Гюстав Курбе - Герстл Мак

в сатирическом духе «Возвращения с конференции», репродукция которого использована в брошюре как фронтиспис. Иллюстрации изображают кюре, названивающего в колокол, чтобы собрать причт к обедне; церковнослужителей, снимающих в кухне пробу перед обедом; пьяную ссору за столом; отход ко сну и служанку, поддерживающую голову кюре, которого рвет; двух пьяных священников, возвращающихся с конференции в телеге для перевозки свиней.

Второй анонимный памфлет, «Смерть Жанно», содержал печальную историю венгерского офицера Вальцера, прозванного Жанно, который потерял зрение на войне 1814 года и попал в лазарет во французской деревне, где его выходила крестьянка Жанетта. Вылечившись, слепой ветеран жил в подвале вместе с Жанеттой на скудный заработок от продажи в разнос нюхательного табака и крысиного яда. Тридцать лет спустя Жанно, уже восьмидесятилетний старик, лежал на смертном одре. Запугав эту невенчанную пару вечным проклятием, деревенский кюре выманил у Жанетты тысячу франков — сбережения всей ее жизни. Местный врач, обозвав ее дурой, велел ей потребовать свои деньги обратно, но кюре заявил, что уже передал их монастырю для помощи бедным. Жанетта обратилась к настоятелю, но ее вытолкали взашей. Тогда сочувствовавшие ей крестьяне попытались снести монастырские стены, но им помешали местные власти, из милости взяв на свое попечение Жанно, который умер через неделю, и Жанетту до конца ее жизни. Для этой сентиментальной истории Курбе исполнил четыре довольно слабые иллюстрации, изображающие Жанно в виде разносчика, смерть Жанно, изгнание Жанетты из монастыря и крестьян, штурмующих монастырские стены.

В 1872 году с разрешения Курбе, но без его активного участия фирма, издавшая «Кюре навеселе» и «Смерть Жанно», выпустила «Страдания нищих», принадлежавшие перу друга Курбе доктора Блондона, который жил в Безансоне и писал под псевдонимом Жан Брюно. Книга была иллюстрирована пятьюдесятью семью гравюрами с произведений Курбе. Некоторые из них сохранили названия оригиналов; подписи под другими были изменены, чтобы соответствовать содержанию отдельных эпизодов. Эти дрянные репродукции неизвестного ремесленника имели мало сходства с оригиналами и ничего не прибавили к репутации Курбе.

Летом 1868 года Курбе послал одиннадцать картин, включая «Возвращение с конференции», на выставку в Гент. Кроме того, он был представлен на выставках в Безансоне и Гавре. «Завтра уезжаю в Гавр, — сообщал он Брюйасу 10 сентября. — Там у меня восемь картин на выставке… Вернувшись… отправлюсь в Орнан и напишу еще несколько новых картин, хорошо продуманных и социалистических… Голова трещит от забот. Волосы совсем поседели»[334].

В Гавре Курбе вновь встретился с Моне, и они вдвоем навестили Александра Дюма, с которым не были знакомы, но который сердечно их принял. Дюма и оба художника провели несколько дней в Этрета… «Если Дюма и Курбе не болтали, они вместе пели или готовили еду…»[335]. Курбе не подозревал, что через три года сын писателя Александр Дюма-младший станет одним из его злейших врагов.

В начале октября многие парижские газеты (совершенно необоснованно) сообщили, будто Курбе в связи со смертью живописца на исторические сюжеты Франсуа Эдуара Пико в марте 1868 года выдвинул свою кандидатуру на освободившееся место одного из сорока «бессмертных» консервативной Французской Академии. Курбе только что вернулся в Орнан, где узнал об этой неприятной сплетне из письма Кастаньяри. Он ответил возмущенным опровержением: «Надо признаться, это неплохая шутка — мне стать преемником г-на Пико, того самого Пико, который своими усилиями и влиянием добивался, чтобы Салоны с 1840 по 1848 год отвергали меня, хотя это было время, когда я написал лучшие из своих картин… Как бы я смог, подражая в глупости г-ну Пико, отыграться на мучениках, начинающих сейчас свою жизнь в искусстве, за все, что мне пришлось выстрадать в молодости!.. Нет, официальные институты, всевозможные академии, принудительная регламентация свидетельствуют лишь о неблагополучии и помехах прогрессу. Не произойди Февральская [1848 года] революция, мою живопись, возможно, никто бы и не увидел… Академик поставлен нашей социальной системой в ложное положение. Можно ли надеяться, что такой человек будет приветствовать многообещающие таланты, тем самым умаляя собственное значение и из чистого альтруизма хороня себя еще при жизни?.. Нет, настало время кому-нибудь собраться с духом и честно заявить, что Академия — вредное и тираническое учреждение, неспособное выполнить свое прямое назначение. До сих пор национального искусства не существовало — были только индивидуальные попытки и художественные эксперименты, подражающие прошлому… Теперь Франция, похоже, пытается возродить утраченный дух искусства. Почему? Потому что появилась идея, которую стоит поддерживать, и возможность за нее бороться… Чтобы помочь этому движению, надо предоставить свободу национальному гению, покончив со всякими правительственными комиссарами, покровителями, академиями, и прежде всего академиками. Могут остаться лишь свободные академии, где будут работать молодые люди без средств. Открывайте музеи — вот все, что нужно для искусства. Поэтому я смиренно заявляю, что не гожусь в члены Академии»[336].

Курбе оставался в Орнане до мая или июня 1869 года, мало занимаясь живописью, — он весь был поглощен новым проектом: чертежом и постройкой легкого экипажа вроде тильбюри, но с одним колесом. Он в известной мере унаследовал от отца страсть к непрактичным изобретениям; многие недели на потеху друзьям новый экипаж занимал все время художника, радуя его как ребенка. «Вчера я видел Курбе с Вулканом, которого он вдохновляет, — писал 18 декабря доктор Ординер Кастаньяри. — Оба они в муках конструирования и созидания. Горн пылает, наковальня звенит. Папаша Курбе изобрел экипаж с пятью колесами. Сын оказался умней: он изобрел моноцикл. А я, хоть и не искушен в греческом, тут же придумал название для этого транспортного средства. Вот вам прекрасный пример того, как крайности сходятся даже в одной семье. Вначале я беспощадно высмеивал изобретателя. Но он так хорошо продумал проект, вычертив каждую деталь одноколесного экипажа… что я начал воспринимать эту штуку всерьез… Если он успешно доведет ее до завершения, думаю, что калеки, плуты и прочие бездельники смогут сновать в ней, как крысы, по Елисейским полям и Бульварам, а изобретатель сделает на этом деньги. Словом, я понуждаю его как можно скорее получить патент. Один из наших фабрикантов уже согласился изготовлять их… К счастью, художник нашел на редкость хорошего кузнеца, искусного и смекалистого. Он известен под кличкой Дьявол и, в самом деле, вполне мог бы играть Мефистофеля. Новое изобретение до такой степени подстегнуло его вулканическое воображение, что он забывает о бутылке, пока не кончает работу»[337]. Нечего и говорить, что одноколесный экипаж так и не пошел в производство, а Курбе вскоре утратил интерес к своему изобретению.

В 1869 году Курбе писал портреты поэта