Все под контролем - Том Саттерли

насилия, подпитываемых кофеином, а потом, может быть, немного поспать утром.

Кристин любила ложиться рано, как только укладывался Томас, а я оставался смотреть телевизор, пить ром «Капитан Морган» вместе со «Спрайтом», играть с другом в Call of Duty на игровой приставке, пока не засыпал в своем кресле.

Выход на службу отвлекал меня от семейных проблем, но не решал их. Мне казалось, что я больше не могу расслабиться, куда бы ни пошел. Если я отправлялся в бар или ресторан, то хотел сидеть лицом к двери и первым делом искал пути отхода и выявлял потенциальное оружие. Я был гипербдительным, осознавал все, что происходило вокруг, постоянно оценивал угрозы. Во мне постоянно чувствовалась странная усталость, но не в том смысле, в каком я мог бы объяснить это своей физической подготовкой. Я никогда не был любителем вздремнуть в середине дня, но сейчас это было просто замечательно.

Мне просто не удавалось собрать себя в кучу. В конце концов я сломался, пошел в медпункт и поговорил с врачом — своим приятелем, которого встретил в обычной больнице, когда мне нужно было выровнять спину.

Услышав о моих проблемах, он улыбнулся.

— Поздравляю, — произнес он, протягивая мне баночку «Прозака»[41] — Ты продержался дольше многих.

Мы с друзьями были не единственными, кто сталкивался с этими проблемами. За два с половиной года войны с терроризмом Форт-Брэгг и прилегающие к нему военные гарнизоны пропитались гневом и болью.

Проявлялось это по-разному. Было много драк — парни заявляли о боевом опыте, которого никогда не было, а другие молча выслушивали эту чушь, пока не набирались достаточно и не начинали обличать фальшивых коммандос во лжи. Тогда в ход шли кулаки, бутылки и стулья, пока не появлялись копы, чтобы увести нарушителей порядка в тюрьму.

Казалось, что многие рискованные поступки становятся все более опасными. Пьяные за рулем; ухлестывание женатых парней за женщинами; экстремальные увлечения в свободное от работы время, такие как бейсджампинг[42], парасейлинг на автомобиле[43], одиночное скалолазание. Прилив адреналина в бою заменить был трудно, но парни честно пытались.

*****

Как обычно, больше всего страдали семьи. Произошел резкий всплеск числа разводов, как и случаев домашнего насилия. В 2002 году Форт-Брэгг потрясла смерть четырех жен военнослужащих, которые на протяжении шести недель были убиты их мужьями-спецназовцами. Трое из них только вернулись после боевой службы в Афганистане.

В первом случае один из «зеленых беретов» вернулся домой и обнаружил свою жену в постели с другим мужчиной. Он спокойно отвез детей к родителям, а вернувшись, убил ее, а затем и себя. Другой тоже сначала убил свою жену, а затем приставил пистолет к собственной голове и нажал на спуск. Третий свою жену просто застрелил, а четвертый свою зарезал.

В одной из статей репортера агентства Associated Press отмечается, что в связи с убийствами Министерство обороны направило в Форт-Брэгг группу из шестнадцати человек, чтобы изучить «широкий спектр проблем, связанных с поведенческим здоровьем, которые могли привести к убийствам». Пентагон также объявил, что солдаты, проходящие службу в Афганистане, будут проходить психиатрическое обследование перед возвращением домой.

Я впервые услышал о каком-либо обследовании возвращающихся ветеранов. Может быть, в регулярной армии так и поступают, но мне никогда не доводилось слышать, чтобы до или после возвращения домой подобную проверку проходили военнослужащие подразделений специального назначения. Но на бумаге это звучало неплохо.

Чего я не знал, — поскольку никто в Подразделении об этом не говорил, — так это того, что незадолго до срока, когда нас снова должны были отправить в Ирак, в «Медицинском журнале Новой Англии» было опубликовано исследование о посттравматическом стрессовом расстройстве (ПТСР) у американских ветеранов боевых действий в Ираке и Афганистане. В нем говорилось, что если до отправки на боевую службу этим расстройством страдало девять процентов новобранцев, то после отправки этот показатель вырос почти до 20-ти процентов. В переводе на человеческий язык это означает более десяти тысяч дополнительных случаев ПТСР на каждые сто тысяч военнослужащих, служивших в Ираке или Афганистане.

Хотя я еще не знал, как это называется, у меня определенно были все признаки ПТСР, определяемого как «психическое расстройство, вызванное пережитым или увиденным ужасающим, или травмирующим событием». А в случае с ветеранами боевых действий — множественных событий.

Хотя мне никогда раньше не доводилось слышать о посттравматическом стрессовом расстройстве, то, что я начал о нем узнавать, казалось мне признанием в собственной слабости. А слабость означала провал.

Никому из нас не хотелось быть сломанной игрушкой, и я поклялся, что никогда таковой не стану. Когда придет время передислоцироваться в Ирак или куда бы то ни было, я буду готов и хочу, и твердо намерен, чтобы в моей медицинской карте не было ничего, что могло бы меня остановить.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Август 2004 г.

Багдад, Ирак

Мы ехали за новым переводчиком по дороге на операцию, когда я увидел мальчика. Ему было лет девять, может быть, десять; он стоял на тротуаре, направив на нас автомат АК-47. Я прицелился, ненавидя то, что собирался сделать, но потом разглядел маленький оранжевый наконечник.

— Это игрушка! Это игрушка! — крикнул я в рацию. — Не стрелять! Не стрелять!

Я знал, что на ребенка направлено несколько винтовок, и затаил дыхание. Никто на спуск не нажал, но если бы кто-то и выстрелил, я бы не сказал ни слова — такова была природа этой войны. Пацану повезло.

За те шесть месяцев, что мы отсутствовали, в Ираке многое изменилось, и далеко не в лучшую сторону. Определенно изменилось и повседневное отношение иракцев к нам. Забудьте о «Я люблю Буша и Джона Уэйна», теперь наши задницы они ненавидели. Возможно, это было связано с более чем двенадцатью тысячами иракских граждан, которые были убиты, и сотней тысяч или более раненых с момента вторжения, отсутствием прогресса в восстановлении коммунальных услуг и другой инфраструктуры, а также нашей неспособностью защитить их от плохих парней. Мы больше не были «спасителями»; справедливо это или нет, но причину своих страданий они видели в нас.

Это мы взорвали водоочистные сооружения и источники электроэнергии. Они знали, что на улицах и рынках небезопасно, пока рядом американцы, потому что мы притягиваем повстанцев и джихадистов, как дерьмо мух. В общем, многие из них считали, что если мы просто уйдем, то у повстанцев не будет причин закладывать СВУ, подвозить бомбы на автомобилях к их торговым центрам или казнить людей за сотрудничество с коалиционными силами.

В нас тоже накопилась усталость от