Фальшивая наследница. Величайшая мошенница Позолоченного века - Энни Рид

трибуне свидетелей. Обвинители уготовили ей тысячи ловушек. Тысячи возможностей попасть в западню. Но она и Доули разработали стратегию защиты.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь следствию и своим кредиторам, – заявила она. – Не хочу показаться невежливой или безответственной, но вы не должны забывать о моих личных обстоятельствах [42].

Гроссман начал с простого вопроса: может ли она назвать свое имя и фамилию?

Кэсси улыбнулась. К сожалению, нет. Ответ может свидетельствовать против нее, поэтому она воспользуется своим правом молчать в соответствии с Пятой поправкой к Конституции США.

Гроссман уставился на нее в недоумении. Миссис Чедвик не поняла: он не просит сообщить что-либо компрометирующее. Ему просто нужно, чтобы она подтвердила для протокола, что ее зовут Кэсси Л. Чедвик.

Она снова отказалась отвечать, сославшись на Пятую поправку. Гроссман был обескуражен. Как это она не может назвать свое имя? Она должна. Ссылаться на Пятую в столь рутинном вопросе совершенно нелепо.

Сохраняя робкий, почти смущенный вид, Кэсси отказалась подчиниться. В конце концов в протоколе зафиксировали, что правительство допрашивает официально неустановленное лицо по делу о банкротстве Кэсси Л. Чедвик, и допрос продолжился.

Вопросы следовали один за другим, Гроссман сыпал именами и цифрами. А Кэсси снова и снова взывала к Пятой поправке, сохраняя милую безмятежность в голосе и на лице.

Присутствующие заволновались. Судья Ремингтон прочитал свидетельнице целую лекцию о Пятой поправке к Конституции: что она влечет за собой и почему может рассматриваться как неуважение к суду. Как будто она этого не знала! Кэсси с преувеличенным вниманием выслушала его монотонные бормотание – и продолжила пользоваться своим правом, лучезарно улыбаясь.

Ремингтон повернулся к Доули.

– Это вы ей насоветовали?

Доули в это время смотрел в окно, придирчиво изучая крышу соседнего офисного здания. Так и ответил, не глядя на судью:

– Я отказываюсь отвечать. Защитник способен сам о себе позаботиться. Я не обязан раскрывать кому бы то ни было, даже суду, суть моих профессиональных советов своему клиенту [43].

Чем дольше затягивалось разбирательство, тем больше нервничали Ремингтон и Гроссман. Казалось, еще немного, и обоих хватит апоплексический удар. Судья Ремингтон попеременно то уговаривал свидетельницу, то угрожал ей. Колкости Доули становились все более злобными, а пренебрежение судебными правилами – все более наглым. Не вставая со своего места в другой стороне зала, он громко предупреждал Кэсси не отвечать на вопросы. Отбивая одну из нападок Ремингтона, адвокат посоветовал ему посадить миссис Чедвик в тюрьму за неуважение к суду – просто чтобы избавиться от нее. Вскоре Ремингтон начал угрожать уже не только Кэсси, но и ее защитнику – что призовет их обоих к ответственности за неуважение к суду.

Кэсси невинно наблюдала за происходящим со свидетельской трибуны. Их план сработал. Правительство не получило ни крупицы дополнительной информации. Ни один цент не перепал ее ненасытным кредиторам. А еще страна узнала, кто в действительности контролирует ситуацию.

Обвинители не добились от миссис Чедвик ничего, кроме головной боли. В конце концов судья Ремингтон прекратил собственные мучения, постановив, что опросит ее в следующий раз – 13 марта, после суда.

Итак, что надеть на заседание суда? Назначенный день приближался, и Кэсси лихорадочно перебирала варианты. Дома у нее было множество роскошных платьев и мехов, купленных по своему усмотрению и вкусу. Если бы только она могла оказаться сейчас перед своим гардеробом, то наверняка выбрала бы идеальный наряд для оправдательного приговора.

Кэсси уже не раз и не два посылала Фреду за платьями. Но та была сиделкой, а не горничной, и частенько приносила совсем не то, что было нужно. Хуже того, одно из меховых манто, которое намеревалась надеть Кэсси, конфисковал таможенный инспектор, заподозрив, что оно ввезено в страну контрабандой.

При мысли о судебном процессе Кэсси неизменно пробирала нервная дрожь. То еще будет зрелище! Зал суда уже подготовили, даже комнату присяжных отдали под дополнительный гардероб – ожидался небывалый наплыв зевак. И все взгляды будут прикованы к ней.

«Конечно, я немного нервничаю, – призналась Кэсси репортеру за два дня до начала судебного процесса. – А кто бы не нервничал? Вы не представляете, что значит быть в центре такого большого судебного процесса. Но хуже всего – бесстыдное любопытство зрителей, набившихся в зал суда… Эти вытянутые шеи, перекрученные тела – лишь бы поглазеть на меня, несчастную женщину. Неприятная картина. Вы не представляете, как это отвлекает!»

Однако это не означало, что она волнуется за свою судьбу. Ни в малейшей степени.

«Сомневаюсь ли я в исходе разбирательства? – вслух размышляла она, отвечая на вопрос. – Я бы сказала, что нет. Я точно так же уверена в своей правоте, как и в самом начале. И нисколько не беспокоюсь о приговоре» [44].

Если бы вы захотели посмотреть судебный процесс по делу Чедвик, вам пришлось бы встать очень рано. А также одеться в соответствии с ожидаемым снегопадом, как это сделали сотни жителей Кливленда. Если вы женщина, вы могли бы закутаться в плотную шерстяную накидку, чтобы не продуло. Если мужчина, подошло бы пальто. Защитившись таким образом от непогоды, вы бы добрались до федерального здания к восьми утра. Ну а там могли бы затесаться в толпу, прячась от пронизывающего ветра.

Внутри здания вас ждало бы первое препятствие. Лифты поднимались только до пятого этажа, никак не выше, а суд над миссис Чедвик проходил на шестом. Чертыхаясь от досады, вы бы бросились к узкой лестнице – и столкнулись бы с охранниками, предусмотрительно выставленными маршалом Чандлером.

Обладая дюжей смекалкой и твердой решимостью, вы, возможно, преодолели бы первую линию препятствий и кинулись вверх по лестнице. А там встретили бы еще больше охранников. Когда они вели бы вас вниз по ступенькам, вы, возможно, оглянулись бы в надежде сбежать и проскочить. И увидели бы, что дверь в зал суда заслонила собой третья шеренга стражников. Маршал Чандлер перехитрил вас [45].

Утром 6 марта здание федерального суда в Кливленде окружила «почти буйствующая» толпа желающих попасть внутрь. Тройная линия защиты, выставленная Чандлером, не осталась без дела, поскольку «в течение нескольких часов людское море атаковало бесстрашных охранников» [46]. Даже когда судебный процесс начался, человек сто все еще грудились у подножия лестницы и оставались там в течение всего первого дня разбирательства. Когда суд прервался на обед, зеваки, в основном мужчины, тоже разошлись перекусить, но затем вернулись на пост.

Не считая парочки самых отчаянных, прорвавшихся за первую линию часовых, система Чандлера сработала на славу. В зале суда, как в эпицентре урагана, было