На крейсерах «Смоленск» и «Олег» - Борис Карлович Шуберт

его руками и выбросил за борт. В то же время остальная прислуга лихо и быстро справлялась с причиненным ей разрушением: пока подносчики оттаскивали в сторону и заливали койки, второй комендор Олениченко быстро сбросил с поврежденных гильз горящую ветошь и паклю и, залив их водой, предотвратил воспламенение пороха в гильзах. Им же были выброшены за борт и повалившиеся на палубу снаряды, которые уже представляли из себя опасность, благодаря тому, что их донные трубки от взрыва и удара должны были переместиться. (Вследствие почти беспрерывной нагрузки угля за время перехода от о-ва Мадагаскара, а также большого его запаса в жилой палубе, в бомбовые и патронные погреба проникло много угольной пыли, которая покрыла собою снаряды, почему перед боем по всем орудиям была разнесена ветошь и пакля для обтирания этих последних.)

Через какие-нибудь 2–3 минуты орудие № 12 снова было заряжено и готово к стрельбе. Прибежавший в это время к орудию мичман Домерщиков (младший артиллерийский офицер) сам навел орудие и выпалил. Хорошо наведенный снаряд угодил в японский однотрубный крейсер, и на нем показался дым.

Одновременно почти со взрывом снарядов у грот-мачты и у орудия № 12 большой японский снаряд, падая в воду, разрывается близ борта (против левого трапа) и, поднимая громадный столб воды, обдает совершенно шканцы, задний верхний мостик и полуют. Много воды попало и в кормовую башню. Вероятно, это и был тот снаряд, который произвел вжатие в левом борту, ниже пробоины в канцелярии, что было обнаружено на другой день после боя.

Другой большой снаряд, кувыркаясь в воздухе, пролетел низко над кормовой башней и, упав на правой стороне в воду, не разорвался. Множество японских перелетов свистало в воздухе.

В это время мы подходили к островку Ка-Цусима, оттуда показался однотрубный, одномачтовый неприятельский крейсер, в расстоянии 50 кабельтовых. Японские бронированные крейсера и броненосцы открыли по нам с правой стороны огонь.

Мы уже ведем бой обоими бортами (левым с крейсерами, правым с бронированными крейсерами и броненосцами). Японские снаряды ложатся все ближе и ближе. Один из них, с левой стороны, разорвавшись где-то над палубой, обдает осколками прислугу 6-дюймового орудия № 11 (правая сторона, против офицерского камбуза) и производит малый пожар (пакля и ветошь). Командир соседнего 3-го плутонга мичман Солдатенков с помощью квартирмейстера Приходько, увидав дым (от взрыва снаряда) и горевшие предметы, схватили пипки пожарных шлангов и быстро залили огонь. От осколков того же снаряда сильно пострадала прислуга пушки № 11. Первый комендор ее (старший комендор Барышников) ранен смертельно, ему перешибло обе ноги. Второй комендор тяжело ранен в пах, но он не сразу уходит на перевязку. Подносчик матрос 1 ст. Зуйкин тяжело ранен в руку и осколками в ногу.

Оставшаяся прислуга, несмотря на убыль, продолжала свое дело. Зарядили орудие и стали наводить. Увидев, что они остались без комендоров, я назначил им комендора Хворова от соседней не стрелявшей в этот момент пушки (75-мм).

После нескольких выстрелов снаряд заклинился в орудии № 11 и не доходил до места. Произошло это вследствие выпадения пластинки пороха (большинство облегченных крышек гильз отваливалось), которая попала между внутренней поверхностью орудия и снарядом. Под руководством и при личном участии мичмана Домерщикова с помощью артиллерийского кондуктора Басанина и старшего комендора Самойлова, под выстрелами японцев тотчас же стали исправлять орудие. Сначала, отвинтив донную трубку снаряда, пробовали его выбить вставленным из-за борта прибойником, но когда это не удалось, решили укоротить гильзу, чтобы иметь возможность закрыть замок. Пиление медной гильзы ножовкой показалось долгим, тогда, схватив пожарный топор, мичман Домерщиков живо обрубил гильзу и, выбросив лишний порох за борт и вставив укороченную гильзу, произвел выстрел и тем ввел орудие № 11 опять в действие. Вся эта работа продолжалась каких-нибудь 5–6 минут. Комендор Четков (от 47-мм пушки) принимал также самое деятельное участие в этой работе, после которой сам вызвался остаться у 6˝ орудия вместо комендора Хворова, так как его пушка, за дальностью до неприятеля, совсем не стреляла.

Незадолго до того тот же комендор Четков, проходя по правому шкафуту, выбросил за борт неприятельский снаряд (75-мм или 120-мм калибра), который, упав на излете на палубу, вертелся на данной своей части не взорвавшись.

Между неприятельскими судами различались броненосные крейсера «Ниссин» и «Касуга». Первого впоследствии видели без передней трубы и с пожаром на мостике.

Затем следуют вскорости одна за другой пробоины приблизительно в таком порядке.

Снаряд 6 или 8˝ калибра попадает справа в легкий борт крытого полубака (под нижний передний мостик) и взрываясь производит пожар у 75-мм орудия № 21. В этом тесном месте находились кранцы с 47-мм беседки с 75-мм патронами и ящик с английскими (динамитными) сигнальными ракетами.

Когда попал сюда снаряд и раздался сильный треск, клубы черного удушливого дыма и пламени охватили все это помещение. Сигнальные ракеты и некоторые патроны с грохотом начали лопаться. Осколки неприятельского снаряда разлетелись во все стороны, разрушая и пронизывая все на своем пути. Палубу нижнего мостика (над местом взрыва) действием газов выпучило и приподняло кверху – дюйма на три, находящееся тут 75-мм орудие № 29 потом уже не могло действовать, хотя палуба и осела.

75-мм патроны, находившиеся в беседках, с перебитыми осколками гильзами вываливаются на палубу, порох из них загорается. Действием газов ближайшая к элеватору беседка с горящими патронами сбрасывается с рельса и, падая обратно в погреб, производит там пожар.

Перед самым взрывом был дан сигнал «правому борту рассыпаться», и прислуга скорострельных пушек, бывшая до того за прикрытием казематов, бросилась по своим местам. Комендор 21-й пушки Аксенов первый прибежал и, наведя, успел сделать выстрел. Прислуга его (матросы Паршин, Волков и Максимов) бегом поднимались по трапу. Прислуга же соседней 47-мм пушки (матросы Крючек и Кустовский) не уходили за прикрытия, а оставались здесь посмотреть за ходом сражения.

Тоже и матрос Вдовин (коммутаторный), который было присел у своих патронов отдохнуть. Заряжая свое орудие, комендор Аксенов попросил Крючка ему помочь, что тот и сделал охотно, но как только Аксенов стал наводить, как тут и приключился этот самый взрыв. Огнем и газами опалило лицо и руки Аксенову, отбросив его от пушки. Весь в огне (горела одежда) Аксенов бежит на шкафут, где его кто-то обдает водой из шланга и он теряет сознание. Как попал на перевязку, не помнит. Доктор же говорит, что Аксенов сам прибежал в кают-компанию. Вид его обожженного лица, головы и рук был ужасен. Кроме ожогов он получил много поранений осколками почти по всему телу. Матроса Крючка тоже сильно обожгло и, тяжело ранив