По обе стороны океана - Даниил Григорьевич Гуревич

довольного высокого и крутого холма, а в его подножии – Двести шестидесятая дорога, ведущая в Принстон. Дорога эта имела большое историческое значение. Во время Войны за независимость Джордж Вашингтон вел по ней свои войска в Принстон, где состоялось одно из самых значительных сражений, решивших исход той войны. Дорога сразу перешла в центральную улицу Принстона Нассау-стрит. При въезде в город был установлен большой памятник. Я остановился, и мы подошли к нему. Памятник был в честь победы американской армии Вашингтона над англичанами в битве за Принстон в тысяча семьсот семьдесят седьмом году. Поблизости от него был установлен бюст Эйнштейну, который работал в университете с тысяча девятьсот тридцать третьего года.

Проехав немного, я припарковал машину, и дальше мы пошли пешком. Вскоре мы вышли к небольшой площади, которая называлась «Palmer Square». Площадь была застроена двух- и трехэтажными домами из красного кирпича, первые этажи которых были заняты маленькими магазинчиками и небольшими кафе. Площадь была выстроена в староанглийском стиле и напоминала мне очень похожие площади, встречавшиеся мне в Англии. Мы прогулялись по площади, затем перешли улицу и через широкие ворота вошли на территорию университета. Перед нами простиралась просторная поляна, на противоположном конце которой находилось большое здание. Подойдя к нему, мы прочитали мемориальную доску, на которой было написано название здания: «Nassau Hall» и дата: «1756». Потом мы узнали, что это было старейшее здание на территории кампуса. За зданием в разные стороны разбегались дорожки. Здания на территории были построены в готическом стиле. Недалеко от входа на территорию находилась университетская церковь. Мы зашли в нее и сразу погрузились в прохладную и возвышенную атмосферу, сумрачность которой нарушали лишь красочные витражи, пропускающие солнечный свет. На столике при входе лежали проспекты с датами бесплатных органных концертов. Когда мы переехали, мы ни одного из них не пропускали. По всей территории кампуса были разбросаны работы известнейших скульпторов и художников. Среди них: скульптура Пабло Пикассо «Женская голова», «Овал с точками» Генри Мура, «Авраам и Исаак» Джорджа Сигала. Недалеко от церкви мы увидели небольшое здание музея. Каково же было мое изумление, когда я увидел его коллекцию. Я очень люблю живопись, особенно импрессионистов. В Эрмитаже моим любимым был третий этаж, на котором располагались картины художников-импрессионистов. И вот здесь, в этом крошечном университетском музее, я увидел картины моих любимых художников. В том числе Сутина, у которого даже в Эрмитаже была выставлена только одна картина, а здесь, в маленьком университетском музее, целых две. Но больше всего в музее меня поразила картина Репина, занимавшая всю стену в отдельном зале. К Репину я относился довольно прохладно, но эта картина не имела ничего общего с виденными мной ранее. Она потрясла меня настолько, что я простоял перед ней минут двадцать. Картина называлась «Голгофа»: на черной грязной земле, покрытой мусором и лужами крови, на переднем плане лежал пустой крест для распятия, за ним еще два креста, но уже воткнутые в землю, на которых обвисли две распятые фигуры – Христа и Вараввы. На земле, между крестами, в лужах крови в поисках пищи копошились собаки. Над землей серыми клочьями стелился туман, сквозь который на заднем плане просматривалась какая-то темно-фиолетовая стена… Это было самое страшное и самое реалистичное изображение распятия Христа, когда-либо мною виденное. «Вот, что может по-настоящему убедить в существовании Христа…», – подумал я. Кстати, в отличие от советских музеев, которые принадлежали государству, здесь, в университете, все картины были переданы музею частными лицами. Позже мы узнали, что в самом конце кампуса через дорогу находится здание McCarter theater (театр), в котором мы прослушали таких мировых знаменитостей, как пианистов Беллу Давидович и Евгения Кисина, скрипачей Ицхак Перлман и Джошуа Белл, джазистов Винтона и Бренфорда Марсалис и моего любимого трубача Криса Боти. А сколько я еще не перечислил. И все это в двадцати минутах от дома. Но вернемся к нашей прогулке по Принстону. Изможденные и переполненные впечатлениями, мы вернулись домой. Было уже поздно, и мы решили лечь спать. Легли мы на полу на нижнем уровне, приложив подушки к ступеньке. Все, кроме меня, довольно быстро заснули. Я же долго лежал с открытыми глазами, смотрел в стеклянную дверь, за которой на черном, с раскиданными по нему редкими звездами небе завис слегка желтоватый круг луны, и думал, что я сейчас лежу в своем собственном доме. И у меня в самом центре Манхэттена прекрасная работа с великолепной зарплатой; и у Вали там тоже хорошая работа с неплохой зарплатой; и моя дочка учится в одной из самых старых, лучших и дорогих частных школ Америки. А ведь мы приехали в Америку с шестьюдесятью долларами в кармане. И прошло всего немногим больше десяти лет с момента нашего приезда. Всего десять лет!

Пока все еще спали, я съездил в магазин, увиденный мной по дороге, и купил нам свежие бутерброды на завтрак. Позавтракав, мы поехали в бассейн. Кроме нас там никого не было. Но вскоре появилась Клара с мужчиной и мальчиком примерно Машиного возраста. Потом, когда мы окончательно переехали в Лоуренсвилл, мы почти каждый выходной встречались в бассейне с Кларой и ее мужем Мишей. Оказалось, что Клара тоже работает программистом, но совсем недалеко от нашего девелопмента. Ее муж Миша работал инженером по строительству дорог. Он выглядел очень доброжелательным и все время улыбался. Правда, в первый же день знакомства у него проявилась черта, которая сводила меня с сума. Он был помешан на своей работе дорожного инженера и мог часами говорить о производстве. Жертвой этих напористых разговоров он выбрал меня. Он занимал должность начальника участка, и довольно скоро я уже знал обо всех проблемах на его участке, поименно знал всех нерадивых работников, ему подчиненных, и все тупое начальство, которое думает, что руководит, хотя только ему мешает. Когда в следующий раз я привез Иришку, я попытался переадресовать его к ней в надежде, что красота племянницы привлечет его внимание, но та церемониться не стала и сразу заявила, что строительство дорог ее мало интересует.

* * *

Клара с Мишей стали первой парой в компании наших друзей в Лоуренсвилле. Они познакомили нас с Мишей и Надей Рорер. Родом они были из Иванова, где работали программистами, а Миша еще и преподавал. Здесь они работали программистами по контракту и получали большие деньги. Но были они невероятно безалаберны и деньгами распоряжаться не умели. У них был крошечный домик, но зато в Принстоне, правда, на самой его окраине. Миша писал в