Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - Александр Евгеньевич Куланов

и 18 июля, касающихся попытки Японии связаться с властями союзников через представителей УСС.

Сразу же следует краткое изложение доклада Пера Якобссона, переданное м-ру Даллесу через посредника:

Начальник штаба Японии принял без комментариев длинную телеграмму, которую бригадный генерал Киётоми Окамото отправил из Швейцарии 19 июля. Сообщается, что в телеграмме Окамото говорилось, что Япония проиграла войну и должна немедленно принять последствия. <…>

Министр иностранных дел Японии также ознакомился с подробным докладом Сюнъити Касэ, японского министра в Берне. Отчёт Касэ, отправленный 21 июля или около того, включал

(а) заявление м-ра Грю от 10 июля,

(b) меморандум Кодзиро Китамурa, директора Банка международных расчётов и бывшего финансового атташе в Берлине, который принимал активное участие в нынешних подходах японцев к м-ру Даллесу,

(c) изложение собственной позиции Касэ. Ответ министра иностранных дел на сообщение Касэ содержал следующий вопрос: “Это всё, что вы хотите сказать?” Касэ интерпретирует этот вопрос как приглашение к продолжению мира.

Недавний трёхсторонний ультиматум Японии был главной темой обсуждения среди японских групп в Швейцарии. Их первая реакция, основанная на выдержках, опубликованных в швейцарской прессе, заключалась в том, что

(а) декларация показала непонимание японского характера,

(b) документ не должен был быть оформлен по принципу “бери или уходи”,

(c) включение Китая в качестве подписавшей стороны представляло собой “дополнительный элемент унижения”,

(d) документ должен был быть отправлен по частным каналам, а не публично. После получения полного английского текста через Якобссона и дальнейшего изучения отношение группы изменилось, и декларация была принята как “проницательный документ, оставляющий возможный выход”.

Особое впечатление на группу произвела “безоговорочная капитуляция” в связке с “японскими вооружёнными силами” и ссылка на возрождение и укрепление демократических тенденций среди японского народа. В результате 30 июля в Токио должна была быть отправлена телеграмма с подчёркиванием этих моментов.

Ниже приводится краткое изложение меморандума г-ну Даллесу от японской группы, контактировавшей с Пером Якобссоном. Якобссон передал этот меморандум вместе со своим отчётом, кратко изложенным выше.

Японская группа подчёркивает, что надеется на какое-то решение в течение недели, если только “сопротивление не будет слишком велико”. Союзникам не следует воспринимать “слишком серьёзно” то, что было сказано по токийскому радио о трёхсторонней декларации. Этот радиокомментарий был просто “пропагандой для поддержания боевого духа в Японии”. Настоящий ответ будет дан по какому-нибудь “официальному каналу”, возможно, министром Касэ или генералом Окамото, если официальный ответ правительства не будет дан по токийскому радио.

М-р Даллес также был проинформирован немецким авторитетным источником на Дальнем Востоке, проживающим в Швейцарии, который является одним из его постоянных контактов, что Ёсикадзу Фудзимура, представитель японского флота в Берне, за последние два месяца отправил семь длинных телеграмм своему начальству в Токио, призывая к немедленному прекращению боевых действий. Его командование телеграфировало в ответ, что японский флот более не в состоянии “действовать в одиночку”, и поручило Фудзимуре не проявлять инициативу без приказа из Токио, а поддерживать свои “наиболее ценные контакты”. <…>

Немецкий источник сообщает, а Якобссон подтверждает, что Фудзимура и Китамура установили тесный контакт друг с другом. Они, подтверждает Якобссон, согласны с тем, что совместные действия всех японских служб в Швейцарии могут произвести некоторое впечатление на японское правительство, поскольку Берн теперь “является, вероятно, самым важным японским иностранным постом после Москвы”»260.

Так сотрудники японской военной и военно-морской разведки, а также представители БМР ещё до окончания войны фактически начали играть роль важных источников разведки американской, став таким образом двойными агентами. УСС, в дальнейшем переформированное в Центральное разведывательное управление (ЦРУ) США, удалось удержать значительную часть этих контактов в своих руках и после провала попыток установить мир до безоговорочной капитуляции Японии, объявленной императором 15 августа 1945 года. Исключением стал генерал-лейтенант Окамото, который, узнав о капитуляции, застрелился в тот же день, и Фридрих Хак, отказавшийся покидать Швейцарию и скончавшийся четыре года спустя. Американский историк Роберт Бутоу, в молодости служивший в оккупационных войсках в Японии, резюмировал: «Когда настал роковой день капитуляции, командующий Йосиро Фудзимура вспоминал с досадой слепоту, которая помешала его правительству [избежать ненужных жертв]»261. А Даллес добавлял: «Если бы было чуть больше времени для разработки этого канала переговоров, история с японской капитуляцией могла бы иметь другое окончание»262.

Вскоре после войны помощник Даллеса Пол Блюм, блестяще проявивший себя в переговорах и с немцами, и с японцами, отправился на родину, где возглавил первую резидентуру ЦРУ в Токио. Ставший его близким другом бывший военно-морской атташе Фудзимура тоже вернулся в Японию, где принял личные и глубоко бессмысленные извинения адмирала Ёнаи за затягивание переговоров. В Токио Блюм находился в сложных отношениях с главой Верховного командования оккупационными силами союзников в Японии генералом Дугласом Макартуром и предпочёл жить отдельно – в одном доме с Фудзимура, вместе с которым основал компанию «The Jupitor [так!] Corporation», тесно связанную с военно-промышленной сферой и существующую по сей день263.

Банкир Пер Якобссон в 1956 году возглавил недавно созданный Международный валютный фонд, а его коллега Китамура Кодзиро ограничился изданием книги воспоминаний, в которой, однако, довольно расплывчато писал о своей тайной миссии в конце войны.

Многие из описанных событий уже тогда были хорошо известны советским специалистам. Переквалифицировавшийся после войны из чекистов в писатели Роман Ким в повести «Тетрадь, найденная в Сунчоне», изданной в 1951 году, констатировал, но от имени американской разведки:

«Нам известно, что через несколько дней после капитуляции Германии группа ваших сановников доложила императору свои соображения относительно зондирования почвы для мирных переговоров. Нам известно, что представитель Иокогамского валютного банка в Швейцарии, некий Китамура, получил от пяти главных концернов Японии телеграмму, уполномочивающую его начать предварительные переговоры с американскими деловыми кругами. <…>

– …Китамура прозрачно намекнул на то, что ваше правительство собирается позондировать почву для начала переговоров с Советским правительством и что проведение этого зондажа поручено бывшему премьер-министру Хирота».

Спустя почти два десятилетия младший коллега и товарищ Кима по литературной работе советский писатель Юлиан Семёнов, работавший над романом «Семнадцать мгновений весны», встретился в Токио с Полом Блюмом, и тот рассказал ему о некоторых деталях операции «Санрайз», полностью умолчав при этом о переговорах Даллеса с японцами264.

Глава двенадцатая

Железный генерал Деревянко

Хиросима уже не видна.

Под дымом – чёрным, как волосы, —

То разреженным, то густым,

Под ярко светящимся солнцем

Расползаются огненные языки,

Лижут вздувшуюся кожу людей,

и она лопается,

Как на жаровне…

Бушует вихрь,

И чёрный ливень

Затыкает чёрными кляпами рты,

Взывающие о помощи…

Тогэ Санкити[75]

Большинству людей советский генерал Кузьма Николаевич Деревянко известен (если,