Повесь луну. История Салли, которая берет судьбу в свои руки - Джаннетт Уоллс

как я себя чувствую: изрядно побитая, но непобежденная. Разбитые окна заколотили фанерой, и через большие дубовые двери туда-сюда снуют люди. И вдруг все возвращается, и я снова там, в темной комнате ожидания. Ослепительные фары, сверкающие стволы, треск выстрелов. У Тома это тоже так? Я прошла через одну ночь ада. У него таких были месяцы.

Я навестила его однажды, и он вроде бы казался прежним, даже несмотря на руку на перевязи, но приехала его молодая жена Эми, чтобы ухаживать за ним. Это высокая, острая на язык городская девица, и она дала ясно понять, что считает меня виноватой в том, что случилось с Томом. Возможно, это даже правда, но она мне все равно не нравится.

Я зайду в клинику, поблагодарю сестру Хайнс за все, что она сделала той ночью, но вначале мне надо увидеться с лейтенантом Роули, пока он не уехал. Я нахожу его на спуске с горы, он помогает своим людям загружать металлические ящики и деревянные заграждения в оливковые грузовики.

– Я слыхала, вы уезжаете домой, – говорю я.

– Губернатор дал отбой чрезвычайной ситуации.

– У меня не было возможности поблагодарить вас за то, что вы ради меня нарушили свои правила.

– Майор никак не мог решить, то ли дать мне медаль, то ли засадить на гауптвахту. Кстати, как поживает миссис Лоу?

– Держится. У нее более крепкий стержень, чем я думала.

Лейтенант натягивает брезентовый строп и проверяет его на плотность.

– Как насчет немного прогуляться? – предлагает он.

Я бросаю взгляд на подчиненных лейтенанта, которые делают вид, что не подслушивают.

– Никакой закон это не запрещает.

Мы идем по Эльм-стрит, лейтенант шагает, заложив руки за спину, я держусь вровень с ним с деловым видом, скрестив руки, чтобы избежать соприкосновения локтями. Владелец магазинчика соскребает иней с витрин, кузнец бьет молотом в своей кузне, жена фермера держит корзину для покупок одной рукой, а другой спеленатого и укутанного младенца.

– Каждый занят своим делом, – замечаю я. – Может быть, жизнь вернется к норме.

Лейтенант качает головой.

– Когда оружие снова будет пущено в ход – только вопрос времени. Стоит принять закон вроде Запретительного – и, считай, сам напрашиваешься на то, чтобы его нарушали. Но если губернатор свистнет, мы вернемся, – он протягивает руку. – Прощайте, мисс Кинкейд.

Наши руки встречаются, и он кивает:

– Твердая хватка – мне всегда нравилось это в женщинах. – Он делает было шаг прочь, но потом разворачивается, словно вспомнил еще одну важную мысль. – Мисс Кинкейд, я чертовски рад нашему знакомству! Никогда не забуду, как вы выскочили из этой больницы с револьвером на изготовку!

Лейтенант качает головой и еле заметно улыбается.

– Должен сказать, никогда не встречал женщин, подобных вам… – Он замолкает, а потом его лицо светлеет, словно он только что поймал еще одну беглую мысль, и его улыбка становится шире. – Вот можете спустить с меня шкуру за то, что я об этом спрашиваю, но я предпочитаю слушаться своей интуиции, когда она мне что-то подсказывает, так что… вы когда-нибудь думали о замужестве?

О замужестве? Он что, шутит? Его улыбка дает мне понять, что я могу притвориться, будто так и есть, но при этом он наполовину серьезен. И он слушается своей интуиции, точь-в-точь как Герцог… Но я не буду придавать этому слишком большое значение.

– Я не из тех, кто рвется замуж. Но сердечно благодарю вас, лейтенант! Для меня это весьма приятный комплимент.

Глава 35

Кожаный портплед стоит рядом с чемоданом, который Мэри и Филипп привезли из округа Мерсер. Но моя сестра не в том состоянии, чтобы путешествовать.

– Кто уезжает? – громко спрашиваю я.

Из библиотеки выходит Филипп. На нем черный костюм и пасторский воротничок, и он ведет, поддерживая за локоть, Клару. Она в своем черном шелковом платье и той же шелковой черной повязке на глазах.

– Мы едем в турне, – говорит Филипп.

– Но ведь Мэри…

– Мы с Мэри поговорили. Она тоже этого хочет. Очень многие люди просят меня выступить у них. И они хотят встретиться с Кларой. Это обоснование. Доказательство того, что мы с самого начала были правы. Мы не можем отказаться. Но мы вернемся!

Все это началось месяц назад – с той фотографии Клары в черной повязке на похоронах. Газеты по всей стране напечатали статьи о смерти Лоу вместе с этой фотографией и под заголовком «Миловидная слепая вдова». Потом повалили письма. Большинство были адресованы «миловидной вдове Лоу, до востребования, Кэйвуд, Виргиния». Авторы – как мужчины, так и женщины – восторгались мужеством, чистотой, преданностью и красотой Клары. Иногда в конвертах попадались деньги, рисунки, стихи, а порой даже брачные предложения.

Тем временем Филипп засыпал письмами руководителей движения за трезвость и редакторов газет, расписывая, как он сам сделал «Божью работу» по очищению округа Клэйборн. И вскоре тоже начал получать письма с предложениями выступить на митингах и собраниях за трезвость – вместе с Кларой.

– А как же «в болезни и в здравии»? – ехидно спрашиваю я Филиппа.

– Мэри не больна, она просто родит ребенка. К этому времени я вернусь.

Мэри. Набожная, благочестивая, преданная Мэри. Она делала все, чего требовал от нее муж, и вот теперь, когда она больше всего в нем нуждается, он отбывает с миловидной слепой вдовой нежиться в лучах славы перед ликующими толпами. Какая же гниль и гадость все эти браки!

Приглушенный звук шагов доносится с лестничной площадки над нами. Это Мэри, бледным лицом и белой рубашкой напоминающая привидение. Она впервые вышла из спальни после той ночи с перестрелкой. Сестра обеими руками держится за перила, спускаясь по лестнице осторожно, но решительно.

– Милая, я как раз рассказывал Салли, что и ты этого хочешь, этого турне, – торопливо говорит Филипп. – Разве не так? Мы будем скучать друг по другу, но это жертва, которую мы оба должны принести.

Мэри, тяжело дыша, добирается до нижней ступеньки и цепляется за стойку.

– Я чувствую, как брыкается малыш. Это мальчик, я уверена, – она берет Филиппа за руку и кладет ее на живот. – Вот, – она заглядывает Филиппу в глаза. – Чувствуешь его?

– Господи помилуй, какой прыткий проказник! – Филипп косится на часы. – Нам нужно успеть на поезд.

Он заключает Мэри в объятия и целует в макушку.

– Какая славная женщина! Прощай, моя чудесная женушка!

Глава 36

Судороги в животе у Мэри становятся все сильнее. Тетушка Фэй встревожена – утренние недомогания не должны длиться так долго, – поэтому вызвала доктора Блэка. Дверь спальни Мэри отворяется, и