На крейсерах «Смоленск» и «Олег» - Борис Карлович Шуберт

10) Чтобы не разрабатывать машин и не тратить угля, мы совсем не упражнялись на больших ходах, а получили соперника, который, по-видимому, в этом нисколько не стеснялся.

11) Наш уголь, будучи дурного качества, давал очень много дыму и мало хода, что облегчало стрельбу японцев. Их же уголь был совершенно бездымный, и они ходили очень быстро.

12) До японских судов было очень трудно брать расстояние, потому что они были выкрашены в какой-то особенный цвет, сливающий их с водой и воздухом; мы же, наоборот, выглядели очень рельефно с нашими черными корпусами и желтыми трубами.

13) Наша центральная система управления огнем с передачей расстояний от одного, двух дальномеров по циферблатам совершенно несостоятельна. Следовало иметь дальномеры у каждой пушки.

14) У японцев приняты башни системы Виккерса, почему они втрое скорее заряжали орудия, чем мы.

15) Не имея достаточно снарядов, мы совсем мало упражнялись в стрельбе, а на полном ходу – никогда.

16) Оптические прицелы, только что нами поставленные, ожидаемой пользы не принесли, потому что нас ставили в те условия, при которых мы не привыкли с ними обращаться.

17) Наши устарелые снаряды для тех больших расстояний, на которых дерутся японцы (6–11 верст), оказались настолько же малодействительными, как если бы мы стреляли ими с завязанными глазами. Не видя, куда снаряды ложатся, нельзя корректировать наводку пушек, нельзя надеяться на меткие попадания. Если бы еще у нас было преимущество в ходе, чтобы держать врага на близком расстоянии, то дело было бы другое, а то у нас этого тоже не хватало. Непонятно, как участники предшествовавших боев с японцами не выяснили эту гигантскую разницу между нами и ими? Ведь нам ни в каком случае не следовало идти на них, пока бы мы не завели тех же снарядов, что у японцев. Если эти снаряды не пробивают брони и не топят суда, зато они своими бесчисленными осколками разносят все верхи, забираются во все отверстия, выбивают людей, а это все равно, после того остается только завершить дело поражения одними минами.

18) Эскадра была разделена на отряды больше для удобства адмиралов, чем требованиями морской тактики и здравого смысла. Быстроходы впереди, тихоходы сзади. Тыл эскадры очень слабый. Быстрыми судами не пользовались для захода во фланг или для сближения с неприятелем, как требовалось это для наших снарядов, чтобы видеть попадания.

19) Вошли в пролив днем, а не ночью, как это было необходимо; шли, не выстроившись в боевой порядок, шли малым ходом, а следовало насколько возможно большим. При малом ходе даже с сильными броненосцами нельзя выиграть сражение. Транспорты, негодные для боя суда, следовало бы отделить и послать кругом Японии или оставить ждать в море до выяснения результата боя.

20) Команда на эскадру была назначена без всякого разбора, притом слишком много было дано запасных, а этого не следовало делать – их надо было оставить в Кронштадте, Либаве и Севастополе. Команда измучилась нагрузкой угля под тропическим солнцем и постоянными ненужными тревогами, кроме того, она 8 месяцев не спускалась на берег.

21) Не было ни разу ни одного обсуждения относительно боя. Командиры не знали, что им делать в тех или других случаях, а между тем результат сражения исключительно мог зависеть только от них, а никак не от адмиралов. Недаром есть тактическая поговорка: «Счастлив тот адмирал, который, подняв сигнал: начать бой! – больше не будет нуждаться ни в каких сигналах». Если бы адмирал хотя раз устроил двусторонние маневры и раза два подробно с капитанами бы все обсудил, то многих экспромтов не было бы.

При всем этом главной причиной нашего жестокого поражения надо считать подводные лодки, которые уже во время сражения расстроили наш флот, погубив броненосцы «Ослябя», «Бородино» и «Александр III», а ночью докончили поражение совместно с миноносцами, затопив «Суворов», «Сисой Великий» и «Наварин». Что главная гибель наших судов произошла от мин Уайтхеда, а не от снарядов, доказывается тем, что за всю войну от снарядов не утонуло ни одного судна, хотя некоторые из них были старой конструкции, как, например, «Рюрик», а другие совсем без броневой защиты по ватерлинии, как «Варяг», «Новик», «Диана», «Аскольд». Типичным доказательством того же самого может еще служить очень старый крейсер «Дмитрий Донской», не получивший ни одной подводной пробоины ни в самом бою, ни после, когда он в продолжение двух часов один сражался с шестью японскими крейсерами.

Указание на то, что японцы лучше стали стрелять, как раз опровергается случаем с крейсером «Дмитрий Донской», всеми нашими неброненосными судами и теми громадными перелетами, которые нередко достигали 25 кабельтовых. Указание же на случай в Порт-Артуре, когда японский снаряд сделал на одном из наших броненосцев большую подводную пробоину, ровно ничего не означает, потому что тогда происходила навесная стрельба, а при ней снаряды могли взрываться под водой и действовать как мины. В сражении же 14 мая никакой навесной стрельбы не было, да ее и нельзя произвести с обыкновенных судов; к фортам же мы не приближались ближе, чем на 20 миль.

Уже если японцы, выбирая специально флагманские корабли, не могли утопить старый-престарый «Николай I», то как же они могли это сделать с современными броненосцами, конструкция которых такова, что их можно погубить только при стрельбе на близких расстояниях, но никак не на тех дальних 35–65 кабельтовых (6–11 верст), на которых дрались японцы.

Великолепные качества японских снарядов определяются совсем не тем, чтобы пробивать броню – этого они делать решительно не в состоянии, – а, главным образом, следующими их свойствами: взрываться от всяких ударов в сопровождении клуба черного дыма, а при падениях в воду еще, кроме него, и водяного фонтана, что вместе дает возможность правильно наводить орудия и стрелять на любых расстояниях в пределах громадной дальности полета снарядов.

Второе их очень важное свойство состоит в том, что снаряды, будучи начинены очень сильными взрывчатыми веществами, действуют наподобие мины – совершенно одинаково на доступных им расстояниях и при взрывах производят такую массу сильно летящих острых осколков, что они ранят или убивают массу людей, портят орудия или все, что попадается на их пути, а главное – еще залетают в любые мелкие отверстия и там производят те же действия. Сказать, что этого мало, конечно нельзя, но во всяком случае борьба против таких снарядов возможна даже прикрытиями из свободно подвешенных коек, а не только уже самой тонкой броней; против же подводных лодок