Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский

М. К. ненадолго сближается с редакцией еженедельника «Вольная Сибирь», издававшегося в Петрограде с середины января Союзом сибиряков-областников, созданным 5 марта 1917 г. Редактором этой «политической, экономической и литературной газеты» значился Г. И. Лебедев, секретарские обязанности исполнял писатель В. Я. Шишков, чьи очерки регулярно появлялись на ее страницах, а среди сотрудников были И. И. Майнов (он вел раздел «Сибирское обозрение»), Э. К. Пекарский, С. П. Швецов. М. К. впервые выступил в этой газете с кратким очерком, в котором рассказал (по материалам совместной работы с С. И. Руденко) о трудах Гмелина, Миллера, Палласа и других исследователей Сибири[82]. В том же номере появился (за подписью: МРК А) и другой его очерк под названием «Благовещенский кошмар» – важное свидетельство о событиях в Благовещенске 6–13 марта 1918 г.[83] М. К. написал об этой приамурской трагедии по сообщениям и письмам, полученных из Благовещенска, Иркутска и Читы (от родственников, знакомых и, видимо, очевидцев); перед ним лежали присланные ему местные газеты. М. К. рассказывает:

Благовещенск, как известно, был в последнее время единственным городом на Дальнем Востоке, не признавшим власти Советов. <…> Порядок был в городе образцовый. Начал благоприятно улаживаться продовольственный вопрос. Денежный голод был разрешен выпуском специальных бон городского самоуправления.

Но Советская власть, конечно, не могла допустить такой самостоятельной деятельности. И вот из Владивостока, Хабаровска и Читы были двинуты матросы, красная гвардия – и началось все то, что уже было раньше в Иркутске[84], что было в ряде других городов России[85].

Цитируя полученные им письма, изобилующие свидетельствами о пережитых горожанами ужасах (избиения, самосуды и др.), М. К. называет и ряд фамилий: общественного деятеля В. П. Писаревского, убитого вместе с двумя сыновьями-гимназистами, горного инженера Зейфера, казачьего офицера Рубинова… Но всего подробней сообщает он о трагической судьбе поэта-сатирика, журналиста и общественного деятеля Ф. И. Чудакова (1888–1918), эсера и узника царских тюрем, покончившего самоубийством вместе с женой и дочерью[86]. Напрашивается предположение, что М. К. знал его лично.

Не прерывается и секретарская деятельность М. К. в Обществе изучения Сибири. 24 марта (6 апреля) 1918 г. состоялось общее собрание, на котором был утвержден состав Правления, а 26 марта (8 апреля) пять его членов (Азадовский, Макаренко, Радлов, Швецов, Эдельштейн[87]), вновь собравшись в квартире В. В. Радлова, производят перевыборы, результаты которых «ввиду недостаточного числа присутствующих» решено было считать предварительными – до подписания протокола всеми членами Правления». Председателем нового правления вновь избирается В. В. Радлов, товарищем председателя – С. П. Швецов, казначеем – А. А. Макаренко, а секретарем – М. К.[88] На случай его отъезда – отмечалось далее (пункт 4 протокола собрания), – обязанности секретаря возлагаются на его заместителя М. С. Вишневского.

Обращает на себя внимание и пункт 8 этого протокола, где говорилось:

Некоторыми членами Правления было доложено об опасности, которой подвергаются в настоящее время сибирские музеи и архивы. По этому поводу решено вменить в обязанность всем членам Правления, предполагающим уехать на лето в Сибирь, предпринять на месте те или иные шаги, направленные к спасению и сбережению этих ценностей. Лучшим путем считается призвание на этой почве к деятельности отдела О<бщест>ва изучения Сибири[89].

Приближалась развязка. События развивались необратимо, и уже летом 1918 г. всему будет положен конец – и сибирским обществам в Петрограде, и независимой столичной печати, и отчаянным попыткам интеллигенции «спасти» и «сберечь» духовное наследие Сибири.

За секретарскими обязанностями М. К. не забывал и о своих научных темах, связанных в первую очередь с Сибирью. Так, в весеннем полугодии 1918 г. он предполагал выступить с докладом «Задачи сибирской библиографии»[90]. Доклад этот, насколько известно, не состоялся.

Вплоть до поздней весны (т. е. до окончания учебного года) М. К. продолжает преподавание – и в Шестой гимназии, и в Коммерческом училище (вскоре преобразованных в «трудовые школы»). Дневник Тэзи Степановой содержит упоминания о нескольких литературно-музыкальных вечерах, инициированных М. К. Наиболее яркий из них – «петербургский» вечер, задуманный для старшеклассников. «Для увеличения кассы, – читаем в одной из записей, – М. К. предложил устроить вечер „поэзии старого Петербурга“, для этого надо просмотреть следующих авторов: Достоевский „Подросток“, Гоголь „Невский проспект“, Блок, Ахматова, Мандельштам, Гиппиус, Пушкин, Лермонтов, Андрей Белый, Валерий Брюсов, Игорь Северянин»[91]. Вечер, как явствует из другой записи, предполагалось провести еще в середине ноября 1917 г. в зале петроградского Политехнического института, причем устроителями, наряду с М. К., названы Н. В. Дризен и Н. Н. Евреинов, создатели петербургского «Старинного театра»[92]. Сохранился также листок, на котором рукой М. К. набросана программа будущего (очевидно, не состоявшегося) вечера[93]. М. К. полагал открыть его речью «Петербург и Мечта поэтов». Далее следовали – в сопровождении музыки Глинки, Рубинштейна и Чайковского – стихи русских поэтов (от Пушкина до В. Пруссака) и прозаические отрывки из Гоголя и Достоевского.

Не прекращались и заседания Кружка изучения Лесного. Известно о заседаниях, состоявшихся 3 декабря 1917 г., 10 марта и 13 апреля 1918 г.; на втором присутствовало 50, на третьем – 55 человек[94]. А 31 марта, видимо, уже зная о предстоящем отъезде М. К., члены бюро кружка (шесть человек[95]) фотографируются со своим учителем. На обратной стороне фотографии М. К. сделал надпись, обращенную к молодым краеведам:

В одном из сибирских городов, в музее хранится старая рукопись. Рукою какого-то начетника там начертано:

Любить Отечество – велит природа, Бог.

А знать его – вот честь, достоинство и долг.

Какой-то чистой душе старого века задача изучения родины представлялась религиозной задачей и, видимо, заполняющей всю душу человека…

И с глубокой радостью вижу я, как и в Вашей душе тлеют и загораются искорки того же огня, что согревал некогда того, д<олжно> быть, одинокого и непонимаего современниками человека, который написал строки о любви к родине, которую предписывает нам Бог. М. А.[96]

16 (29) апреля 1918 г. в Белоострове умирает И. А. Шляпкин; его похороны состоялись на местном кладбище. Среди учеников, которые несли гроб, были С. Бонди и Ю. Оксман. О присутствии М. К. упоминаний не найдено, однако трудно предположить, что, будучи в Петрограде, он не пожелал проститься со своим университетским профессором.

А через несколько дней, 29 апреля (12 мая), умирает В. В. Радлов (похоронен на Смоленском кладбище).

Апрельско-майские