Одинокий мальчишка. Автобиография гитариста Sex Pistols - Стив Джонс

Как же это, сука, отвратительно, но я спел. На этот раз не было песен Рода Стюарта – я выбрал что-то гораздо менее предсказуемое и спел «Майкл, греби лодку к берегу»[153], это фактически единственное, что я помнил со школы. Остальные участники группы стояли снаружи и наблюдали за тем, чтобы я справился, и больше я никогда не опаздывал. Такие ситуации делают из тебя настоящего мужика.

В основном Джастин Стерлинг учит тому, что начать себя уважать можно, лишь «простив отцов своих», поэтому мне сразу вспомнился отчим, ведь больше у меня никого не было.

Еще раньше, завязав, я по совету терапевта отправил маме письмо, в котором рассказал о том, что отчим ко мне домогался. И у меня словно камень с души свалился, поэтому я подумал, может быть, стоит рискнуть и стать с ней еще более откровенным. К сожалению, мы уперлись в стену. Не знаю, перехватил Рон мое письмо или что там случилось, но я получил от мамы ответ, где фактически говорилось следующее: «О чем ты вообще говоришь?» Она все отрицала, как будто ее саму обвиняли в этом дерьме. Полагаю, мама просто предпочла остаться в стороне.

Потом я встретился с мамой и Роном, и прошло уже достаточно много времени с тех пор, как я видел их последний раз. Рон выглядел слабым и ничтожным мужичком, а я казался гораздо больше него, и могу сказать, что соотношение сил восстановилось. Теперь я был здоровым парнем, а он готов обосраться от страха. Но я пришел с миссией и пытался стать лучше, поэтому обнял отчима, а он оцепенел, будто думал, что сейчас я пырну его ножом в спину, – так мне показалось.

Это был единственный раз, когда я его обнял, и больше не собирался. Честно говоря, я не чувствовал, что хочу помириться, поэтому просто машинально делал то, что мне посоветовали, но хотя бы попробовал. К сожалению, я не получил для себя никакой выгоды. Я по-прежнему ненавидел этого уебка, и было очень тяжело его простить. Я всегда считал, что именно из-за его надругания до сих пор не могу иметь нормальные отношения с женщинами. Разумеется, став взрослым, я должен сам нести ответственность за свои поступки; в этом не только вина Рона. Но сложно простить человека, который даже не признает, что был неправ. И теперь он уже давно в могиле, поэтому этого никогда не произойдет; в любом случае я не верил в успех.

Однако было кое-что и положительное в моей инициативе «простить отцов своих» – спустя несколько лет я смог найти и встретиться с настоящим отцом. Должен сказать, что идея встретиться принадлежала не мне, правда, я очень рад, что это произошло. Когда я завязал, у меня появилось несколько адекватных и нормальных друзей, и два лучших моих друга – это семейная пара Лори и Ричард, которые живут в прекрасном доме на Малибу, куда я езжу и иногда остаюсь. Я знал их еще до того, как они стали заниматься бизнесом, нормальная семья с детьми – встретили меня в своем доме, прямо как родители Куки. Это все та же старая тема «одинокого мальчишки» – ничего не меняется, но кое-что все же поменялось, и за это надо поблагодарить Лори. Она рассказала мне о двоюродном брате ее отца, родом из Голландии, который находил родственников – иногда даже в семьях, разделенных со времен Второй мировой. Я сомневался, что хочу разворошить это осиное гнездо, но Лори продолжала настаивать, и в итоге я дал парню имя – Дон Джарвис – и всю имеющуюся у меня информацию, которой было немного.

В течение года он пару раз приходил ко мне и, наконец, позвонил и сказал, что нашел моего отца. Он нашел фотографию, на которой папа боксирует, и позвонил ему – сказав, что снимает документальный фильм о боксерах-любителях, чтобы проверить, тот ли это человек, – но отец сразу же догадался. Возможно, один из его внуков догадался, потому что слушал хеви-метал и видел документальный фильм Sex Pistols «Грязь и ярость», в котором я упоминал его имя. Я обрадовался, когда голландец сказал, что его сын (то есть я) хочет с ним поговорить, папа согласился. Я очень боялся, что отец снова скажет: «Нет, отъебись. И знать его не хочу». Мне, честно говоря, одного раза хватило.

Как бы там ни было, я позвонил, и мы поговорили. Очень необычно было впервые с ним разговаривать. Поскольку группа готовилась поехать в большой тур, мы с папой легко договорились о встрече, как только все оказались в Лондоне. Я доехал на поезде до Ноттингема (где он жил), и он встретил меня на вокзале, затем мы пошли в кафе за углом и пиздоболили, наверное, часа два, после чего я сел на поезд и вернулся на юг страны.

Выйдя из поезда, я стал искать отца в толпе людей и сразу же его узнал. Он был приодет, в кардигане и рубашке с галстуком. Мне показалось, что он специально так оделся для встречи и ему было неловко в такой одежде, но это мило. Поначалу я немного нервничал, но как только мы сели и начали болтать, я расслабился. Странно, что все прошло настолько непринужденно, потому что такое в жизни случается не каждый день.

Если бы ты увидел нас вместе, то, наверное, подумал бы, что Дон – мой отец. Он немного напомнил меня – такие же мужественные черты лица, и голос точно такой же, многие его манеры были мне хорошо знакомы. Безусловно, это для меня новый опыт, ведь я всегда считал, что в этом мире помочь мне некому и я сам по себе – ни сестер, ни братьев, никого. Не сказал бы, что мне было неловко; прикол в том, что я не видел отца с пеленок, поэтому внутри снова ощутил себя ребенком, пусть даже мне было пятьдесят два года.

Он стал извиняться за то, что ушел, но я сказал: «Я сюда не за извинениями пришел – мне просто было любопытно узнать, как ты выглядишь, хорошо ли живешь и есть ли у тебя до сих пор волосы на голове». Волосы были, а это хороший признак, и он выглядел весьма счастливым – от него исходили позитив и доброта. Оказалось, что почти сразу же после моего рождения папу отправили на военную службу в Ноттингем, и потом он встретил женщину, на которой вскоре женился, и с тех пор они вместе. И он не какой-то мудак, как я, который ходил и трахал все, что движется. У него два сына и дочь – сейчас уже взрослые, и у них самих есть дети – я полагаю, мои сводные братья и сводная сестра, правда, не чувствую с ними никакой связи.

После нашей встречи я разговаривал с отцом еще пару раз, а потом все закончилось. Наверное, было бы прикольно встретиться с ним как-нибудь снова, теперь когда пыль улеглась. Может быть, я смог бы с ним увидеться, потому что было очень непросто – встретить отца, благодаря которому я появился на свет, и казалось, будто все происходит в тумане. Но сейчас уже, наверное, слишком поздно иметь какие-то нормальные отношения. Одинокий волк не может резко изменить свой характер.

Но я рад, что мне наконец удалось поговорить с отцом, поскольку встреча оказалась полезной. На самом деле никакого негатива и не было. Наоборот, приятно – это как открыть счет в банке и получить водительское удостоверение, научиться нормально читать и писать – этого бы никогда не произошло, если бы я не завязал, потому что не справился бы. Сильно ли я изменился? Не думаю. В голове не было никакой вспышки и озарения,