Гюстав Курбе - Герстл Мак

равнодушия публики и махинаций Раду, но также из-за кражи нескольких полотен. Как и когда они были украдены, неизвестно. «Занимаюсь сейчас смешным делом: охочусь за ворами, — писал он Брюйасу в начале 1868 года. — Пытаюсь разыскать свои картины, украденные в разных местах. Еще вчера в аукционном зале были проданы две мои вещи, украденные некоторое время тому назад в Лондоне. За них дали 4500 франков. Нелегко видеть, как такие деньги переходят из рук в руки, а ты потребовать их не можешь»[327]. Несколькими месяцами позже одно из пропавших полотен было найдено архитектором Изабе, который писал художнику: «Не хочу Вас затруднять и заставлять лично забирать картину, которую я разыскал, а потому посылаю Вам ее»[328].

Все еще цепляясь за слабую надежду со временем снова открыть свою выставку уже как постоянную, Курбе целый год тянул с ликвидацией галереи, но в конце концов муниципальные власти заставили его снести пустую, быстро ветшавшую постройку. «Здание должно быть снесено, — предупреждал его Шоде в декабре 1868 года. — Оно еще стоит, но уже без крыши… Не усугубляйте конфликт. Если постройка не будет снесена немедленно, Вы понесете значительные убытки…»[329].

Постройка была снесена, и по просьбе художника Изабе отправил доски и другой строительный материал на хранение в склад у заставы Ла Шапель на северной окраине Парижа.

Глава 22

Мюнхен

«У нас в семье хватает сейчас новостей, — писал Курбе в январе 1868 года сестрам. — Вы сообщаете, что Зоэ выходит замуж за г-на Эжена Реверди [художника], а отец с матерью хотят разделить имущество с детьми. Это очень желательные перемены, и они пойдут всем на благо… Теперь пора замуж и Жюльетте. На холостом положении останемся только мы с Зели. У нее слишком слабое для замужества здоровье, а у меня есть мое искусство, несовместимое с женитьбой… [Отец] предлагает, чтобы я, как старший в семье, получил большую часть поместья. Это нелепо. Он застрял в средневековье: ему хочется восстановить майорат и титулы. Не уничтожь 1793 год эти возвышенные институты, их уничтожением в нынешних обстоятельствах занялся бы я. Я не только не желаю иметь преимущество — я хочу получить меньшую, чем остальные, долю. И не потому, что считаю себя в долгу у семьи: если мое образование и стоило дороже, чем образование остальных детей, я более двадцати лет ничего не брал из семейного кошелька, а это более или менее уравнивает счет… Я прекрасно знаю, что вы ничего не жалели для меня, и все три были благожелательны ко мне, я всегда буду ценить ваше отношение. Невзирая на то, что предлагает отец… выделите мне только то, что вам не нужно, и оставьте себе все, что может принести немедленную прибыль»[330].

Со стороны Курбе это было вполне искренне. Отнюдь не будучи бессребреником, он все-таки в достаточной мере верил в афоризм Прудона: «Собственность — это кража», чтобы с почтением относиться к богатству, достающемуся по наследству. Последовательность никогда не относилась к числу добродетелей Курбе, и ему не пришло бы в голову осуждать Брюйаса, Бодри, графа Шуазеля или любого другого из своих богатых друзей, гостеприимством которых он охотно пользовался. Но сам он предпочитал жить на свои заработки, на что вполне был способен, и не чувствовать себя обязанным своей семье.

В Салоне 1868 года Курбе выставил только два полотна: «Насторожившуюся косулю» и «Подаяние нищего». Последнее принадлежало к той серии картин, которую он называл «придорожной» и в которую входили «Дробильщики камня», «Возвращение с ярмарки» и «Возвращение с конференции». Пятнадцать лет назад он собирался написать цыганку с детьми, но отказался от этой мысли. Теперь он воплотил ее в другой форме. Под деревом слева, у повозки, сидит смуглая цыганка, кормя грудью грязного ребенка. Посреди дороги очень высокий, худой нищий, одетый в причудливые лохмотья и опирающийся на костыль, протягивает медную монетку старшему цыганенку, который еще более нищ, чем он сам. Картина не принадлежит к числу шедевров Курбе, но представляет особый интерес как последняя написанная им «социальная» картина. Критики почти единодушно высказали свое неодобрение, и даже снисходительный Торе писал: «Курбе, несомненно, удивлен прохладным приемом, который оказан его друзьями старому нищему в лохмотьях, подающему медную монетку цыганенку. В свою очередь, его друзья удивлены, зачем он умышленно выбрал такую уродливую и отталкивающую фигуру для того, чтобы персонифицировать щедрую нищету и человечность, которая отважно и упорно продолжает существовать даже в крайней бедности»[331].

В 1868 году Курбе написал несколько обнаженных фигур: «Женщину в волнах», два варианта «Спящей женщины» и «Трех купальщиц», может быть, самую красивую из всех его ню. Кроме того, он сделал два портрета — поэта Пьера Дюпона и адвоката Гюстава Шоде. «Мой портрет, висящий у меня в конторе, вызывает бесконечные споры, — писал Шоде в декабре. — Художники и знатоки одобряют, дамы — нет. Они говорят, что Вы решили дискредитировать меня в глазах прекрасного пола… Это очень забавно»[332].

В 1868 году Курбе, возможно, написал и свой первый портрет генерала Клюзере. Гюстав Поль Клюзере — колоритная фигура… Воспитанник Сен-Сирской военной школы, он служил во французской армии с 1848 по 1855 год и вышел в отставку в чине капитана. В 1860 году стал полковником в войсках Гарибальди и принял участие в Сицилийской кампании. Год спустя он отправился в Соединенные Штаты и командовал отрядом Федеральной армии во время Гражданской войны, закончив ее в чине генерала, который, по его словам, был ему дан лично Авраамом Линкольном. В 1866–1867 годах участвовал в восстании ирландских фениев и, возвратясь во Францию, стал членом социалистической Интернациональной ассоциации рабочих. Клюзере, влиятельному противнику Наполеона III, предстояло сыграть выдающуюся роль в Парижской Коммуне 1871 года.

В 1868 году в Брюсселе были опубликованы два антиклерикальных памфлета, оба с иллюстрациями Курбе. Памфлет «Кюре навеселе» был не слишком тонким обличением обжорства и пьянства в среде духовенства. «Многие священнослужители, — утверждал анонимный автор, — несомненно достойны уважения за героизм, с которым они противостоят соблазнам, возникающим перед ними из-за безделья и чувственных искушений, неизбежных в их профессии… Эта маленькая книжка направлена не против подобных философов… Ее цель — вывести на чистую воду проделки и „подвиги“ их веселых коллег, которые больше смахивают на учеников Эпикура, чем на последователей того, у кого часто не было даже камня вместо подушки»[333]. Шесть рисунков Курбе (для этого издания) небрежно выполнены и скверно отпечатаны. Все они выдержаны