Все под контролем - Том Саттерли

было на месте, и если что-то пойдет не так, они конечно появятся, чтобы спасти положение, но при этом мы окажемся под перекрестным огнем.

Еще хуже было то, что в одной из этих машин находился адмирал М., начальник вышестоящего штаба Объединенного командования специальных операций. Он напросился на задание, и его присутствие обеспечивало дополнительный уровень стресса. Меньше всего мне хотелось, чтобы в узких улочках разгорелась перестрелка, а на колонну обрушился весь город.

Четырехдверный седан BMW не был бронированным, и не имел пуленепробиваемых стекол. Это была обычная модель 321i, которую можно купить на любой американской барахолке, и что бы вам ни говорил Голливуд, тяжелая пуля от автомата Калашникова калибра 7,62×39-мм пробивает дверь автомобиля и все, что находится внутри. Более того, прохождение пуль через стекло и сталь увеличивает количество осколков, разлетающихся по салону.

Подъехать к блокпосту в Фаллудже — это вам не шутка. Семью месяцами ранее четверо вооруженных американских гражданских подрядчиков, работавших на компанию «Блэкуотер», были вытащены из машины, избиты и сожжены. В ужасающей сцене, напоминающей Могадишо в октябре 1993 года, их обугленные тела протащили по улицам, а затем повесили на мосту через реку Евфрат.

Фотографии этого зверства были распространены среди новостных агентств, вызвав возмущение в Соединенных Штатах. Когда я услышал об этом, то сразу же вспомнил Сомали. Я знал, что подобное варварство, связанное с обезглавливанием, сожжением и осквернением тел — это часть плана террористов, направленного на достижение известности и публичности. Но это также вызывало у таких парней, как я, желание ответить насилием на насилие.

В апреле американские военные объявили о начале кампании по умиротворению города, но он по-прежнему оставался очагом повстанческого движения и домом для тысяч иракских повстанцев и иностранных боевиков. Основные дороги представляли собой смертельные ловушки, усеянные самодельными взрывными устройствами.

И вот мы оказались здесь, посреди ночи, в окружении вдвое бóльшего числа людей, а сзади к нам приближалась ВИП-персона. И мы никак не могли понять, кто эти люди — друзья или враги.

Человек, являвшийся явным лидером группы, приказал нам опустить стекла.

— Только водитель, — сказал я. — Всем остальным быть наготове.

Это было классическое мексиканское противостояние. Они превосходили нас числом и вооружением. Мы были лучше обучены, но они этого не знали, и опасность заключалась в том, что кто-то из них решит рискнуть и начнет стрелять.

В воздухе между нами повисло напряжение. Я не мог поверить, что, когда до окончания нашей второй командировки в эту дыру, известную как Ирак, остается всего пара недель, она может закончиться шквалом выстрелов на темной пустой улице Фаллуджи.

*****

После того, как «Черный ястреб» упал, а Кевин был ранен, все изменилось. Прошло уже две трети нашей второй служебно-боевой командировки и до этого момента никто не был ранен или убит. Отчасти это объяснялось тем, что мы были очень хорошо подготовлены и отлично справлялись со своей работой. Но мне нравится думать, — и в этом меня с тех пор уверяют некоторые ребята, — что отчасти это было связано с моей навязчивой идеей читать разведывательные донесения, знать, во что мы ввязываемся, и иметь хороший план действий, разработанный вместе с моими командирами.

Теперь эта полоса прервалась. Вместо того чтобы возвращаться с операций с благодарностью за то, что никто не пострадал, я ждал — мы все ждали, — что вот-вот свалится следующий ботинок. Это был лишь вопрос времени и статистики. Чем чаще ты выходишь на боевые операции, тем больше вероятность того, что что-то пойдет не так, только на этот раз кто-то может погибнуть.

Как я уже говорил, мы выполняли ежедневно так много задач, что в моей голове все они сплелись воедино, особенно те, что проводились в крайние несколько недель нашей командировки. Но несколько из них выделяются особо.

Один из таких эпизодов — когда меня снова чуть не взорвали. Мы ехали на задачу, и только проехали под эстакадой, миновав ряд мусорных контейнеров, когда рядом с бронетранспортером, в котором я находился, взорвалось взрывное устройство. Взрыв на мгновение приподнял двадцатидвухтонную машину на два колеса, повалив меня на пол и свалив мне на голову тяжелое снаряжение для проделывания проходов.

Я почувствовал сильный, электризующий толчок боли в пояснице и увидел звезды. Я понятия не имел, что произошло, и даже не помнил, как услышал взрыв, но похвалил водителя за то, что он не остановился после того, как машина стала почти вертикально, пока мои ребята снимали с меня тяжелое снаряжение.

Это был незначительный инцидент, и я отмахнулся от боли и осознания того, что с моей спиной что-то не так. Больше никто не был ранен или убит. Плохие парни не остались сражаться, и это было хорошо. На самом деле мы выполнили задание.

Однако со мной было что-то не так. Я постоянно спотыкался обо что-то правой ногой, и вынужден был встряхивать правой рукой, чтобы вернуть чувствительность стреляющего пальца, но к врачу не обращался. Мне не хотелось, чтобы меня отстранили, чтобы в результате этого я не смог защитить своих людей.

Я пытался скрыть это, но мне пришлось выпить столько обезболивающих таблеток, что сержант-майор моего эскадрона Крис Ф. заметил, что мне немного не по себе, что у меня появляются гримасы от боли и я спотыкаюсь, поэтому, когда мы отправлялись на следующее плановое задание, он признал меня «неэффективным в боевых условиях» до тех пор, пока врач не разрешит мне вернуться.

Я отправился к доктору, который дал мне смесь из обезболивающих таблеток, мышечных релаксантов и снотворного, которая, по его словам, должна была свалить меня «на несколько дней». Однако через четыре часа я, потрясенный как черт, забрел в комнату планирования, где как раз находился доктор. Мне приказали вернуться в постель, иначе меня будут вынуждены отправить домой. Я ни за что не собирался возвращаться в Штаты раньше своего отряда, поэтому выполнил приказ.

Прошло четыре дня, прежде чем врач разрешил мне вернуться на службу. Не потому, что мне стало лучше, — просто благодаря чудесам современной фармацевтики мне удалось скрыть стреляющую боль в спине и онемение правой ноги.

После операции, во время которой был сбит «Черный ястреб», «американские горки» не замедлились, а, наоборот, набрали скорость. Мы проводили множество специальных мероприятий в районе Садр-Сити — огромной трущобы, состоящей из серых жилых домов и унылых одноэтажек на окраине Багдада. В Садр-Сити проживало около миллиона человек, значительная часть которых была нашими врагами.

В Садр-Сити произошло два восстания. Одно из них случилось в апреле, еще до нашего прибытия, когда американский