Моя бесстрашная героиня - Владимир Абрамович Цесис

уменьшились настолько, что она даже смогла проглотить небольшое количество еды. Однако за все хорошее в нашей жизни нужно платить. Haldol помог Марине с ее нежелательными симптомами, но сделал ее намного более усталой и сонной. Когда она немного поела и закрыла глаза, мне трудно было сказать, спит она или нет.

Со временем у меня появилась возможность более подробно узнать, как устроено отделение хосписа. Все комнаты располагались радиально, по одну сторону периметра большего просторного холла. Помимо палат, по этому же периметру, но по сторонам периметра находились разные офисы. Эти комнаты использовались врачами, духовенством, психиатрами, медсестрами и нянечками.

Большая комната на этаже служила просторной кухней отделения. Кухня была необычной и заслуживает более подробного описания. То, как она функционировала, указывало лишний раз, что ее создатели уважали нужды не только пациентов, но также членов их семей и значимых для них людей, приходивших и присутствующих в отделении, чтобы проститься с дорогими для них людьми. Хоспис снабжал кухню крекерами, печеньем и напитками. Посетители вносили собственный вклад, в основном, принося пищу, купленную в ресторанах фаст-фуд: это были пицца, разные блюда из курятины и всевозможные сладости. Часто эту еду предлагали не только семьям доноров, но всем посетителям отделения, даже тем, кто не имел никакого отношения к семье, угощающей пищей. Как правило, посетители ели за длинным столом в просторной кухне или в креслах в главном холле.

Огромный главный холл был уникален, его пространство было заполнено как медиками, так и посетителями. Вместо традиционного поста медсестер, вдоль круговой стены прямо у входа в соответствующую палату располагались мини-посты для каждой из медсестер. Каждый такой мини-пост был оборудован всем необходимым для его функционирования, включая компьютеры и принтеры. Такое необычное планирование этажа обеспечивало непосредственный доступ профессиональной помощи к пациентам и к тем, кто за ними ухаживал. Кроме мини-постов для медсестер, расположенных по периметру холла, с противоположной стороны стояли столы для нянечек. У них было такое же оборудование для работы, как и у медсестер.

Всех семей в отделении хосписа объединяло общее горе, все семьи в отделении либо ожидали, либо совсем недавно утратили того, кого любили и о ком заботились. Чтобы обеспечить максимальный комфорт многочисленным посетителям хосписа, все свободное пространство зала или холла было занято удобной функциональной мебелью.

Трагедий, свидетелями которых были стены этого холла, невозможно перечислить. Так как пациенты уходили из жизни в любое время суток, главным образом по ночам, не было ограничений; любой, кто имел отношение к пациенту и хотел остаться с ним, мог оставаться в отделении так долго, как пожелает.

Для удовлетворения духовных нужд пациентов и их любимых, в дневное время можно было искать помощь со стороны капеллана или от специально обученных волонтеров. Духовных наставников часто можно было видеть в холле, когда они делали всё возможное в стремлении удовлетворить эмоциональные нужды пациентов и их близких.

Когда я вернулся к Марине в палату, она разговаривала с кем-то по телефону. Ее рука крепко сжимала телефон. Разговаривала она короткими фразами и недолго. В ее разговорах никогда не было ни малейшего намека на жалобу. Она мужественно продолжала игнорировать разрушительные результаты прогрессирующей агрессии болезни; эта женщина была выше этого. В таком критическом состоянии моя героиня продолжала чувствовать себя обязанной поддерживать контакты с теми, кто был на стороне жизни; она отказывалась говорить о своем несчастье и заверяла окружающих, что состояние ее здоровья вполне сносное и о ней не стоит беспокоиться.

Не сомневаюсь, что если бы я, как раньше, спросил ее, почему она не скажет правду о здоровье, она ответила бы сдержанно и без горечи: «Мне никак не помогут их волнения по моему поводу. Пусть они продолжают наслаждаться быстротекущей жизнью».

Время от времени Марина нажимала кнопку вызова, и сестра быстро являлась в палату. Медсестры отлично знали, что их вызывают в палату главным образом из-за болей, которые быстро прогрессировали во всем теле Марины, а также из-за неослабевающей тошноты и изжоги. С каждым днем ей требовалось все большая доза препарата Haldol. Инъекция препарата Haldol давала Марине 3 часа передышки от мучительных симптомов, а потом требовалась новая доза обезболивающего.

Каждый день утром в хосписе, как и в других обычных отделениях больницы, группа медиков во главе с лечащим врачом, приходила на обход. К Марине они заходили приблизительно в 9.30 утра.

В первые дни госпитализации лечащий врач сказал мне, что ее скоро выпишут и что таким образом она будет получать услуги хосписа дома. Однако состояние Марины ухудшалось быстро, и уже на четвертый день стало ясно, что она должна оставаться в стационаре.

В прошлом, когда я не раз находился в больницах, у меня обычно складывалось положительное впечатление от обслуживающего персонала, но нигде я не видел так много сострадания и внимания к пациенту, как здесь, в отделении хосписа.

Это на самом деле было…

Медицинская группа, проводившая утренний обход, обычно состояла из 6 медиков. Перед тем как войти в палату, они обсуждали историю болезни пациента в коридоре отделения, благодаря чему, когда они входили к пациентам, они уже были хорошо осведомлены об их состоянии в этот день. Перед осмотром врач обычно задавал Марине несколько вопросов, на которые после короткой паузы она давала односложный ответ. Судьба так распорядилась так, что скоро наступил день, когда Марина была настолько бессильной, что не была в состоянии говорить, и тогда по данному ей знаку и с одобрения врача я рапортовал о состоянии ее здоровья за последние 24 часа.

Я старался говорить как можно короче, чтобы не отнимать драгоценное время у профессионалов, но, к моему непередаваемому удивлению, члены группы настолько искренне заинтересовались тем, что я говорил, что незаметно для самого себя я стал рассказывать им о жизни Марины. Я старался говорить как можно быстрее, законно подозревая, что в любую минуту кто-то прервет меня и попросит не отнимать у группы много времени. Случилось, однако, обратное. К моему удивлению, медики внимательно слушали каждое мое слово с искренним интересом. Никто не проявил ни раздражения, ни нетерпения во время моего рассказа. С тех пор, каждый день, пока Марина неподвижно лежала на больничной койке, с группой общался только я. В конце концов, настал тот день, когда я рассказывал им не только о состоянии здоровья Марины, но и разные занимательные эпизоды из ее жизни, чтобы проиллюстрировать, какой сильной, активной и полной жизни эта, сейчас поверженная болезнью, женщина когда-то была. Невозможно знать, слышала ли и понимала ли Марина то,