Коко Шанель. Я сама — мода - Марли Мишель

Жан Кокто (1889— 1963) был одним из самых близких друзей Коко Шанель. Некоторое время они даже жили в соседних номерах отеля «Ритц». Будучи поистине выдающейся творческой личностью, он вошел в историю как один из самых знаменитых французских поэтов, а также как талантливый режиссер и художник. Кокто никогда не отрицал своих бисексуальных наклонностей: широко известна его связь с актером Жаном Маре, гораздо меньше написано о его романе с Натальей Павловной Палей, сводной сестрой великого князя Дмитрия Павловича Романова (от второго брака его отца).

Жизнь Коко Шанель овеяна легендами. Красивые и умело созданные — в основном ею самой, — изобилующие романтическими подробностями истории о ее детстве и юности при более пристальном изучении оказываются виртуозным, но не слишком правдоподобным вымыслом. То же касается и рождения аромата «Шанель № 5». Мадемуазель Шанель сделала так, что многие факты так и остались тайной за семью печатями. По ее убеждению, именно это усиливает интерес к аромату и, разумеется, к ней самой. А многочисленные легенды и предположения должны были представлять правду о ее происхождении в более выгодном свете — именно поэтому существует такое разнообразие версий относительно жизни Габриэль Шанель и появления самого знаменитого аромата в мире.

Когда мне предложили написать роман об истории его создания, я пришла в восторг — и не только из-за самой темы. Мне казалось, что это будет не трудно, ведь жизнь Коко Шанель достаточно хорошо изучена. Как же я заблуждалась! После прочтения девятой биографической книги я поняла, что в моем распоряжении всего несколько не вызывающих сомнений фактов, на которые можно уверенно опираться.

Приведу лишь два примера, проливающих свет на то, насколько трудными были порой мои изыскания. В одной из биографий я прочитала, что Габриэль узнала о духах «Буке де Катрин» благодаря знакомству с великой княгиней Марией Павловной, урожденной принцессой Мекленбург-Шверинской, с которой повстречалась в Венеции. Однако это невозможно, так как в это время великая княгиня находилась в эмиграции во Франции, где и скончалась в 1920 году. Другой источник подробно рассказывает о технике партизанского маркетинга, которую Габриэль применила в ресторане отеля «Карлтон» в Каннах — это общеизвестный факт, о котором часто упоминают, и все источники единодушны в том, что это происходило во время рождественских каникул. Но двумя абзацами ниже автор, известный искусствовед, добавляет, что как раз после этого успеха Габриэль и решила разослать туалетную воду в качестве подарка своим самым преданным клиенткам. Рождественский подарок в январе? Маловероятно.

Я решила подойти к вопросу с другой стороны. Я принялась изучать книги о тех, кто был близок к Габриэль: Мися Серт, Игорь Стравинский, Пабло Пикассо и его женщины, Франсуа Коти, Мария Павловна Романова и другие. Постепенно передо мной стала вырисовываться картина, которая, в сочетании с более или менее подтвержденными сведениями ее биографии, и легла в основу моего сюжета. Помимо этого, я ориентировалась на исторические факты и — как я уже проиллюстрировала на примере выше — на точные даты.

Но и тут есть два спорных момента, которые теперь уже вряд ли когда-нибудь прояснятся. Во-первых, никто точно не знает, когда именно Габриэль познакомилась с Дмитрием Павловичем Романовым — было ли это за ужином в Париже, Биаррице или в Венеции. Поэтому я придерживалась версии, которая показалась мне наиболее логичной. Тем более что выдержки из дневника Дмитрия Павловича доказывают, что в феврале 1921 года у них с Габриэль начался роман, и они отправились в путешествие на Ривьеру.

Весьма распространенным является мнение, что их отношения не были «настоящей любовью», несмотря на глубокое взаимопонимание и искреннюю дружбу. Однако факт остается фактом: Габриэль ни с кем не проводила столько времени наедине, сколько с Дмитрием, ни с кем не уезжала отдыхать так надолго и никому, кроме него, не показывала места своей юности, даже Артуру Кэйпелу. Не связано ли, таким образом, это «отсутствие любви» в большей степени с тем, что Габриэль принимала во внимание социальное и политическое положение великого князя, а также, возможно, испытывала чувство вины перед Боем? Этого мы никогда не узнаем. Каждый из нас волен делать собственные выводы.

