старея, все больше

отдавался своей любви поэзии.

<…>

Каждый из нас

берет пригоршню этого интимного

песка и следует за ней.

Кто-то швыряет прах, кто-то

медленно выпускает его сквозь пальцы,

будто в поисках чего-то утерянного[878].

Впервые за почти 48 лет Джудит осталась совершенно одна.

В начале июля 1996 года Джудит была в Вермонте. Со смерти Дика прошло пять месяцев. Однажды поздно вечером она уехала из Гринсборо, где ужинала с семьей, и отправилась обратно в Брин Тег[879]. Мэдок, маленький вельш-корги Джудит, сидел с ней рядом в машине. За полторы мили от дома Джудит увидела, как Мессиер-Роуд заливает вода: там прорвало водопропускную трубу. Джудит прищурилась, пытаясь оценить, насколько высоко поднялась вода в ручье. Она была уверена, что сможет прорваться. Однако,