На крейсерах «Смоленск» и «Олег» - Борис Карлович Шуберт

строя! Как бы японские снаряды ни были хороши, но они все-таки такой силы против брони не имеют, чтобы губить так быстро броненосные суда. Не пустили же они ко дну ни «Пересвета», ни «Цесаревича», ни «Ретвизана», ни даже «Варяга», «Рюрика», «Новика», «Дианы», «Аскольда». Не надо забывать, что у японцев в броненосной линии всего действовало шестнадцать 12˝ орудий и одно 10˝, а у нас – двадцать шесть 12˝, пятнадцать 10˝ и четыре 9˝, итого 45 крупных орудий против 17, и мы у них не утопили ни одного судна, а они у нас несколько.

Нельзя же допустить, чтобы мы так плохо стреляли, что на расстояниях 25–30 кабельтовых не могли совсем попадать. Наши комендоры для таких расстояний совсем не плохи, а для больших и их 8˝ пушки не играли особенной роли для нашей брони. Ясно, что причина нашего жестокого поражения не пушки, а совсем другое – подводные лодки. Любой флот на нашем месте потерпел бы одинаковое поражение. Как появление монитора перевернуло вверх дном всю бывшую до того морскую историю, так теперь появление на сцену невидимых судов переворачивает новую страницу в ней и отводит в вечность ту силу, которая называлась эскадренным броненосцем.

Мы пришли в док японцев, да еще в центре самой большой их минной станции, устроенной, как всем известно, на Цусимских островах (будь место встречи не Цусимский пролив, а другое, где не было бы их подводных лодок, то японцы, вероятно, не дали бы сражения, чтобы не рисковать своей армией. – Прим. авт.), и было бы очень странным предполагать, чтобы японцы не воспользовались таким удобным случаем и не пустили бы в ход новое средство – подводные лодки, – которые им, как и нам, навезли американцы. Это было бы настолько же непонятным, как если бы сражение произошло близ самого Владивостока и существующие там наши подводные лодки не приняли бы в нем никакого участия.

В 7 ч 15 мин, когда стало темнеть, японские миноносцы пошли в атаку на нас и на броненосцы.

В 7 ч 20 мин головной корабль «Орел» повернул на S, чему последовали и остальные наши броненосцы. «Император Николай I» со своим отрядом сильно оттянул линию наших судов и никаких сигналов не делал, хотя его мачты были целы.

В 7 ч 22 мин мы тоже вместе с крейсерами и транспортами взяли курс на S.

В 8 ч отражали первую атаку японских миноносцев. Наступившая темнота совершенно отняла возможность отличать свои суда от неприятельских, так как стрельба из орудий не унималась, а продолжала грохотать со всех сторон, то наши попытки поворачивать на N, NW, NO, чтобы присоединиться к эскадре или пройти во Владивосток, встречали огонь своих и чужих судов и оказывались неосуществимыми. Они привели лишь к тому, что часть судов, двинувшись вместе с нами на юг, нас растеряла и остались только «Аврора» с «Жемчугом».

Впрочем, к тому же самому должны были привести: большой ход и частое перекладывание руля с борта на борт, чтобы до некоторой степени обеспечить себя от попадания японских мин еще не раз атаковавших нас миноносцев, как это ясно определялось появлением их силуэтов вблизи самого крейсера, вспыхиванием огоньков в сопровождении сухого треска наподобие ружейной стрельбы пачками, при вылете мин из аппаратов.

В 9 ч повернули на W.

В 9 ч 25 мин повернули на N.

В 9 ч 40 мин, увидев идущие в атаку миноносцы, легли на курс SW 55°.

В 10 ч, различая идущие по правой стороне, по-видимому японские крейсера, легли на курс SW 45°. Мы долго не могли их перегнать, и это обстоятельство помешало нам попробовать пройти на север западным Цусимским проливом. А так как позади их виднелись еще огни, да к тому же по случаю боя и всех этих многочисленных поворотов наше место на карте было совершенно потеряно, то и без упомянутых препятствий такая попытка могла бы привести крейсер к крушению.

Пройти кругом Японии или снова прорываться Цусимским проливом никак было нельзя: машины совершенно разработались, в рубашку правого цилиндра высокого давления просачивался рабочий пар, угля было недостаточно, и потому адмирал решил двигаться в Манилу, как единственное место, где можно было рассчитывать произвести починку многочисленных повреждений, полученных в бою, и принять уголь.

В Шанхай «Аврора» пройти не могла вследствие большой осадки.

На другой день остановились, чтобы заделать более прочно пробоины и чтобы контр-адмиралу Энквисту переехать на крейсер «Аврора», где был убит командир – капитан 1 ранга Егорьев.

Наша боевая линия судов состояла из четырех современных броненосцев, полуброненосца-полукрейсера, двух старых броненосцев (одного очень устарелого), трех броненосцев береговой обороны, одного устарелого крейсера.

У японцев четыре современных броненосца и восемь бронированных быстроходных крейсеров.

Наши легкие крейсера состояли из «Олега», «Авроры», «Владимира Мономаха», «Светланы», учебного судна «Дмитрий Донской», яхты «Алмаз» и пассажирского парохода «Урал» с вооружением, состоявшим из 6˝ и 120˝.

У японцев было три крейсера, вооруженных 12,5˝ пушками, пять 8˝, остальные – 6˝ и 120-мм; к ним был еще присоединен «Чин-Иен» (бывший китайский броненосец). Кроме того, у них было несколько вооруженных пароходов и даже минных катеров, так как мы им дали сражение в самом удобном для них месте, где они могли использовать любую свою мелочь. Кроме того, мы вошли намеренно в Цусимский пролив днем, шли по нему всего 9-узловым ходом, почему завязали бой слишком поздно и тем дали японцам те преимущества, на которые они рассчитывали, т. е. как можно меньше времени драться боевыми судами и как можно скорей пустить в ход те средства, которых им терять было нисколько не жалко, но от которых наша убыль становилась гораздо более действительной, чем от артиллерийского огня с их броненосцев.

Для японцев наступление темноты в разгар сражения, да еще в узком проливе между родными им берегами, явилось громадным неоценимым подспорьем, для нас же полным расстройством и гибелью. Начнись это сражение здесь же, но раньше, или случись оно в открытом море после прохода пролива, где могли бы действовать уже только одни большие миноносцы – и результат его для нас был бы совершенно другой: японцы могли бы истощить запас своих снарядов и принуждены были бы уходить домой, они бы гораздо более были повреждены, мы бы не растеряли свои суда и остались бы в строю, а главное – им не удалось бы помешать нам, хотя бы и израненными, дойти до Владивостока.

Вероятнее же всего, что в открытом море, далеко от своей базы, без подспорья подводных лодок и многочисленного минного флота – японцы не посмели бы вступить с нами в бой, чтобы в