Второй спорный момент заключается в том, что доподлинно не известно, когда именно Габриэль поехала к Эрнесту Бо в Ла-Бокку — в 1921-м или еще годом раньше, в 1920 году. Исторические источники придерживаются версии, что это произошло в 1921 году — согласно официальной информации Дома Шанель, именно 1921 год принято считать годом появления «Шанель № 5». Эрнест Бо в своих воспоминаниях упоминает сразу несколько дат, местами противоречащих друг другу — например, кое-где он датирует их встречу 1922 годом, что представляется весьма маловероятным. В целом, можно с уверенностью говорить о том, что в 1920 году они с Габриэль еще не были знакомы, так как тогда Габриэль еще не ездила с Дмитрием Павловичем на Лазурный берег — а тот факт, что именно великий князь познакомил свою возлюбленную с парфюмером, уже не вызывает сомнений.

Мой роман, конечно же, не претендует на истину в высшей инстанции, но смею надеяться, что он близок к правде настолько, насколько это возможно. Вместе с тем, я была вынуждена не упоминать о некоторых событиях или представлять их совсем коротко, что связано исключительно с драматургией произведения. Ведь мой рассказ о Габриэль Шанель — это, прежде всего, роман. Я ни в коем случае не ставила перед собой цели написать научно-биографический труд, а потому искренне надеюсь, что дорогие читатели простят меня, если обнаружат в книге неточности или ошибки.

Как же сложилась дальнейшая судьба легендарного аромата? Очень скоро спрос на «Шанель № 5» вырос настолько, что небольшое предприятие «Шири» перестало справляться с такими объемами, а Габриэль решила продавать его не только в своих магазинах, но и непременно добиться того, чтобы он попал на полки крупных универмагов — а для этого ей необходимы были деловые партнеры. Благодаря Теофилю Бадеру она познакомилась с братьями Вертхаймерами, которые занимались производством и продажей косметики. Они владели парфюмерно-косметической компанией «Буржуа», которая в начале 1920-х годов была крупнейшим предприятием такого рода во Франции. К великой досаде Франсуа Коти, Габриэль заключила с Вертхаймерами договор, согласно которому передавала в их ведение производство и сбыт «Шанель № 5». Впоследствии к ним перешло все парфюмерное подразделение Дома Шанель, а после Второй мировой войны она продала им весь концерн. На сегодняшний день Дом Шанель является частной компанией, которой владеет семья Вертхаймеров.

Не трудно догадаться, что я большая поклонница «Шанель № 5» и, более того, преклоняюсь перед Габриэль и ее модой. К сожалению, по своим внешним данным я не соответствую тому женскому образу, на который ориентированы ее творения — да и в любом случае не могла бы их себе позволить. Но все же с высокой модой меня связывает нечто большее, чем просто увлечение и пустые грезы.

В молодости, в 1950-е годы, моя мама работала манекенщицей, и ей всегда были присущи хороший вкус и чувство стиля. Позже она стала постоянной клиенткой модельера Клауса Леддина в Гамбурге. Мне иногда кажется, что в детстве я гораздо больше времени провела на примерках в его ателье, чем в своей детской. Меня завораживал мир от-кутюр, даже несмотря на то, что я была всего лишь зрителем. Никогда в жизни я бы не взялась придумывать или шить платья — для этого у меня нет ни умения, ни терпения. Клаус Леддин был модельером моего детства и юности, подарившим мне первое вечернее платье — мне тогда было шесть лет. В 1970-е годы он занялся производством тканей, в том числе и для Модного Дома Шанель. Но это не единственная косвенная связь с данной темой. Одним из ближайших друзей моего отца был журналист Рудольф Кинцель, который всю свою жизнь был тесно связан с миром моды. В юности в Париже он был дружен с Кристианом Диором, позднее с Карлом Лагерфельдом. Его живые, захватывающие рассказы всегда производили на меня неизгладимое впечатление и стали частью моей жизни — особенно когда мне в качестве молодой журналистки посчастливилось присутствовать на замечательном интервью с Карлом Лагерфельдом.