Одинокий мальчишка. Автобиография гитариста Sex Pistols - Стив Джонс

концерта я почувствовал удовлетворение. Мы с Куки даже пошли в паб в конце дороги рядом с его домом и зависли на несколько часов – это местный паб его отца.

Это был бы идеальный способ завершить тур. Потрясающий концерт – очень значимый для меня, и хотелось бы прекратить все прямо там и поехать домой. К сожалению, спустя несколько дней предстояло отыграть еще один паршивый концерт в таком месте Испании, жители которого даже не хотят называть себя испанцами. Концовку моей сказки подпортили баски… и это после всего, что я для них сделал!

Глава 30. Хочешь жить – умей вертеться

Многим музыкантам тяжело адаптироваться к обычной жизни, когда они возвращаются после долгих гастролей, вроде нашего летнего тура 2008 года. И, помимо обычной дезориентации, нас ждал неприятный финансовый сюрприз. С трехмесячного тура мы должны были заработать много денег – я снимал квартиру возле Гайд-Парка в Найтсбридже и все лето жил на широкую ногу, ожидая получить нормальную сумму. К сожалению, оказалось, что горшочек с золотом на самом деле полон дерьма.

Пока мы гастролировали, мировая экономика накрылась медным тазом – мы рассчитывали на одну сумму, а получили совершенно другую. Банкиры конкретно нам поднасрали; оказалось, что и правда нет лучше нот, чем пачка банкнот. Вот тебе и месть за судебные разбирательства! К счастью, дома меня ждала работа.

Ладно, ежедневно в течение пары часов врубать пластинки на радио, может быть, и не напряжно, но это самое близкое к тому, что я называю обычной работой с девяти до пяти. На тот момент любое занятие – и отсутствие Роттена поблизости – уже было праздником. Если пришлось выбирать между гастролями с Pistols или повешением на Тайберн[154], где толпа кидала бы в меня капусту, я бы без раздумий выбрал капусту. Поэтому возможность заниматься интересным делом, да еще и успешно, стала приятным бонусом.

Передача появилась, по сути, совершенно случайным образом. Поскольку радиостанция Инди 103.1 FM, на которой идет программа, только вышла в эфир, и руководители пытались придумать что-нибудь необычное, нам предоставили немало свободы. Радио начало вещать на Рождество 2003 года, и сначала я настроился на волну как слушатель, ехал в машине, и мне понравилось, что крутят Buzzcocks и даже Sex Pistols, которые в эфире были редкостью (да и сейчас, за исключением моего шоу), потому что такую музыку почему-то не считают классическим роком. Прошла всего пара недель, и мне позвонили с предложением вести свою передачу. Не знаю, как на меня вышли, – наверное, это судьба.

Поначалу это было похоже на посмешище. Я понятия не имел, что говорить и делать. Наверное, есть определенный шарм, когда взрослый мужик пытается удержаться на плаву в дырявом ведре на очень гладких радиоволнах Лос-Анджелеса. Возможно, кому-то понравилось, что этот клоун пердит и рыгает в эфире, делает долгие паузы, при этом включает любую музыку, какую захочет. Потребовалось некоторое время, чтобы войти в ритм и понять, какой я хочу видеть свою программу, но с первого же дня меня всячески поддерживали.

Я впервые встретился с Дэвидом Боуи в Лос-Анджелесе на его выступлении, вечером перед моим первым эфиром, и сказал, что буду крутить его пластинки. Он ответил: «Круто, потому что больше никому это, блядь, не надо». Поэтому это уж точно был не я, кто считал, что радиоэфир Южной Калифорнии слишком ограниченный. Даже несмотря на то, что у станции был слабый сигнал, любителям музыки моя программа реально зашла, и я довольно быстро понял, как вести эфир. Полагаю, здесь помог опыт выступлений в программе «Двенадцать шагов», когда я исповедовался на публике, и я умел расположить собеседника, чтобы вытащить из него самое лучшее и интересное.

Я никогда не хотел быть диджеем, который намеренно пытается заставить гостей чувствовать себя некомфортно. Иногда я, возможно, говорю нечто шокирующее, но провокации в эфире – не моя тема. Гораздо больше человек способен дать и рассказать, когда расслаблен. Потому что гости знают, что ты приглашаешь их не для того, чтобы выставить идиотами, и больше шансов, что они почувствуют себя расслабленно и расскажут что-то интересное, а не будут грузить обычной рекламной рутиной. Еще мне нравится, что я могу отдать должок группам, у которых воровал аппаратуру, и простым слушателям.

Сегодня в Лос-Анджелесе уж точно никто больше не крутит в дневном эфире «Virginia Plain»[155]. Может быть, я ставил ее достаточное количество раз, чтобы восполнить ребятам из Roxy Music за тот гитарный тюнер, который я у них стащил. Не раз музыка задевала меня за живое, делая жизнь лучше – с момента, как я услышал Джими Хендрикса из того самого окна в Шепердс Буш и по сей день, – и мне нравится, что теперь я могу сделать нечто подобное для слушателей. И то, что мне доводится встретиться и поджемовать со множеством моих кумиров, – лишь глазированный слой на торте.

Как только стало известно, что мои эфиры не скучные и банальные, стали приходить представители высших музыкальных эшелонов. Берт Бакарак[156] мне очень понравился, а Слай Стоун[157] был и вовсе с приветом – поэтому наш совместный джем оказался интересным. Роберт Плант тоже молодец. С ним мне тоже довелось поджемовать, и он подсадил меня на своих любимых исполнителей, которых я раньше даже не замечал. Например, парня из пятидесятых по имени Рал Доннер[158], чья манера пения немного напоминала Элвиса, и теперь мне дико нравится его творчество. Если сразу же после Рала послушать старые песни Zeppelin, то услышишь, что Планти содрал у него несколько запилов.

Без гнилого яблока в бочонке, разумеется, не обошлось – это было неизбежно. Брайан Уилсон[159] оказался полным мудаком. Если он немного не в себе, это ведь не повод быть таким противным. Джерри Ли Льюис тоже мне не понравился. Разумеется, с ним надо держать ухо востро, но к его музыке претензий нет – мне нравятся все его старые песни. К сожалению, я совершил ошибку, разворошив гнездо, и спросил, как прошел его приезд в Англию (куда он приехал с тринадцатилетней двоюродной племянницей, на которой женился). Он ополчился против меня, но, к счастью, был без оружия.

Одно из преимуществ и козырей нашего шоу заключается в том, что я всегда говорю то, что думаю. Я не идиот и прекрасно знаю, что можно говорить, а чего нельзя. Единственный раз меня ударили по рукам и остановили, когда я твердил о народе Ксену – сайентологах – и говорил, что их Бог, живущий на другой планете, это всего лишь большой герпес. Меня вызвали в кабинет и сказали: «Послушай, заканчивай-ка с этим. В Голливуде многие эту тему котируют, и мы не хотим потерять спонсоров». Поэтому мне строго-настрого запретили об этом говорить. Все же, когда я смотрел про них документальный фильм «Наваждение», лишний раз убедился в своей правоте. Поржал от души.

Но больше нравилось, что провал или успех программы целиком и полностью зависит от меня, поэтому я искренне наслаждался нашей популярностью. Это было для меня очень важно, и самооценка здорово повысилась. Даже Роттен ко мне зашел, много шутил и вел себя прилично – он с уважением относился к тому, что пришел ко мне на шоу, а не я к нему. Для меня это был знаменательный момент, даже несмотря на то, что в присутствии Джона я чувствовал себя слегка напряженным.

Диджейство стало очередным примером того, как