Виктор Васнецов - Екатерина Александровна Скоробогачева

но требует Бога», – писал художник. – <…> Если Христос Иисус только лучший, умнейший, возвышеннейший человек, то нравственное его учение теряет силу обязательности»[549].

И потому закономерно, что занимая непримиримую политическую позицию, выступая против революционных смут и потрясений Первой мировой войны, раздиравших в начале ХХ столетия нашу страну, художник выражал свои думы и убеждения через лик Спасителя – в графических листах постепенно «шел» от образа Милостивого Спаса к Христу Карающему, словно напоминающего строки Нового Завета – слова Иисуса, обращенные к людям: «Не мир принес Я вам, но меч…» (Мф. 10:34). Первую мировую войну, жестокость и боль которой актуальны и для наших современников, войну, отягченную смутой внутри страны, художник воспринимал и через вневременную мудрость библейских истин, через Апокалипсис: «…царство антихриста есть царство звериное! Вся история человечества есть борьба человека-зверя с человеком духовным и там, где чувствовалась победа человека над зверем – там светил свет Христов!»[550] Он считал своим долгом гражданина, православного художника, созидающего человека всеми силами противостоять «царству звериному», царству зла, противоречащим общечеловеческим светлым началам ненависти, насилию, разрушению. В 1909 году Васнецов писал об этом: «Если в животном мире борьба неизбежна, то в мире человеческом должно было ее избежать. Дух добра в человеке к тому бы и привел и не явилось бы нужды нападать и защищать; но, увы, в человеке восторжествовал дух зла, нарушена духовная заповедь Бога, вопреки страшной угрозе смерти, и вошла в мир человеческий смерть. Первое преступление против жизни брата совершено было не по нужде, не в защите своей жизни, а из зависти, греха духовного. Нарушена заповедь – закон жизни духовной человека, и открылась перед человеком область зла: борьбы, разрушения и смерти. Как законы физические непреложны для мира материального, животного, так законы духа непреложны, нарушение поведет к искажению, разрушению и гибели. Разум не оправдывает только веру в Бога, но требует Бога и Бог есть факт; как для моего сознания мое личное бытие и бытие окружающего меня мира есть живой непреложный для меня факт»[551].

Карающим Спаситель в творчестве Виктора Васнецова представал все чаще в период лихолетья начала ХХ века – времени революций, трагедий Первой мировой войны, братоубийств Гражданской бойни. Виктор Михайлович оставался монархистом и православным художником. Он был одним из тех немногих отечественных деятелей культуры, кто не колебался в своих взглядах и исторических ориентирах, а ошибались тогда многие: Александр Бенуа, Иван Билибин, Борис Кустодиев, Илья Репин, Валентин Серов. В отличие от них Виктор Васнецов по-прежнему стоял на позициях самобытности отечественного искусства, обращенного к историческим и православным корням. И потому закономерно, что его религиозная живопись приобрела в этот настолько непростой период особую актуальность и многоплановость прочтения образов.

Аполлинарий Васнецов, во многом по примеру старшего брата, творчески работал не менее активно, чем прежде, участвовал в выставках, писал на заказ. Если взгляды на искусство обоих братьев оставались близкими, то их мировоззренческие позиции теперь во многом не совпадали. Аполлинарий Михайлович принадлежал к числу тех, кто сначала восторженно встретил революцию, видя в ней долгожданную свободу и возможность преодолеть те негативные тенденции, которые были для него очевидны в жизни страны. В 1890—1910-е годы Ап. М. Васнецов продолжал активно работать творчески, в том числе обращаясь к образам родных вятских земель, о которых так часто вспоминал, создавая все новые и новые пейзажные композиции, регулярно представлял их на престижных выставках. Об этом узнаем, в частности, из письма Аполлинария Аркадию:

«17 января 1895 года.

<…> Радуюсь за тебя, что ты доволен домом, теперь только остается оправдать его, т. е. воспользоваться мастерской[552]. Я только никак не представляю место, где он находится, вот если бы ты начертил мне план, а еще того лучше изобразил бы его приблизительно, мне приятно будет вообразить тебя домохозяином изображенной хоромины. Николаич[553] пишет, что часто бывает у вас, я рад за вас, что вы сошлись, а то ему, я думаю, было бы нелегко жить там в Вятке одному без товарищей, а и тебе все-таки не лишнее иметь в числе знакомых такого хорошего человека, каков Николаич. Кланяйся ему и скажи, что я получил его письмо и вскоре отвечу, да, кстати, пошлю иллюстрированный каталог периодической выставки.

<…> Я теперь занят картинами на передвижную выставку, выставка будет ранняя, поэтому я из кожи лезу, чтобы успеть окончить картины к сроку. Пишу «Каму», крымские «Сумерки», рассвет – кто видал – хвалят, говорят, что это лучшие мои вещи, какие я когда-нибудь делал – не знаю: все скажет выставка, что хорошо в мастерской – на выставке часто проигрывает. Нынче у них помещение будет в залах Академии художеств. Мои дела на периодической не важны: продается пока очень мало, а между тем, мне, как нельзя была бы кстати сотня, другая. Не знаю, что скажет передвижная, на нее все надежды. Живу довольно скучноватисто – хочется куда-нибудь уехать. Поклон Ольге Андреевне и детям[554]. Как учится мой тезка и Леня?

Всего хорошего. Твой Аполлинарий.

Посылаю правила Всероссийской выставки»[555].

Свои знания и мастерство, во многом полученные от старшего брата, Аполлинарий Михайлович смог реализовать и в преподавании – в пейзажном классе МУЖВиЗ, где нередко бывал Виктор Васнецов. «Певец» старой Москвы в 1901–1918 годах преподавал училище, возглавляя пейзажную мастерскую после ухода из жизни «лирика» русского пейзажа Исаака Левитана, одного из талантливейших учеников Алексея Саврасова.

Именно в этот период Аполлинарий Васнецов успешно пробовал свои силы и как теоретик искусства: написал монографию «Художество. Опыт анализа понятий, определяющих искусство живописи», изданную в Москве в 1908 году. В ней доказывал необходимость продолжения реалистических традиций в искусстве, обращался к проблемам современной ему культуры, резко критиковал модное увлечение формализмом и утверждал, что живопись не может быть чисто декоративной, но должна представлять единство формы и содержания. Кроме того, Аполлинарий Михайлович участвовал в работе над различными сборниками по искусству – например, написал статью «Происхождение красоты» для книги «Вопросы теории и психологии творчества», изданной в 1923 году.

Художник работал и как архитектор: в 1907 году принял участие в конкурсе архитектурных проектов и получил первую премию за проект жилого дома в неорусском стиле – дома Петра Перцова, который в итоге был реализован, сохранился и поныне[556], по другим эскизам – замыслу художника Сергея Малютина, согласно предпочтению заказчика.

Аполлинария Михайловича, как и Виктора Михайловича, отличал богатый спектр художественных увлечений, в каждом из которых он преуспевал, например, иллюстрировал «Азбуку» и участвовал в создании первого Художественно-исторического музея в Вятке[557], который открылся 5 (18) декабря 1910 года. Основателями музея стали, в частности, члены Вятского художественного кружка, а