Кавалеристы - Артем Владимирович Драбкин

друг друга только по именам. А в общем, там жилось неплохо – никаких драк, никакого криминала. Работали на подсобном хозяйстве, выращивали продукты, которые поступали нам на кухню, ловили рыбу в Десне. Там вообще хорошие места – глуховатый район, но красивый. Километров, наверное, за шесть-семь от нас было село Вишеньки – иногда нам разрешали пойти туда. Я помню, что многие беспризорники удирали, когда шли в село. Ну, а я никуда не удирал, потому что мне некуда было идти. Вот такая жизнь.

А моего дедушку после начала войны освободили и призвали в армию, хотя ему тогда было уже пятьдесят девять лет. Он служил в штабе Киевского военного округа, отступал из Киева вместе с Кирпоносом и 13 сентября 1941 года погиб во время форсирования какой-то речки. Могилы моего дедушки нигде нет, единственная память о нем – это надпись на мемориале в Лукьяновском трамвайном парке. Вот такая судьба у моих родных.

Буквально перед самым началом войны матери разрешили забрать меня из детдома, и я приехал к ней в южный Казахстан – город Мерке Жамбылской области. Не знаю, что случилось с теми ребятами, которые остались в детдоме, – я, конечно, хотел узнать, но ничего не получилось. Боюсь, что их участь при оккупации была не очень счастливой… В городе Мерке я проживал до призыва в армию. Вначале окончил курсы, работал трактористом, потом стал помощником комбайнера – нужно было за счет чего-то жить, где-то работать, а кроме колхоза, ничего не было, поэтому я устроился туда. А мама работала портнихой.

В августе 1942 года я был призван в Красную армию и направлен в Алма-Ату – там находились запасной кавалерийский полк и запасная кавалерийская бригада, которая готовила кадры для фронта. Номера этого полка и этой бригады я, к сожалению, не помню. Сначала я просто обучался в запасном полку, а через полгода меня направили в так называемую полковую школу, которая готовила сержантов. Там мы обучались еще несколько месяцев. К тому времени я уже стал кавалеристом, а до призыва никогда в жизни на лошади не ездил – я ведь городской человек.

– Какие дисциплины входили в курс подготовки?

– Во-первых, рубка – это естественно. Рубили лозу – вначале у меня ничего не получалось, а потом научился. Во-вторых, вольтижировка – это когда лошадь бежит вовсю, и нужно на ходу спрыгнуть с нее, а потом на ходу же запрыгнуть обратно. В-третьих, уход за лошадьми – это обязательно. Нам все рассказали, показали и составили таблицу дежурств на конюшне. Кроме того, курсант мог попасть туда за мелкие нарушения. Вот допустим, вы в чем-то провинились и вам назначают наряд вне очереди – днем идете на занятия, а ночью дежурите на конюшне и убираете за лошадьми. Ну, и естественно, нам проводили общую военную подготовку – учили по-пластунски ползать, устраивали стрельбы. Стреляли в основном из карабинов либо винтовок, автоматов нам не выдавали.

– Какой контингент набирался в запасной полк?

– В основном жители Казахстана моего возраста, но казахов было мало, а в основном русские и украинцы. Вы, наверное, знаете, что в Казахстане жило очень много русских и украинцев. Например, вместе со мной обучался Борис Петренко – его предки были выходцами из Украины, осевшими в Казахстане. Нас с ним вместе призвали, мы вместе обучались и дружили. Знаю, что после окончания полковой школы он тоже воевал в каком-то казачьем корпусе. Но после войны я Бориса не нашел, поэтому его судьба мне неизвестна.

– Что можете рассказать о взаимоотношениях между курсантами?

– Нормальные отношения, никаких проблем. Проблема была в другом – мы там голодали. Кормили плохо – какую-то кашу давали, но это же молодые организмы, растут. Нам этого питания не хватало, поэтому покупали булочки у торговок, а булочка стоила двадцать пять рублей, и то маленькая – много не накупишь. И, кроме того, нам давали большие физические нагрузки – я крепким стал после этих нагрузок, а до этого был такой хилый. До войны я спортом вообще не занимался, а потом взялся за это дело – стал заниматься штангой. Но это уже после войны, а во время войны была такая физическая нагрузка, что не до спорта.

В начале 1944 года, по-моему, в феврале, нас направили на фронт. К тому времени я окончил полковую школу и получил звание сержанта. Попал я в Херсонскую область командиром отделения в 40-й полк 10-й кавалерийской дивизии 4-го Гвардейского Кубанского казачьего корпуса. Мое отделение входило в состав второго эскадрона 40-го кавполка, эскадроном командовал старший лейтенант Митковец. Видимо, они все, эти кубанские, были украинского происхождения. Например, у командира дивизии тоже была украинская фамилия – Поприкайло. Корпус уже воевал до того, как я туда попал – сначала на Кубани, потом пошли по югу Украины, были в Крыму. А когда в корпус приехал я, то мы освобождали Херсонскую, Николаевскую области.

– Помните свой первый бой? Какие были впечатления?

– Первый раз я участвовал в бою в Николаевской области. Какие впечатления? Понимаете, я был еще мальчишка, поэтому, конечно, боялся. Сначала боялся, а потом привык. К тому же мы прошли хорошую школу в запасном полку, и нас научили воевать. Это был большой плюс, потому что по Украине действовали так называемые полевые военкоматы – это я видел своими глазами. Когда какое-то село освобождают, то забирают всех подлежащих мобилизации и отправляют на фронт – некоторые даже без оружия шли в бой. И многие из вот этих селян в первом же бою погибали. Они совсем не умели воевать, понимаете? А я все же прошел подготовку, поэтому мне было легче. В начале марта мы пошли в рейд – для этого сформировали конно-механизированную группу, которой командовал генерал-лейтенант Плиев Исса Александрович. Мы обычно как действовали? Танки прорывают оборону, и в тыл противнику вводят кавалерию. Конно-механизированная группа – это целое войсковое соединение, в которое входят танковые войска, кавалерия и обоз. Отходим дальше от линии фронта и начинаем воевать – атакуем коммуникации, тылы.

В этом рейде первая наша задача была взять поселок Новый Буг – это и стало моим, как говорится, «боевым крещением». А когда я только попал на фронт, меня назначили командиром отделения противотанковых ружей – шесть ПТР и двенадцать человек. И с самого начала до самого конца своей службы в 4-м кавкорпусе я командовал вот этими «противотанкистами». Расчет каждого ПТРа состоял из двух человек – наводчика и помощника. Возили ПТРы всегда на лошадях – тяжело было.

В общем, подошли